Беляков в гостях у Медведева

МЕДВЕДЕВ: Добрый вечер. Это программа «Археология», в студии Сергей Медведев.

«Светофоры, дайте визу, едет «скорая» на вызов». Я помню, как мы студентами распевали эти песни, автором которых потом оказался Александр Розенбаум. Мы их воспринимали тогда, как какие-то авторские, едва ли знали имя автора, но потом уже, конечно, Розенбаум, поднялся к своей известности, которая начиналась с его, в общем-то, песен таких, как в бытность его врачом «скорой помощи» в Ленинграде, как этот город тогда еще назывался.

А сегодня у нас другой представитель скорой помощи, фельдшер скорой помощи, ставший поэтом и певцом, Дмитрий Беляков. Тоже мне приходилось сталкиваться с его песнями про «скорую помощь» «Фельдшер в раю», «03», ну, и также он уже 12 лет работает фельдшером московской скорой помощи, является председателем профсоюза фельдшеров.

БЕЛЯКОВ: Профсоюза «Фельдшер.ру», это всех сотрудников.

МЕДВЕДЕВ: А, всех сотрудников московской «скорой помощи». Ну, смотрите, «Светофоры, дайте визу». Что, по-прежнему плохо пропускают?

БЕЛЯКОВ: Сейчас стали получше, народ как-то начинает понимать, что «скорая» может и к ним поехать.

МЕДВЕДЕВ: Последние несколько лет, как у нас начали люди на перекрестках пропускать…

БЕЛЯКОВ: Да.

МЕДВЕДЕВ: …И начали «скорой» уступать.

БЕЛЯКОВ: Ну, если раз в полгода проводить такую массивную атаку по радио, по телевидению, народ потихоньку начинает задумываться.

МЕДВЕДЕВ: А у вас есть какие-то нормативы приезда по времени?

БЕЛЯКОВ: Конечно.

МЕДВЕДЕВ: Что это по минутам?

БЕЛЯКОВ: Ну, 20 минут – это максимум.

МЕДВЕДЕВ: Это для экстренного вызова, да?

БЕЛЯКОВ: Да, это для экстренного вызова, но мы быстрее приезжаем, и в два раза быстрее, и за семь минут. Все зависит от того, откуда мы едем и куда мы едем.

МЕДВЕДЕВ: А у вас есть вот этот GPS или ГЛОНАСС, трекер какой-то, что диспетчер видит, где находится машина…

БЕЛЯКОВ: Да.

МЕДВЕДЕВ: …Чтобы ее тут же развернуть?

БЕЛЯКОВ: Да. В Москве это есть.

МЕДВЕДЕВ: Это только в Москве есть, да?

БЕЛЯКОВ: Может быть, и в Питере. В Подмосковье этого пока нет.

МЕДВЕДЕВ: Сейчас я даже слышал, часто бывает, что быстрее полиция приезжает на место.

БЕЛЯКОВ: Ну, не скажу.

МЕДВЕДЕВ: Все-таки там быстрее, зависит от случая. Ну, вот приехали вы на место. Ведь очень часто, читая о проблемах и слушая разговоры о проблемах скорой помощи, слышу, что огромное количество, ну, не ложных вызовов, но совершенно мнимых вызовов. Мнимый больной, да, как пьеса. По мелочевке вызывают.

БЕЛЯКОВ: Да.

МЕДВЕДЕВ: Температура невысокая поднялась…

БЕЛЯКОВ: Да, это есть, этого много.

МЕДВЕДЕВ: И как с этим бороться?

БЕЛЯКОВ: По сегодняшнему законодательству, в принципе, никак.

МЕДВЕДЕВ: А как можно было бы?

БЕЛЯКОВ: Как можно было бы? Людей надо учить, когда вызывать врача, когда вызывать «скорую». Изначально «скорая» вообще позиционировалась как срочный выезд на внезапное заболевание, внезапную травму. Это еще с 30-х годов. А сейчас народ настолько (не знаю, как сказать) обленился, чуть-чуть заболел, уже лень вызывать врача, туда же надо дозваниваться. Начинают звонить в «скорую». Создали «неотложку», пожалуйста, звоните в «неотложку», никто телефонов не знает. Надо, наверное, как-то все-таки распространять.

МЕДВЕДЕВ: А телефон «неотложки» другой, это не «03»?

БЕЛЯКОВ: Он другой, да. Иногда, когда звонят в скорую помощь, они могут переключить или взять вызов и передать в «неотложку». Почему-то нашим, скажем так, бабушкам «неотложка» не нравится, они все-таки хотят «скорую».

МЕДВЕДЕВ: Разные там бригады ездят, в «неотложке» и в «скорой», или, в принципе, одни и те же?

БЕЛЯКОВ: В «неотложке» ездит врач поликлиники, который сутки дежурит. У него тоже есть ящик, есть кардиограф, он ездит по хроническим заболеваниям, по каким-то состояниям неотложным, но не угрожающим жизни: высокое давление, радикулит, какие-то боли. «Скорая помощь» должна все-таки ездить на состояние, угрожающее жизни, или внезапной потери здоровья.

МЕДВЕДЕВ: А «неотложка» – это всегда от поликлиники?

БЕЛЯКОВ: Да.

МЕДВЕДЕВ: «Скорая помощь» – это городская служба, это то, что на станциях скорой помощи дежурят машины?

БЕЛЯКОВ: Да.

МЕДВЕДЕВ: А те уже переданы поликлиникам.

БЕЛЯКОВ: А те при поликлиниках.

МЕДВЕДЕВ: Да, там же эта проблема дозвона. Сейчас с каждым годом сложнее, там можно часами дозваниваться в поликлинику, а тут «03» всегда тебе ответит.

БЕЛЯКОВ: В принципе, мы тоже звоним в поликлинику, потому что у нас есть такая вещь, как актив. Если человека не надо госпитализировать, ему оставляется актив. В поликлинику мы дозваниваемся достаточно быстро. Наверное, все-таки ленятся люди вызывать.

МЕДВЕДЕВ: У нас да, какое-то такое патерналистское сознание, мы привыкли, что нас носят на руках. Некоторое время прожив за рубежом, я часто сравниваю «у нас» и «там». Там тебе страховая оплачивает, но я смотрел, что там выезд «скорой помощи» стоит 800 евро. И если ты вызвал по какому-то ничтожному поводу, то страховая подумает, оплачивать тебе эти 800 евро или не оплачивать. И там такого нет. Мне даже в голову не приходило, чтобы с какой-то небольшой травмой, с каким-то гриппозным состоянием кого-то вызывать. Там своими ножками идешь к врачу, звонишь, договариваешься и так далее. Вот у нас как-то привыкли по любому поводу.

БЕЛЯКОВ: Это точно.

МЕДВЕДЕВ: Может быть, какую-то систему, не знаю… Ну, это, конечно, тоже сложно, штрафы какие-то вводить, если там…

БЕЛЯКОВ: Да уже сколько предлагалось все-таки штрафы и вытрезвители вернуть. Уже столько было предложений. Пока нет.

