Напечет пирожков и бригаду вызывает

Как проходят дежурства на «скорой» (АиФ).

---

Как проходит дежурство на «скорой»? С чем сталкиваются люди, призванные спасать? Корреспондент «АиФ Оренбург» провел один день с бригадой «скорой помощи». 

Первый вызов

В 10 утра я была на Центральной подстанции Клинической станции скорой помощи в кабинете у недавно назначенного главного врача Валентина Иванова. Кстати, сам Валентин Борисович прошел все ступени профессии - начинал медбратом на «скорой», еще будучи студентом медакадемии, потом работал фельдшером, врачом линейной бригады. Он рассказал, что в городе всего действует 50 бригад: 35 фельдшерских и 15 врачебных. Ежедневно выезжает 48 машин: 20 из них полностью укомплектованы двумя медработниками: врачом и фельдшером или двумя фельдшерами. Для того, чтобы укомплектовать еще 20, где пока находится по одному человеку, решено принять на работу 78 медсестер или медбратьев. Наверняка большую их часть составят студенты медуниверситета.

«Здесь можно получить колоссальный опыт, - комментирует Иванов. - Это отдельная специфика. Отдельное мышление. Огромная физическая работа, помимо эмоционального напряжения и больших знаний. Если человек приходит, понимает, что это его и остается, он уже не сможет работать в другом месте. У нас настолько широкая специализация, что мы должны знать все в пределах первичной помощи, и это очень интересно. На скорой помощи работают люди, которые живут этой работой. Сутки отработать, через двое прийти и опять на целый день. Вы поездите три-четыре часа и очень устанете. А здесь работают сутками, причем женщины. Но важно, чтобы голова работала, и быть готовым к любой экстренной ситуации. Может быть, кому-то это по душе - получать адреналин в сутки через трое. Мне нравится такая работа».

Через полчаса главный врач передал меня в надежные руки реанимационной бригады из врача-реаниматолога Павла Горчакова с 33-летним стажем на «скорой» и молодого фельдшера Рустама Агишева. 

Мне выдали белый халат. Я ждала, что вызовы посыплются один за другим, но из динамиков вызывали линейные бригады. В диспетчерской в теплое время года в день раздается около 800 звонков. Задача диспетчера - оценить ситуацию и направить нужную бригаду. Ошибка стоит времени, а следовательно, и жизни пациента. Этот сотрудник должен быть весьма компетентным, поэтому недавно главный врач перевел из диспетчерской на линию часть медсестер, а на их место посадил фельдшеров.

«Вызовы должны принимать люди с категориями и опытом работы. Фельдшерам даются направления не такие, как врачам (ДТП, криминальные случаи, сердечные патологии, боли в груди)», - рассказывает Валентин Борисович.

Кроме того, диспетчер должен понять, не грозит ли опасность бригаде, отправляющейся на вызов, ведь часто на него идет один фельдшер или врач, причем женского пола.

Мои новые коллеги, дежурство которых началось в 8 утра, сетовали, что я не попала с ними на утреннее ДТП, вот бы увидела их работу. Но и удивлялись, что вызовов нет. «Для нас это праздник» - усмехаются. Наконец, примерно в 11:40, вызвали нашу 102 бригаду. Павел Васильевич получил «разнарядку»: перевезти из реанимации инфекционной больницы в реанимацию детской областной больницы годовалого мальчика с отеком мозга, самостоятельно не дышащего.

Оказывается, ребенок поступил всего час назад. Врач из инфекционки поехал с нами. Он вез бледного обессиленного малыша на руках. О теплившейся жизни говорили только устало закрывающиеся глазки. Дышал он через кислородную маску, в руку иголкой впивался катетер. Медики сдали ребенка и чуть не уехали с оставшимися в салоне газели памперсами малыша. Фельдшер побежал передать их врачам областной больницы.

Что с ним будет?

«У нас доктора – волшебники»

Мы вернулись на подстанцию. Приезжали и уезжали бригады. На лавке отдыхали водители и медработники. Некоторые курили.

Бригаде дали перерыв в 20 минут (время обеда у всех разное - с 12 до 16 часов). Павел Васильевич рассказал, как начинал работать фельдшером, потом был врачом в линейной бригаде, потом на интенсивной терапии (по сути, та же реанимация) и реанимационной.