МЕДВЕДЕВ: А вообще, алкоголь сколько занимает по статистике, случаи, связанные с алкоголем, и ложные, и, действительно тяжелые?

БЕЛЯКОВ: Ну, алкоголики тоже люди. Бывает, что просто с похмелья звонят, или выйти из запоя или похмелить: «Прокапайте меня». Бывает, что алкоголик и действительно лежит с инфарктом и пьяный, с травмой какой-то.

МЕДВЕДЕВ: А это делаете? Вывод из запоя, прокапываете?

БЕЛЯКОВ: Нет.

МЕДВЕДЕВ: А что вы в этом случае можете сделать?

БЕЛЯКОВ: Ничего. Посочувствовать, сказать: «Мужик, ты сам нарвался». Сначала посмотрим, конечно, ничто ему не угрожает, пленку снимем, сахар посмотрим. Но если ничего не угрожает, говорим: «Извини, мужик, есть специальные службы, звони туда, они приедут, все сделают. Мы этим не занимаемся».

МЕДВЕДЕВ: Вы считаете, нужно было бы ввести службу вытрезвителей, вернуть?

БЕЛЯКОВ: Конечно. Не в том виде, в котором это было. Это, скорее всего, надо ввести маленькое отделение при больнице, в котором будут лежать вытрезвляющиеся, и там будет дежурить врач, медсестра и милиционер. Во-первых, это при больнице. Если что-то случится тяжелое, его сразу можно перевести либо в реанимацию, либо в какое-то отделение. А по выходу из этого отделения ему должны предъявлять счет, сказать: «Мужик, мы тебя подобрали на улице, вот на тебя столько денег потратили, будь добр заплатить». Тогда народ хотя бы дома будет пить, а не по улицам валяться.

МЕДВЕДЕВ: Вопрос о валяющихся на улицах. Насколько большой проблемой для вас являются бомжи? Сколько они у вас отнимают ресурсов?

БЕЛЯКОВ: Это песня.

МЕДВЕДЕВ: Но тоже ведь люди, тоже граждане.

БЕЛЯКОВ: Тоже люди, но вы знаете…

МЕДВЕДЕВ: Конституция-то на них распространяется.

БЕЛЯКОВ: …У меня личная моя позиция, что я не люблю бомжей, я не считаю, что это какие-то прямо несчастные люди. Это люди, которые не хотят работать. Те люди, которые реально попали на дно, которые все потеряли, они очень мало живут на улице, они либо умирают, либо поднимаются опять до нормальной жизни. А те бомжи, которых бесплатно кормят, бесплатно им дают шмоточки – это люди, которые именно так хотят жить, паразитируя. Потому что сколько раз было, я живу недалеко от парка «Кусково», там приезжают волонтеры, кормят их там, шмотки дают.

МЕДВЕДЕВ: Доктор Лиза та же занимается на Курском вокзале.

БЕЛЯКОВ: И когда какой-то из убогих, понюхав кашку, сказал, что они сюда масла, блин, мало положили, выплеснул на землю, я не понимаю, я думаю, что он не так сильно голоден.

МЕДВЕДЕВ: Ну, хорошо, это же какой-то социал-дарвинизм тогда получится, что им, дать умирать? Я согласен, больные люди, но это же тоже вид болезни.

БЕЛЯКОВ: Ну, почему сразу умирать? Пожалуйста, если к тебе приехала «скорая помощь», она тебя осмотрит, конечно, ты человек, она тебя посмотрит, пощупает, если нужно, госпитализирует, но потом опять встанет вопрос: почему все это делается за деньги налогоплательщиков? Давай, друг, мы тебя вылечили, вот тебе участок работы – отрабатывай.

МЕДВЕДЕВ: Какая-то трудовая терапия?

БЕЛЯКОВ: Ну как, грубо сказать, раньше был 101-й километр. Они должны все-таки отрабатывать, что на них потратили, а они выходят из больницы, и я знаю бомжей, которым, допустим, вечером вызывают «скорую», их привозят в больницу, они там отсыпаются за ночь, утром уходят, к вечеру опять пьяные валяются, опять в больницу. Он так может месяцами жить.

МЕДВЕДЕВ: Да, это тоже точка зрения, абсолютно имеющая право на существование. С одной стороны, конечно, тут можно говорить с точки зрения гуманизма, а с другой – он же занимает чье-то место.

БЕЛЯКОВ: Нужно вводить закон о бродяжничестве. Тогда человек, который не хочет работать – пожалуйста, это твое право, но если на тебя государство начинает что-то тратить, спасать твою жизнь, будь добр потом это все отрабатывать.

МЕДВЕДЕВ: Сложный вопрос, конечно.

БЕЛЯКОВ: Сложный.

МЕДВЕДЕВ: Западное общество постепенно отошло от этого, есть какие-то более щадящие методы реабилитации, они признаны больными, психически больными, есть их социальная реабилитация. Но тут я согласен, что вы, находясь на переднем краю этой борьбы, вы видите, как какой-нибудь человек может не получить вашу помощь, потому что вы там возились с бомжем.

БЕЛЯКОВ: Потому что доктор лечит пьяного бомжа.

МЕДВЕДЕВ: Да, к сожалению, мы граждане все такие же, поражать их в правах сложно.

БЕЛЯКОВ: Граждане, кстати, очень сильно жалеют бомжей, ну, или делают вид, что жалеют. Если он лежит, допустим, около подъезда пьяный, то они вызывают «скорую» не потому, что они жалеют этого человека, а просто потому, что он там лежит, пахнет и мешает всем жить.

МЕДВЕДЕВ: А наркоманы, Дмитрий, насколько большой проблемой для вас являются?

БЕЛЯКОВ: Как проблема? Это проблема страны. Для нас, в общем-то, это не проблема. Да, бывают передозы, приезжаем, спасаем, они потом убегают, как правило, после оказания помощи.

МЕДВЕДЕВ: А вы их обязаны как-то передать милиции?

БЕЛЯКОВ: Мы никому ничего не обязаны в этом случае. У нас, опять же, свободная страна, мы человека вытащили из передоза, а там – хочет он в больницу, не хочет он в больницу. Как правило, наркоманы, выйдя из передоза, убегают.

МЕДВЕДЕВ: Они и сами могут вызвать, когда какое-то…

БЕЛЯКОВ: Нет, если он ушел в передоз, он уже сам не вызовет. Вызывают либо его такие же товарищи, либо кто-то из прохожих, либо милиция.

МЕДВЕДЕВ: А если ломка у человека, как-то…

БЕЛЯКОВ: Ну, это так же, как с алкоголиком: «Извини, брат, ты сам…» Мы не помогаем в таких случаях.

МЕДВЕДЕВ: Но вообще у вас же в наборе лекарств стандартных нет опиатов, или сейчас это все очень сложно регулируется?

БЕЛЯКОВ: Нет, почему? У нас есть наркотические обезболивающие, потому что каждая бригада может попасть либо на тяжелую травму, либо на инфаркт, когда адекватно обезболить просто необходимо, человек может умереть от болевого шока. У нас это есть. Но наркоманов наши наркотики не интересуют.

МЕДВЕДЕВ: Они не охотятся за вашими?

БЕЛЯКОВ: Нет. У них более тяжелая артиллерия. Героин, сейчас вот этот спайс, будь он неладен.

МЕДВЕДЕВ: А со спайса тоже людей откачиваете?

БЕЛЯКОВ: Да, причем на спайс нет сейчас такого антидота, как на героин. Спайс – чисто по симптоматике поддерживается состояние, вывозится в больницу, но это очень такой неприятный…

МЕДВЕДЕВ: Он же, по-моему, вообще до сих пор не выведен за пределы, его полулегально фактически продают. Видишь иногда объявления: «Спайс».

БЕЛЯКОВ: Нет, это нелегальщина чистой воды.

МЕДВЕДЕВ: Просто я видел, на земле написано, пару лет назад еще было около метро.

БЕЛЯКОВ: Да, это было, и в Интернете это есть, но это уголовщина.

МЕДВЕДЕВ: А если все-таки кому-то нужно что-то от вас, есть вообще случаи, я слышал, что есть множество случаев нападения на бригады скорой помощи?

БЕЛЯКОВ: Да, бывают случаи нападения. Как правило, это, в основном…

МЕДВЕДЕВ: Какие мотивы?

БЕЛЯКОВ: Мотивы? Самый основной мотив: «Ты меня не уважаешь».

МЕДВЕДЕВ: Это опять-таки алкоголики.

БЕЛЯКОВ: В основном, нападение на бригады – это, как правило, алкоголики или просто пьяные. Еще это люди, скажем так, обличенные маломальской властью. Это, допустим, человек в погонах, он может поскандалить, может полезть в драку. Тут самое главное не спровоцировать это дело, хотя, честно говоря, очень тяжело терпеть и понимать то, что ты приезжаешь спасти человека, а с тобой обращаются, как незнамо с кем. Тебя могут поливать грязью, и ответить на это очень хочется, но по нашей работе не надо.

МЕДВЕДЕВ: Но кто-то один, крепкий физически, в любом случае должен быть в бригаде, чтобы в случае чего, если будут попытки какого-то нападения, рукоприкладства, чтобы успокоить человека.

БЕЛЯКОВ: Нет, у нас в бригаде может быть и крепкий физически человек, и одна девушка. Сейчас, правда, запретили работать по одному, слава богу, добились такого приказа. По одному иногда работают люди, это неправильно.

МЕДВЕДЕВ: В смысле один фельдшер и один водитель?

БЕЛЯКОВ: Да, один фельдшер и один водитель. Водитель же не поднимается на вызов, он сидит в машине. Кстати, на него тоже могут напасть, пока он там сидит.

МЕДВЕДЕВ: Пока он в машине, да. А водитель не обладает медицинской квалификацией или все-таки может…

БЕЛЯКОВ: Нет, он, как правило, носилки, если на улице – что-то принести, связаться по рации. Он водитель.

МЕДВЕДЕВ: А это не есть ли какой-то непроизводительный расход, так скажем? Если бы все-таки водителем брать человека с минимальной медицинской квалификацией… По-моему, собирались вводить то ли с 1 января, то ли с 1 июля новый закон о «скорой», чтобы был водитель-санитар и фельдшер-санитар.

БЕЛЯКОВ: Дело в том, что этот закон написан так, что перечислено очень много всего, и на местах руководство должно решить, что им больше интересно. Может быть, в каких-то случаях и можно сделать так, что будет водитель-фельдшер и просто фельдшер. Но в Москве как вы себе это представляете? Бросить машину, подняться наверх. Если где-то просто на улице работать – еще ладно, а если бросить машину, не факт, что, когда спустишься, ее не разобьют.

МЕДВЕДЕВ: Да, там будут лекарства искать, кардиографы какие-то.

БЕЛЯКОВ: Ну, да. А потом, опять же, с руками водителя… Вы знаете наши автомобили. У водителя грязные руки.

МЕДВЕДЕВ: Да, согласен. Тут не так просто, один человек при машине должен быть.

БЕЛЯКОВ: Нужно очень внимательно думать, что нужно, как нужно, в каком месте. Я знаю, что в Казани даже вводили мотоциклистов-фельдшеров. Как-то это мимо прошло, удался этот опыт, не удался. В Москве тоже пытался это кто-то из депутатов протолкнуть.

МЕДВЕДЕВ: А оружие не положено, никакие средства самообороны?

БЕЛЯКОВ: Официально – нет. Уже сколько разговор идет о «тревожной кнопке», но пока так и остается разговором.

МЕДВЕДЕВ: Бывает же, на Западе встречал, приезжают на пару с полицией, если сложный случай.

БЕЛЯКОВ: В некоторых странах вообще любой вызов «скорой помощи» – это автоматически приезд полиции на улицу, но у нас такого нет.

МЕДВЕДЕВ: Ну, конечно, с нашей такой всеобъемлющей скорой помощью сложно это представить. А психиатрические бывают, или это совершенно отдельная скора помощь? Или бывает, что по месту вам приходится решать какие-то психиатрические проблемы?

БЕЛЯКОВ: По месту решаем. Если мы приезжаем на вызов и видим, что человек неадекватный или какие-то у него суицидальные мысли, или что-то еще, вызывается психиатрическая служба, милиция вызывается, потому что мы вязать его права не имеем, обычно вызывается милиция, потом вызывается психиатрическая служба, они уже решают, что делать с человеком.

МЕДВЕДЕВ: Это отдельные совершенно, они при психиатрических клиниках, или это тоже ваши же?

БЕЛЯКОВ: Нет, это тоже есть отдел такой.

МЕДВЕДЕВ: Дмитрий, сколько в результате человек, из кого состоит сейчас бригада, потому что каждый раз приезжает разное количество: то двое, то трое.

БЕЛЯКОВ: Сейчас бригада состоит из врача и фельдшера, либо из двух фельдшеров, либо в очень крайнем и неприятном аспекте один фельдшер.

МЕДВЕДЕВ: Плюс водитель, всегда отдельно водитель.

БЕЛЯКОВ: Естественно, плюс водитель. Вот такая бригада приезжает. Это в Москве. Если брать другие регионы, там может быть один врач, один фельдшер, много очень работают по одному, там другие условия труда, другие зарплаты.

МЕДВЕДЕВ: Сколько мужчин и сколько женщин фельдшеров?

БЕЛЯКОВ: Половина, примерно пополам.

МЕДВЕДЕВ: И врачей тоже?