«Всю жизнь провел на «скорой». Раньше люди вызывали нас, когда было действительно плохо. А сейчас у всех есть мобильные телефоны, грубо говоря, завтра заболит палец, а сегодня надо «скорую» вызвать. Еще и перезванивают, просят приехать побыстрей. По телевизору не было такой рекламы, как сейчас. Приезжаем, у пациента куча таблеток, эти назначил участковый, эти посоветовала пить соседка, а эти увидела по телевизору. Все пьет, а они порой несовместимые. Себе же во вред, - говорит Павел Горчаков. - Народ раньше добрее был. Хотя и сейчас подавляющее большинство к нам настроено добродушно. Один-двое за сутки попадется вредных. Пьяных очень много стало. Много стало бомжей, алкоголиков, наркоманов. Раньше ведь за сам факт употребления наркотиков наказывали. И тунеядство наказывалось».

« А как избежать профессионального выгорания?» - спрашиваю.

«Спасает семья, внуки, рыбалка. Съездишь к ним, и легче становится, - говорит Павел Васильевич. - Когда были молодые, работали и на две ставки. Бывало, после суток выходили еще на 16 часов. Сейчас молодые тоже так работают. За эти годы многому здесь учишься. Каждый случай может стать нештатным, сложным. Появляется настороженность, стараешься предугадать, что может случиться».

«Вообще у нас на реанимации доктора - волшебники. Мы так, полуволшебники, - делится фельдшер Елена Морунова. - Видела много раз, как с того света возвращали людей. То чувство, когда человека обратно вернули - непередаваемо. Это счастье, чудо.  Здесь работают больные люди, адреналинозависимые. С каким-то другим мировоззрением. Сюда приходит много людей, но спустя год-два уходят. А тот, кто остается, остается надолго».

Говорят, врачи «скорой» получают много. На самом деле, не так уж и много, учитывая нагрузку. У фельдшера с большим стажем, высокой категорией, набирается чуть больше 20 тысяч рублей. А те, кто только пришел, получают около 15 тысяч. На «скорой» много молодых лиц. Трудно представить, как эти девочки, вчерашние студентки, тащат на себе все сумки с оборудованием на пятый этаж, оказывают человеку помощь, спускаются вместе с пациентом, везут в стационар и, как ни в чем не бывало, продолжают дежурство.

«Нас превратили в обслугу. Но мы не обслуживаем, мы помогаем. У людей нет гражданского долга: я еду на «насморк», а кто-то может при смерти. Раньше врачей больше уважали», - говорит Елена.

Вспомнили случай, «возмутивший» всю страну, когда женщина-фельдшер тащила больного к машине.

«Есть такой способ волочения, которым во время войны санитарочки спасли многих воинов, вынося с поля боя. Где был человек, который снимал видео? Где был тот, кто вызывал «скорую», ведь он оставил человека с травмой в опасности? А машина просто не могла подъехать ближе, потому что все было заставлено», - возмущаются медработники.

Вскоре мы выехали на второй вызов. Бабуля за 70, бронхиальная астма, приступ удушья. Подъехали. Рустам берет оранжевый объемный чемодан с лекарствами и оборудованием и ЭКГ-аппарат. Поднимаемся по ступенькам на четвертый или пятый этаж. Хозяйка просит надеть на ноги мешочки: «Устала я убираться, а бахилы закончились». Бабушка немного задыхается.

Комплекс мер, проводимых врачом по приезду к больному, стандартный - померить давление, проверить работу легких, сердца (сделать кардиограмму), содержание сахара в крови. Павел Васильевич меряет давление и слушает дыхание. Рустам делает на аппарате кардиограмму. Затем он делает три укола, и бабушке становится легче. Между процедурами она жалуется на жизнь и детей. Павел Васильевич сочувственно беседует с ней.

«Старики вызывают иной раз не столько по болезни, сколько поговорить, - рассказывают врачи. - Есть у нас одна бабушка, так она напечет пирожков ночью и вызывает бригаду, чтобы пообщаться. Не хватает им тепла и внимания».