БЕЛЯКОВ: И врачей тоже. Не женский труд, но многие женщины работают. У меня даже песня есть, «Она работает на «скорой» врачом».

МЕДВЕДЕВ: Какое образование нужно фельдшеру?

БЕЛЯКОВ: Фельдшерское. Это на сегодняшний день четыре года учебы в медицинском колледже, получаешь профессию «фельдшер», и ты пока востребован.

МЕДВЕДЕВ: Врачи все дипломированные?

БЕЛЯКОВ: Врачи все с высшим образованием, конечно.

МЕДВЕДЕВ: Все с высшим образованием. Многие фельдшеры идут во врачи затем?

БЕЛЯКОВ: Да. У нас многие, кто приходит работать фельдшером, кто, год отработав на «скорой», не сбегает, которых в это болото затянуло, которые уже поняли, что это их, многие потом, через год, через два поступают в медицинский институт.

МЕДВЕДЕВ: А студенты потом приходят на практику? Может ли студент проходить практику в качестве фельдшера? Врачом – ясно, что нет, а фельдшером?

БЕЛЯКОВ: Они так и работают. Если человек работает на «скорой», допустим, фельдшером, он пока учится, так и работает, он берет себе полставки и работает на «скорой». А если человек после школы поступил в медицинский институт, то раньше можно было, по-моему, с пятого курса, они приходили фельдшерами работать, сейчас этого нет. Пока не закончишь…

Я был года два назад в институте, мне нужно было встретиться с человеком. Я заглянул в аудиторию, где учились ребята, это, по-моему, второй курс был, просто глядя в аудиторию увидел, что сидят два совершенно разных класса людей. Первый – с глазами обыкновенными, кто пришел в институт после школы, они сидят, ля-ля, тополя, записочки; и буквально чуть в стороне сидят люди, по ним уже сразу видно, что эти люди уже работают на «скорой». Тот же самый возраст, это другие глаза, это другие разговоры, другие суждения. Кстати, преподаватели очень не любят, мягко говоря, ребят, которые работают на «скорой» и учатся на врачей.

МЕДВЕДЕВ: Они уже знают, да.

БЕЛЯКОВ: Они уже лезут в спор, они уже начинают свое что-то доказывать. После десятого класса можно, что хочешь, им рассказать, а эти уже: «Нет, мы думаем не так». «Вы замолчите или нет?!»

МЕДВЕДЕВ: Такой больной вопрос. Вообще, по-вашему, вы уже 12 лет в профессии, может быть, еще до этого как-то были связаны…

БЕЛЯКОВ: Нет.

МЕДВЕДЕВ: Уровень медицинского образования падает? Глядя на общий уровень образования по большому количеству профессий могу сказать, учитывая коррупцию, в том числе в медицинских вузах.

БЕЛЯКОВ: Уровень образования падает, несмотря на то, что я учился три года, сейчас ребята учатся четыре года, им там добавили всего, что только можно, на этот год, но сократили дисциплины, действительно необходимые для работы медиком. Там и информатику сделали, еще что-то, а по специальным единицам часы убираются. Я тут недавно разговаривал как раз с преподавателями в колледже. Вообще в стране образование падает.

МЕДВЕДЕВ: Это понятно, я конкретно по медицинской специальности. Ведь есть же и такие, которые купили всю свою дорогу до диплома?

БЕЛЯКОВ: Может быть. Но на «скорой» таких нет.

МЕДВЕДЕВ: На «скорую» такие не приходят, да.

БЕЛЯКОВ: Там такие не выдержат.

МЕДВЕДЕВ: Да. А вот вы говорите – романтика. Она есть? Вот те, кто приходит на «скорую», она сохраняется?

БЕЛЯКОВ: У некоторых да, до сих пор. Три-четыре года человек отработал, у него блеск в глазах, дайте кого-нибудь спасти. На наш сайт, опять же, залезь, там есть девочка, которая рисует комиксы на «скорую помощь», в общем-то, романтика оттуда так и прет.

МЕДВЕДЕВ: Сайт «Фельдшер.ру», да?

БЕЛЯКОВ: «Фельдшер.ру», да. Сайт Саши Степанова, бывшего педиатра, тоже работал на «скорой».

МЕДВЕДЕВ: И вы действительно выезжаете, выходите на смену, зная, что вы можете спасти жизнь, и не одну.

БЕЛЯКОВ: Наверное, да.

МЕДВЕДЕВ: Это больше, чем такая рутина.

БЕЛЯКОВ: Сейчас, правда, выходишь на смену с настроением, не то что кого-то спасешь, а с вопросом: «Правильно ли я все написал, не будет ли опять замечания по этим картам вызова, которые каждый раз меняются, нужно теперь вот это писать. Не дай бог какую-то запятую не так поставишь».

Теперь же у нас ФОМС, теперь мы государственная экстренная служба, с большой оглядкой на страховые компании работает, а тем, сами понимаете, денег нужно, начинают придираться ко всему.

МЕДВЕДЕВ: Да, неправильно оформлено заключение.

БЕЛЯКОВ: Там даже не заключение, там достаточно помарочку сделать, и эту карту вот так: «Уже все, ребята, эта карта не оплачивается». В подмосковной «скорой», вот буквально, я сейчас со смены, там вообще было такое, что ребятам из бюджета оплачивается 25% вызовов, это если вы приехали к человеку, у которого нет документов. А вы приехали в этот раз за этот месяц не 25%, а 33% таких людей у вас было, и вы за это будете наказаны.

МЕДВЕДЕВ: За то, что вы лечили людей, у которых не оказалось документов, но вы не попали в…

БЕЛЯКОВ: Да-да. По Конституции мы обязаны всем оказывать помощь, а по каким-то непонятным вообще… Ну, в принципе понятным – сейчас же деньги. Страховая компания говорит: «А у него полиса не было, как мы вам оплатим?» Вот там чуть-чуть выделяется на таких, опять же, на бомжей…

МЕДВЕДЕВ: Да-да.

БЕЛЯКОВ: «Вы превысили этот норматив». Мы превысили, да? Мы их специально без документов ищем.

МЕДВЕДЕВ: Вы оказываетесь крайними, и у вас вычитают премию, деньги…

БЕЛЯКОВ: Ну, сейчас пока не премии, сейчас это пока просто снимается с общего, но это, опять же, не везде. В каждом регионе свои какие-то правила устанавливаются, и совершенно иногда немыслимые. Я вот был в городе, у знакомых, у них там ребята рассказывали со «скорой»: «Если мы приезжаем, у человека паспорт, полис есть – это нормально. Если нет, то нам за этот вызов 30 рублей платят».

И опять же – регионы разные, работа у всех одна, и вызовов практически одинаково, и все, но вот, допустим, в Рязани зарплата в три раза меньше, чем в Москве. Непонятно, хотя вроде государственная служба.

МЕДВЕДЕВ: А сколько сейчас в Москве и вот, скажем, в Рязани, сколько зарплата фельдшера, зарплата врача?

БЕЛЯКОВ: Вот я сейчас работаю на ставку, без ночных смен, я получил чистыми, с президентской надбавкой – 33 тысячи. С ночными я получил бы около 40 тысяч.

МЕДВЕДЕВ: Это полная ставка?

БЕЛЯКОВ: Это на ставку, да. У нас мало кто на ставку работает, но сейчас правда вроде начинают переводить их на ставку.

МЕДВЕДЕВ: Слушайте, вы же в Москве живете, это фактически вы работаете на чистом энтузиазме.

БЕЛЯКОВ: Фактически да. Люди работают на ставку с четвертью, на полторы, но нужно все-таки на ставку работать. На полторы – это…

МЕДВЕДЕВ: Тяжело.

БЕЛЯКОВ: Не то, что тяжело, это не заработаешь всех денег, даже на лекарства. А в Рязани зарплата, скажем так, в полтора раза меньше, в два раза меньше.

МЕДВЕДЕВ: 15-20 тысяч получают фельдшеры.

БЕЛЯКОВ: Да. Даже в Подмосковье, вот я сейчас работаю, там зарплата в два раза меньше, чем в Москве, хотя работа выполняется та же.

МЕДВЕДЕВ: А сколько смена у вас?

БЕЛЯКОВ: Ну, значит, если переводить на сутки – около семи, семь суток в месяц.

МЕДВЕДЕВ: Полных?

БЕЛЯКОВ: Полных. Если полусутками, то это 14 выходов, через день.

МЕДВЕДЕВ: Либо по 12 часов, либо 24 часа.

БЕЛЯКОВ: Да.

МЕДВЕДЕВ: У вас питание какое-то есть?

БЕЛЯКОВ: Свое.

МЕДВЕДЕВ: Только свое и за свой счет?

БЕЛЯКОВ: Нет, питание – нам выделяются деньги, но кушаем мы то, что приносим. У нас полчаса днем на обед, и полчаса ночью на ужин.

МЕДВЕДЕВ: Бутерброды из дома приносите, термос?

БЕЛЯКОВ: Ну почему? Кто что, кто в печке СВЧ разогревает, кто во что горазд.

МЕДВЕДЕВ: У вас кухонька есть какая-то на подстанции?

БЕЛЯКОВ: Есть.

МЕДВЕДЕВ: Но бывает, наверное, что нет времени и поесть?

БЕЛЯКОВ: А бывает, могут и с обеда сорвать, если какой-то срочный вызов, могут отменить обед и поедешь дальше.

МЕДВЕДЕВ: А какое время самое горячее для «скорой помощи»?

БЕЛЯКОВ: Зима.

МЕДВЕДЕВ: Поскользнулся, переломы, сосульки.

БЕЛЯКОВ: Ну, во-первых, зимой, начиная с осени по весну…

МЕДВЕДЕВ: Алкоголик замерзает…

БЕЛЯКОВ: …Всех бабушек возвращают с дач, всех детей возвращают с мест отдыха, и сами приезжают. Осенью, как правило, начинаются простудные заболевания, опять же переохлаждения, опять же очереди в поликлинику, туда идти лень. Зимой самая страшная смена – это Новый год, как правило, там просто без заездов.

МЕДВЕДЕВ: В смысле – без заездов?

БЕЛЯКОВ: Вызов получаешь, если ты отработал вызов, ты звонишь, что ты свободен, и тебе тут же дают новый, ты на подстанцию не заезжаешь. Так можно ездить пять, шесть вызовов.

МЕДВЕДЕВ: В основном что это – обморожение?

БЕЛЯКОВ: Нет, в основном это, как всегда, давление, плохо человеку, опять же пьяные. Бывает, что упал, бывает, что сломал, бывает, что замерз. Простудных очень много, опять же. Особенно когда, допустим, идет кампания «свиной грипп» – ну все, это беда. Это уже все звонят: «Ах, у меня свиной грипп, срочно приезжайте». Или просто вызывают спросить: «Вы знаете, я вот три дня кашляю, это у меня не свиной грипп, это у меня не атипичная пневмония?» Сейчас вот вирус Эбола, я так думаю, тоже аукнется.

МЕДВЕДЕВ: Начнут звонить?

БЕЛЯКОВ: Пока, слава богу, по телевизору не рассказывали, что в Россию попал. Не дай бог расскажут, и начнется беда.

МЕДВЕДЕВ: А по времени суток равномерно распределены вызовы?

БЕЛЯКОВ: Сложно сказать, когда как. Если это спальный район, то там больше вечером и ночью, если это какой-то рабочий район – там, наверное, все-таки больше днем.

МЕДВЕДЕВ: Жара? Вот летние сейчас были жаркие дни или, скажем, 2010 год?

БЕЛЯКОВ: О, 2010 год вспоминается с кошмарным ужасом. Особенно вот этот смог. Но там и веселые были, конечно, случаи, с этой жарой.

МЕДВЕДЕВ: Например?

БЕЛЯКОВ: Нам рассказала педиатрическая бригада, которая приезжала к мальчику. Значит, 12 часов ночи, жара, смог вот этот над Москвой, мама оставила мальчика четырехлетнего одного дома и пошла за пивом что ли. Окно открыто настежь, мальчик проснулся – мамы нет, и решил, что надо посмотреть, где она. Высунулся в окно с пятого этажа, упал, слава богу, на четвертый этаж, там балкон. В принципе, с мальчиком ничего страшного, как они говорят: «Ну, ушибся, поцарапался». Дело не в этом.

На четвертом этаже спала семья, которая приехала с поминок такого же, как они, друга, и вот, значит, по рассказу мужика: раздается скрип балконной двери, потому что жарко, просыпается жена и видит, как в свете полной луны на балкон ступает маленький мальчик во всем белом. И она так от ужаса: «Вася, Вася, вставай». Вася глаза продирает, тоже видит эту картину, ничего не находит лучше, говорит: «Мальчик, ты откуда?» «А он, – говорит, – молчит и пальцем в небо показывает». Вася говорит: «Ну, допился, это за мной». В общем, приехали там спасатели, приехала бригада, смеху было.

МЕДВЕДЕВ: Ну, хорошо, да, что так кончается.

БЕЛЯКОВ: Мальчику повезло. Говорят, что мужик пить бросил после этого.

МЕДВЕДЕВ: Да, знак свыше был: все спасены, и мужик бросил пить. А еще вот такие какие-то? Я думаю, наверное, у вас в вашей среде много таких случаев, баек?

БЕЛЯКОВ: Там у нас 90% – это такой закрытый юмор, который, в общем-то, по радио не расскажешь, но бывает, что и так, посмеяться, конечно. Вот этот вроде можно случай рассказать, а десять других по радио просто не передашь.

МЕДВЕДЕВ: Я слышал, это правда или нет – такие бытуют истории про эти лампочки, которые люди в рот вставляют.