На другой вызов мы приехали к 79-летней бабушке. Она тоже жаловалась на то, что задыхается и совсем запуталась в лекарствах. Участковый врач ей переменила рецепт, и ей стало хуже. После того, как ей замерили давление и сделали кардиограмму (сердце в порядке), она перестала задыхаться. Павел Васильевич посоветовал ей вернуться к прежнему рецепту: « Старики иногда нас вызывают, потому что не доверяют молодым участковым врачам…»

Забавная ситуация произошла по другому адресу. Мы приехали к чуть ли не умирающему 68-летнему дедушке. Лежит на кровати, говорит с трудом, еле язык поворачивает, но кардиограмма хорошая. Решили проверить дедушку на алкоголь. Дали лизнуть полоску тестера, и желтый краешек посинел, а это значит, что наш больной принял на грудь. Он, конечно, отрицал: говорит, с весны не пил. Жена удивляется, не может быть. Может, где заначка у него, спрашиваем. Не видела. Вот так случай! Но факты - вещь упрямая. Врачи посоветовали напоить дедушку сладким чаем и дать поесть.

Бороться до конца

Только мы сели в машину, как получили следующий вызов. Женщина, 77 лет, без сознания. Подъехали к частному дому. Ворота открыты, дверь отперта. В коридоре на полу лежит бабушка и стонет. Рядом две взрослые женщины (дочери). Видимо, боялись даже потревожить до приезда скорой и только подстелили под неё одеяло. Оказалось, бабушка упала.

Павел Васильевич и Рустам перенесли бабушку на кровать. Она просила: «Помогите, помогите мне!». Установили капельницу, померили давление, сделали кардиограмму – все в норме. Я была уверена, что все будет хорошо. Но вскоре она начала забываться и уходить от нас. Дочь схватила ее за руку, начала дергать и звать ее. Врач и фельдшер перенесли бабушку с кровати на пол. По их изменившимся лицам я поняла, что происходит что-то страшное. Рустам взволнованно открывал ампулу и набирал шприц, руки блестели, волосы стали влажными. Павел Васильевич делал непрямой массаж сердца. После него бабушка очнулась, какое-то время она шевелилась. Но сознание снова начало исчезать. Рустам делает кардиограмму и наблюдает изменения. Одна из дочерей кричит, суетится рядом.

«Не мешайте вы, ради Бога», - просит Павел Васильевич. На третий раз врачей послушали.

Массаж, два вдоха из мешка Амбу (ручной аппарат для искусственной вентиляции легких), удар тока дифибриляторами. Минутная стрелка показывала 10, 20, 30. Бабушка ушла и не вернулась. Врачи проводили реанимацию 30 минут.

Дочери накрыли маму белой простынью и тихо прощались с ней, пока Павел Васильевич и Рустам собирали вещи и оборудование. Еще до реанимации мы спрашивали, чем болела бабушка. Оказалось, что у нее была аневризма аорты, но операцию врачи делать не советовали, потому что сердце могло не выдержать, но оно и без того подтачивалось болезнью. Произошло расслоение стенок аорты и кровоизлияние в брюшную полость, отчего женщина и упала. Павел Васильевич спокойно разговаривал с родными. Мне кажется, его тихий тон и участие благотворно действуют на пациентов, успокаивают и утешают их.

«Хорошо, что родственники адекватно отреагировали», - сказал он.

«Некоторые могут сказать, вот вы укол сделали и он умер. А еще по морде съездить», - рассказывает фельдшер.

«Ну как ты, первый раз такое?» – обеспокоенно спрашивают меня.

Если бы я позволила себе расслабиться, расплакалась бы. Но просто болела голова от переживания. Я не могла осознать, что на моих глазах умер человек.

«Вот так бывает, некоторые вызывают нас с температурой в 37 градусов, а некоторые тянут до последнего. Если бы они вызвали врача вчера, она могла бы выжить», - вздыхают медработники. 

Мы зашли в машину. Рустам устало откинулся на кресле.

«Как вы справляетесь с этим?»

«Привыкаем. Но, конечно, переживаем… человек умирает ведь».

Представляю, как они устали. Однажды я делала массаж сердца на манекене пять минут, руки потом отзывались болью в течение трех или четырех дней. А тут живой человек, которого нужно пытаться спасти изо всех сил.

«Мы на другом месте уже не сможем работать, - делится Рустам. - Уже привыкаешь к экстриму, хочется помочь людям». 

«Хорошая у вас работа! Благородная!»

«Хорошая. Если бы еще все выживали».

Шлейф профессии

Вернулись на подстанцию. Пополнили запасы, сменили оборудование.

Жутко голодные, наскоро разогрели еду и принялись уплетать прямо из контейнеров всухомятку. В любой момент нас могли отправить на вызов.