БЕЛЯКОВ: Это бытует такая история.

МЕДВЕДЕВ: Это городская легенда, что называется? Вы со вставленными лампочками не сталкивались?

БЕЛЯКОВ: Я не сталкивался, но говорят, что один хирург, который занимался этими лампочками в больнице, куда привозили, в конце концов говорит: «Ну, как же так, они ее вытащить не могут? Да запросто можно», – и засунул эту лампочку себе в рот.

МЕДВЕДЕВ: И сам же…

БЕЛЯКОВ: Вот такое я слышал, но не видел.

МЕДВЕДЕВ: Но с другой стороны, конечно, и тяжелые трагические случаи у вас бывают.

БЕЛЯКОВ: Ну, конечно.

МЕДВЕДЕВ: Вы сочувствуете или все-таки вырабатывается какая-то профессиональная защита такая?

БЕЛЯКОВ: Если начать сочувствовать прямо на вызове… Не знаю, может быть, это лично мое, может быть, еще кто-то так же работает – если начинаешь сочувствовать прямо на вызове, то, как правило, оказываешь помощь гораздо хуже. На работе надо работать, надо как-то отрешиться, делать то, что можешь, или, если уж ничего не можешь – то, что стандарты показывают. Но там надо работать, посочувствовать можно уже потом, после вызова или после работы.

МЕДВЕДЕВ: Вы с коллегами тоже этим делитесь, если какой-то тяжелый случай был? Вот эту тяжесть вы можете друг другу рассказать?

БЕЛЯКОВ: У нас тоже есть на работе и друзья, и, конечно, с кем-то можно поделиться, с кем-то нельзя, это уже личное дело каждого.

МЕДВЕДЕВ: Дмитрий, вы 12 лет уже работаете – что изменилось? Как изменилась материально-техническое обеспечение, автомобили, медтехника, материал, зарплаты?

БЕЛЯКОВ: Зарплаты изменились порядка десяти лет назад, ее один раз повысили. Медтехника по чуть-чуть где-то меняется, что-то привозится, что-то увозится.

МЕДВЕДЕВ: Вы хорошо вооружены? У вас нет дефицита лекарств, приборов?

БЕЛЯКОВ: Опять же – где? В Москве нет. В Москве у нас есть все, может быть, даже лишнее что-то. Есть оборудование, я уж не буду говорить – оно хорошее или плохое. Оно есть, им умеют пользоваться и пользуются. В других каких-то регионах бывает и дефицит лекарств, и дефицит оборудования, и убитые машины абсолютно.

Я говорю: я подрабатываю на подмосковных и общаюсь на сайте с другими городами – убитые машины, «буханки», «газели»…

МЕДВЕДЕВ: В Москве это все-таки больше…

БЕЛЯКОВ: В Москве все-таки… Это Москва.

МЕДВЕДЕВ: Ну да, здесь немножко другое. Но, тем не менее, деньги, я думаю, ваши зарплаты по сравнению со среднегородской зарплатой и московским ВВП (валовым городским региональным продуктом) – конечно, они фантастические.

БЕЛЯКОВ: Да ладно. Вы думаете, что 40 тысяч в Москве – это очень большая зарплата?

МЕДВЕДЕВ: Нет, я имею в виду – фантастически малы. Потому что я вижу, как, я не знаю, охранник зарабатывает 20-25 тысяч, просто работая день через двое.

БЕЛЯКОВ: Не в обиду вам, у меня как-то давно был разговор с одним журналистом, он говорит: «А почему так?» «Я сам не понимаю. Почему мы, грубо говоря, раз в сутки, трое совершаем подвиг, и получаем 40 тысяч. А ты про это рассказываешь, и получаешь 80 тысяч». «Я тоже не пойму».

МЕДВЕДЕВ: Да, к сожалению, у нас такое перераспределение внутри государства нашего сословно-корпоративного, в котором – ну да, медицинскую корпорацию загнали в какое-то такое место узкое, и вы здесь на переднем краю находитесь.

БЕЛЯКОВ: У нас один товарищ, были какие-то съемки, я уже не помню какой-то передачи. Там один товарищ очень хорошо выразился про сотрудников «скорой помощи»: «Это штрафбат, который идет в атаку по минному полю, а сзади стоят заградотряды из проверяющих. Шаг вправо, шаг влево – либо сам взорвешься, либо застрелят».

МЕДВЕДЕВ: У вас постоянно я слышу – какое-то большое количество конфликтов с руководством, с проверяющими. Вас еще постоянно очень сильно контролируют.

БЕЛЯКОВ: Да, контроля уже столько… Я даже иногда завидую салтыковскому мужику, который кормил всего двух генералов.

МЕДВЕДЕВ: А как вы оцениваете общее состояние медицины? По Москве и по России? Глядя изнутри, из этого штрафбата, из этого переднего края.

БЕЛЯКОВ: Мое личное мнение, что той медицины, которая была раньше – ее уже нет, сейчас все сводится к деньгам, к рублю. Будет время, когда человек, только имеющий деньги, сможет позволить себе здоровье.

МЕДВЕДЕВ: Мы идем к этой ситуации?

БЕЛЯКОВ: К сожалению, да.

МЕДВЕДЕВ: Есть одна клиника, которая вполне гордо на своем логотипе, на своей рекламе использует лозунг: «Здоровье можно купить». Вы считаете, это правильно?

БЕЛЯКОВ: Это сложно. В принципе, здоровье купить нельзя, вот как полную сущность этого слова «здоровье» купить нельзя. Поправить здоровье можно, продлить жизнь можно.

МЕДВЕДЕВ: Я думаю, здесь еще не то, что можно или не можно. Здесь еще некий элемент справедливости есть.

БЕЛЯКОВ: Если человек всю жизнь бухал, курил и вел неправильный образ жизни – какие бы деньги он в себя ни вкладывал, особо здоровья все-таки не купишь.

МЕДВЕДЕВ: Дело даже не в этом, а в том, что, скажем, в каких-то странах, скажем, с идеалами социальной справедливости, в Скандинавии такой лозунг не прошел бы. Там одинаковый совершенно уровень доступа.

БЕЛЯКОВ: Причем эта страна даже, по-моему, не имеет собственного медицинского образования. Все медики учатся за границей, у них, по-моему, нет своих институтов. И, тем не менее – да, там принцип справедливости: если человек ведет социально активный, социальный образ жизни, если он, опять же, не бомж, если он платит налоги – он имеет все права по медицине, ему делают все за счет государства. Если человек, скажем так, ведет асоциальный образ жизни – конечно, его никто там лечить не будет, вернее, его будут спасать, но он будет все это дело отрабатывать. Там с этим делом очень жестко.

МЕДВЕДЕВ: С вашей точки зрения, в государственной системе обязательного медицинского страхования, в городских больницах ситуация за эти 12 лет как изменилась?

БЕЛЯКОВ: Ну как? Ну, вот, как вам сказать: больница № 60 закрыта, больница № 63 закрыта, еще каких-то две больницы проданы. Как?

МЕДВЕДЕВ: Ну да, сливают сейчас поликлиники. Я вижу, как увеличиваются очереди в поликлиниках.

БЕЛЯКОВ: Всех врачей в той же самой поликлинике – мне их тоже жалко, несмотря на то, что у нас к ним свои претензии. Все сводится к писанине. Писанина, писанина, писанина, и не дай бог ты чего-то неправильно написал. Писанина – это страшная вещь.

МЕДВЕДЕВ: Меня тоже потрясает. При визите к врачу ты приходишь и вот ты сидишь. Первые десять минут, бывает, врач пишет, тебя еще вопросы не спросили, к тебе не прикоснулись.

БЕЛЯКОВ: Это страшная вещь, эта писанина. Причем каждый раз правила игры меняются: ты сначала пишешь так, потом какому-то начальнику взбрело – ты пишешь по-другому. Потом ты, допустим, приходишь на другую подстанцию – там совершенно третьи какие-то условия. И все твердят: «Мы правы». А если чего – страховая компания это увидит и эту карточку не оплатит, и деньги на «скорую» не придут. И с поликлиниками так же.

МЕДВЕДЕВ: Ну да. Мое общение с врачами в такой государственной системе – оно сводится к тому, что, по-моему, процентов… Терапевт в поликлинике – 80% времени это писанина, даже больше, 90%. И 10% это просто быстренько тебя формально посмотрели, твое тело.

БЕЛЯКОВ: Да.

МЕДВЕДЕВ: Это совершенно…

БЕЛЯКОВ: Это хорошо, если успели посмотреть.

МЕДВЕДЕВ: Там же эти коды болезней все время...

БЕЛЯКОВ: Да. Мы сейчас заполняем карту, как японский кроссворд судоку. Мы должны открыть одну книжку, посмотреть, какие там нормативы, что нужно сделать, как чего. Потом сослаться на какой-то там параграф, потом найти код этого заболевания. Потом взять другую книжку, написать код этого же заболевания, только по-другому. В общем, это кроссворд.

МЕДВЕДЕВ: Какой выход вообще из всего этого? Все-таки частная медицина, государственно-частная? Где тот баланс, та грань, которую нам можно найти?

БЕЛЯКОВ: Да не будет ничего. Пока все сводится к деньгам, ничего не будет. Никаких изменений в лучшую сторону. Медицина должна быть государственной.

МЕДВЕДЕВ: Бесплатной.

БЕЛЯКОВ: Бесплатного ничего в жизни не бывает. Медицина должна быть государственной.

МЕДВЕДЕВ: Нет, для налогоплательщика.

БЕЛЯКОВ: Для честного налогоплательщика, для того, кто ведет социальный образ жизни, кто работает, кто соблюдает законы, кто въезжает, опять же, в страну, имея при себе страховку медицинскую. Инвалиды, дети-инвалиды, взрослые-инвалиды – им все должно оплачивать государство.

Если человек ведет асоциальный образ жизни, если человек вызывает «скорую помощь» или там кого-то почем зря, если человек въезжает в страну без страховки, как у нас сейчас много мигрантов – эти люди должны платить из своего кармана либо отрабатывать то, что на них потрачено. Их надо спасти, их надо вылечить, но потом они все это должны отрабатывать. Это мое мнение.

Потому что опять заговорили о мигрантах. Сегодня как раз на пятиминутке сказали: «Вы знаете, что вы привезли больного, который состряпал себе страховой полис на ксероксе, из двух полисов. Его пробили по базе – нет такого человека. Этот вызов вам оплачен не будет страховой компанией. Поэтому вы теперь должны фотографировать, вы берете полис – вы на свой телефон должны сфотографировать». «Давайте мы еще будем всех в фас, в профиль, отпечатки снимать. Когда лечить-то?» «Вам страховая не оплатит». До такого уже маразма доходит.

МЕДВЕДЕВ: Диктат страховых. А если бы все-таки было государственное здравоохранение, государство… Понимаете, это как в супермаркетах – там тоже ведь крадут? В супермаркетах изначально в свою закладывают прибыль то, что будет какой-то процент – 2-3-4% на кражи товара. Тут тоже, видимо, в здравоохранение надо заложить, что какой-то процент людей будет обманывать, будут делать на ксероксе свои полисы.

БЕЛЯКОВ: Можно сделать все, если для этого есть желание, понимаете? А если у нас идет такая неразбериха, эта чехарда: в одном регионе одно, в Москве – другое, в Салехарде – третье, где-то еще – четвертое… Пока этот бардак будет – у нас рулить скоро медициной будут чиновники, которые в ней ни хрена не разбираются, страховые компании, каждый будет тянуть в свою сторону. Пока бардак – можно тянуть.

МЕДВЕДЕВ: Вы в данном случае больше за обязательное или за добровольное медицинское страхование, или вообще за коммерческую медицину?

БЕЛЯКОВ: Я больше за обязательное страхование городское, за введение штрафов за нарушение этих всех дел, за профилактику заболеваний, которая обязана быть.

МЕДВЕДЕВ: Профилактика ведь абсолютно провалилась у нас сейчас. Я вспоминаю, какая была в Советском Союзе.

БЕЛЯКОВ: Да. Зато у нас и сигареты прокрутили по телевизору, пока поколение не подсело на них, и водку, пока не спилось. Как только это все дело, что называется, заработало, сразу убрали и рекламу сигарет, и рекламу водки. Ну, они свое дело сделали, теперь можно. У нас нет, по большому счету, никакой профилактики. И сейчас приходится внушать людям: ребята, ваше здоровье… Ну, в принципе, это правильно: ваше здоровье – в ваших руках.

Они говорят: «А что мы можем сделать? Ну, вот придем мы к терапевту. Скажем: «У меня там-то болит». Сейчас по новым правилам все болезни начинаются с терапевта. Терапевт дает направление к хирургу. Хирург принимает через две недели. Приходит к хирургу: «Надо сделать УЗИ». УЗИ будет готово бесплатное еще через две недели. И сколько так ходить-то? Пока…

МЕДВЕДЕВ: Да. Именно так. А на «скорой помощи» люди как-то становятся более-менее универсалами, или все-таки специализация их остается? Вот травматолог, вот терапевт, вот кардиолог.

БЕЛЯКОВ: Сейчас ввели систему… В общем, если человек работает на «скорой помощи» – это уже своя специализация «скорая помощь», это сертификат, для фельдшеров, в том числе. Фельдшеры вообще такие – они востребованы только на «скорой помощи» и на фельдшерско-акушерских пунктах, больше идти некуда.

Если, допустим, раньше любой фельдшер мог подработать в любой больнице медбратом, то теперь считается, что он не знает работы медбрата. Теперь нужно идти учиться, заплатить 30 тысяч за сертификат, потом получить сертификат и уже где-то подрабатывать медбратом. Все на деньги поставлено. Если у тебя нет такой возможности, то ты – раб системы.