«Бывает, только разложишь, и приходится ехать. Обычно в час-два ночи получается поесть, накидываешься как волк на еду. У меня и язва с кровотечением была и гипертония, - говорит Павел Васильевич.  - Давление подскакивает, нервы. Вот больная умерла, неприятно же, переживаешь. А еще от наших дорог радикулит. Сейчас-то машины ничего, а раньше на «убитых» «уазиках» ездили, печки не работали, холодно, водитель едет, а мы стекла солью оттираем. За 30 лет чего только не было, всякого насмотрелся: и ДТП, и стреляных… Не забуду аварию в 1995 году, когда межгородний «Икарус» врезался в «КамАз», много было пострадавших и погибших. Раньше ездили с пострадавшими и по области, и по стране».

«Как часто бывает, что нас вызывают на ложные вызовы. Приезжаем, а наша помощь не нужна. Или же люди позвонят в «скорую» и уходят, оставляя больного без помощи», - добавляет врач.

Спустя 15 минут подъезжаем к дому. Ждем лифт с женщиной, держащей большой горшок с цветком. Отворяются двери, и она проходит вперед нас:

«Вы нас не могли пропустить?» - спрашивает вдогонку фельдшер.

«Да ладно, - машет рукой Павел Васильевич. - И такое бывает».

Наконец, мы у пациента. Ничего серьезного. Мужчина, занимаясь самолечением суставов, парился в горячей воде, чтобы полегчало. В итоге ему стало нехорошо, испугавшись, он вызвал «скорую», хотя уже чувствует себя нормально. Мы посоветовали обратиться к врачам. Его жена, кажется, армянка, позвала нас пить чай, но мы отказались.

«Армяне и грузины очень гостеприимны, всегда позовут к столу», - говорит фельдшер.

Едем дальше. Вызывает на усиление фельдшерская бригада. Там женщина без сознания. Рустам берет чемоданы, а я - легкие носилки. У подъезда в два ряда по обе стороны двери выстроились соседи: «Вам туда!».

В комнате на диване женщина средних лет. Фельдшеру удалось привести ее в сознание. Молодая девушка, кажется, невестка, держит капельницу. Моя бригада проводит все мероприятия по порядку. Женщину трясет. В комнате стоит запах рвоты. На полу тазик. Врачи велят пить больше воды, чтобы прополоскать желудок. Я боялась, как бы мне не стало плохо. Женщину опять вырвало. Вскоре ей полегчало. Выясняли, на что у нее такая реакция организма. Оказалось, что она решила полакомиться арбузом, который четвертый день стоял разрезанный в холодильнике.

«Вы арбуз выбросили?»

«Нет, стоит в холодильнике».

«На завтра?» - спросил Рустам.

Все засмеялись. Дали активированного угля женщине. Положили грелку в ноги, укрыли одеялом, дали сладкий чай. В больницу она ехать отказалась, уверенная, что все скоро пройдет. У нее уже в пятый раз происходит такая реакция на еду, но на что именно она так и не поняла.

«Вы бы сходили на обследование и выяснили», - посоветовал Павел Васильевич.

С женщиной на ночь осталась подруга.

А мы поехали в другое общежитие. Там нас ждал 38-летний мужчина. Он жаловался, что не может остановиться и не пить. Не «просыхает» второй месяц. Первое время вечерами пил, а утром шел на работу водителем автобуса. Потом решил уволиться.

- Сделайте что-нибудь.

- У вас все в порядке. Но интоксикация. Вам нужно прокапаться в наркологическом центре.

- Отвезите меня туда.

- Вы недавно пили и вас туда не примут, - говорит врач.

- Человек, который хочет лечиться, должен решить это на трезвую голову, - объясняет фельдшер.

- Вы сейчас уедете, и я сдохну.

- Утром встанете, возьмете такси и поедете. А если мы вас повезем, у вас отберут права. При анонимном лечении этого не случится.

Он боялся остаться один, что опять сорвется. Врач еще долго утешал мужчину и вразумлял обратиться в наркологический центр.

На часах 22:15. Меня высадили недалеко от моего дома, я устала. А бригада отправилась на следующий вызов. Дежурство закончилось в восемь часов утра. Как хорошо, что оно прошло спокойно - без криминала, ДТП. Впереди у ребят три дня отдыха… и снова в бой.

АиФ