МЕДВЕДЕВ: Ты привязан к «скорой помощи».

БЕЛЯКОВ: Ты привязан к «скорой помощи», ты из нее никуда не денешься, а если ты еще иногородний и если у тебя уже кредиты – тут вообще уже никуда не денешься.

МЕДВЕДЕВ: Ну да, ты привязан.

БЕЛЯКОВ: Это крепостное право, по большому счету. Сейчас медики работают в системе крепостного права.

МЕДВЕДЕВ: Не только фельдшеры, но и медики.

БЕЛЯКОВ: Не только «скорая помощь», нет, вообще большинство медиков – это люди, которые уже… Вот ты невропатолог – у тебя еще есть варианты: поучиться или на этого, или на этого. Остальное все за деньги. Сертификация называется.

МЕДВЕДЕВ: Или перейти в коммерческую?

БЕЛЯКОВ: Ну, в коммерческую – в коммерческой много людей работает, которые, допустим, днем он в поликлинике, а следующим днем он в коммерческой подрабатывает.

МЕДВЕДЕВ: Ну да, полностью в коммерцию не уходят, остаются…

БЕЛЯКОВ: Нет, есть, которые полностью в коммерцию ушли. Опять же, я фельдшеров знаю, они работают только на коммерческой «скорой».

МЕДВЕДЕВ: Это сложно туда попасть?

БЕЛЯКОВ: Да нет, почему? Если ты хороший…

МЕДВЕДЕВ: Там выше расценки?

БЕЛЯКОВ: Там, в принципе, так же. Даже, наверное, меньше, чем на московской. Но там, знаете, это не «скорая помощь». Коммерческая помощь – это хорошо оснащенная перевозка. Действительно там ребята – нет, я не умаляю, там работают асы, там работают специалисты высокого класса, не хуже, чем на московской «скорой помощи», но они не выезжают на авто. Их могут остановить, они окажут помощь. Но так вот специально на авто они не выезжают. Они не выезжают на бомжей. Они выезжают уже на плановые какие-то перевозки, на доставки людей из других городов. Это сложно. Но это не «скорая помощь», это все-таки…

МЕДВЕДЕВ: «Выезжают на авто» – это аварии имеются в виду?

БЕЛЯКОВ: Аварии, да. ДТП по-вашему.

МЕДВЕДЕВ: ДТП. А у вас аварии называются?

БЕЛЯКОВ: У нас «авто».

МЕДВЕДЕВ: А, да – выезд на авто. И тут тоже уже кто ближе оказался, и врач-травматолог, не травматолог – уже не смотрят.

БЕЛЯКОВ: Сейчас нет, у нас сейчас любая ближайшая бригада поедет на авто. Окажут помощь, какая бригада бы не приехала – они окажут помощь в полном объеме. У нас все-таки и фельдшеры, и врачи – они достаточно универсальны.

МЕДВЕДЕВ: Ну да, готовы… А на пожары вам доводилось выезжать?

БЕЛЯКОВ: Ну, дежурили на пожарах. Если пожар, выезжает на дежурство сразу бригада. Да, приходилось.

МЕДВЕДЕВ: Вы так рассказываете об этой профессии... Еще раз вернусь к тому, что вы песни пишете, у меня ваш диск лежит здесь на столе. Это же огромная совершенно традиция, еще идущая от Чехова, от Булгакова.

БЕЛЯКОВ: Да. У нас есть еще группа такая: Владимир Вековищев, тоже автор, поэт, композитор, он начинал на «скорой», на подстанции № 30 Москвы. Сейчас он работает, по-моему, в Боткинской больнице, невролог. У них есть группа «Агни Ульфа». Название достаточно интересное для тех, кто знает. Это очень просто. Есть такой препарат – магния сульфат. И когда эта ампула постоянно лежит в ящике, ее туда-сюда таскаешь, первые и последние буквы этих двух слов – они стираются, и вместо «магния сульфат» получается «агни ульфа».

Он пишет… У него песни – кто говорит попса, но я думаю, что это у него все-таки больше социальный рок. Там достаточно жесткие песни, которые рядовым гражданам вообще лучше не слушать. Хотя у них тоже вышел диск, мне он нравится. У меня не так много авторов, которые мне нравятся. У нас два раза в год концерты, мы собираем. Я не знаю, будет реклама, или нет: в Москве есть клуб «Ниагара», мы там собираемся два раза в год, поем.

МЕДВЕДЕВ: Когда следующий концерт?

БЕЛЯКОВ: А это надо на сайте смотреть, на «Фельдшер.ру». Все люди занятые… Собираемся, поем, выступления всегда проходят – полный аншлаг. Местная охрана просто сидит, отдыхает, потому что им сразу сказали: «Даже не лезьте. Вы с нами не справитесь». Но мы и не шумим, мы хорошие. У него песен много про «скорые» – переделок и собственных.

МЕДВЕДЕВ: Профессия располагает к такой творческой рефлексии.

БЕЛЯКОВ: Да, у нас много достаточно людей, как ни странно, которые пишут про «скорую помощь». Даже на сайте, там есть песенки МР3: там у нас и Голованов, и Корницкий, и я собственной персоной, и «Агни Ульфа», у нас много.

МЕДВЕДЕВ: Я думаю, кому интересно – зайдут и послушают.

БЕЛЯКОВ: Зайдут и посмотрят, да, конечно.

МЕДВЕДЕВ: Последний вопрос, Дмитрий. Опять-таки, сравнивая с пожарным, когда сидел здесь Горелов, пожарный, он говорил, что у них есть такое пожелание, когда уходят на смену: сухих рукавов они желают. А есть какое-то пожелание у врачей, фельдшеров «скорой помощи»?

БЕЛЯКОВ: Удачной охоты.

МЕДВЕДЕВ: Удачной охоты? В смысле, чтобы всех спасти, в данном случае – охоты?

БЕЛЯКОВ: У нас не принято желать спокойной ночи, у нас не принято желать спокойной смены. Если так пожелали – все, считай, что ты не вылезешь из машины. Но пожелать что-то надо, поэтому как-то сложилось, что: «Удачной охоты тебе».

МЕДВЕДЕВ: Ну что же, тогда пожелаем вам удачной охоты.

БЕЛЯКОВ: Спасибо.

МЕДВЕДЕВ: Нам всем, всем слушателям «Столицы FM»: не болейте.

БЕЛЯКОВ: Да, не болейте.

МЕДВЕДЕВ: И спасибо…

БЕЛЯКОВ: Берегите себя.

МЕДВЕДЕВ: …Дмитрию Белякову, фельдшеру, человеку, который нас спасает и выходит в эту смену. Это была программа «Археология». Я Сергей Медведев. Доброй ночи и удачи.

Источник: Столица ФМ

---