Приключения в Красноярской горбольнице
Больница глазами рядового пациента. Фоторепортаж.
Преамбула.
Лежал в больнице и думал - что б такого написать? Если честно, в голову особенно ничего не приходило. Кроме одной мысли: человеческий организм - крайне неустойчивая и шаткая система, могущая свалиться в любой момент от какой-то на первый взгляд безобидной херни. Нет, не сразу, конечно. Впрочем, иногда и сразу. Сколько случаев, когда человек ничем вроде особенным не маялся - и вдруг сгорел за несколько месяцев. А сколько существует различной заразы, нападающей на организм - так и просто не перечесть. Но всё это истины избитые - посему, оставлю философию и ограничусь сухим репортажем с мест событий. Красноярская городская больница №1 - место, где я лежал, укушенный клещом.
Житие больничное.
В принципе, в больнице не удручают мысли о сломанной молодой жизни и проведении её остатка в работе на медикаменты. Куда больше удручает сама больница. По ней сразу лишний раз видно, что государству мы не нужны. Мы нужны только для того, чтобы платить дань; а если у нас вдруг пошатывается здоровье - мы попадаем в кромешный ад, который в 21-м веке сложно назвать лечебным учреждением. Я не знаю, что за красивые и чистые больницы показывают во всяких сериалах. То место, где находился я, выглядело вовсе не как больница, а как студенческая задроченная общага. Единственное отличие - ежедневный залив хлоркой полов; всё остальное - как в общежитии. Сортиры, на которые невозможно присесть; канализация времён царя Гороха; тараканы и прочая живность в палатах; уродский, наспех сделанный "косметический ремонт". И, конечно, замученный персонал с грошовыми зарплатами. Заметьте, представленный фоторепортаж повествует о буднях красноярской городской больницы №1 - в самом центре города, рядом с администрацией, бутиками, торговыми комплексами и прочей подобной ботвой. В городе с миллионным населением, в центре огромного края.
Это неврологический корпус красноярской ГБ-1, где, собственно, я и лежал. Идёт "ремонт" - старинное здание пытаются обшить какой-то хренью, из палат выкидывается мусор, внутри - криворукие штукатуры-маляры, зачищающие стены руками.
А это - административный корпус. Как стоит и на чём держится - загадка.
Повторюсь, непонятно - каким образом держится здание, каждый может заценить по трещинам и степени разрушения. Из правого окна торчит самый настоящий веник. Собственно, в окне виднеется архив больницы, но убогий объектив сотового фотоаппарата неспособен запечатлеть его в должной мере.
Это - свалка возле прачечной. В прачечной мы с коллегами по цеху успели побывать - медсёстрам проблематично таскать грязное бельё из корпусов, просили помочь. Несмотря на то, что в нашем состоянии делать этого крайне не рекомендуется - шли на уступки.
Этот вот бункер - склад с медикаментами. В нём мы тоже успели побывать по вышеописанным причинам. Как образовалось ужасающее подмытие слева - ума не приложу.
Голубей по всей территории - тьма тьмущая. Виноваты в основном больные - прикармливают, несмотря на предупреждающие надписи. Но что более загадочно - прикормом птичек занимаются и некоторые технички-уборщицы из числа больничного персонала.
Таких скамеек я уже не видал лет двадцать. А тут - почти в сохранности.
Казалось бы, а в этой-то фотографии что такого? Дело в том, что справа - забор, ограждающий больницу от бурного городского населения. За забором насажены ёлочки и это место является чуть ли не идеальным для устройства общегородского туалета. Сколько голых жоп мы там перевидали, гуляя по тропинке - мама не горюй. Также там любят собираться бомжи.
Это - пищеблок больницы, совмещённый с церковью. Батюшка иногда похаживает по корпусам и отпускает страждущим грехи. Пищеблок находится внизу здания, так что обычным прихожанам для отпущения грехов приходится преодолевать нехилый подъём, который мы наблюдаем справа.
Бывшие церковные ворота, заложенные впоследствии куда более убогим кирпичом, нежели оригинальный, из которого делалась церковь.
Качество как самих кирпичей, так и их кладки "до" и "после" можно оценить по этой фотографии.
Переносимся потихоньку внутрь неврологического корпуса. На входе нас приветствует плакат, повествующий о вреде курения. Какие наркоманы его придумали - не знаю.
Выбитое стекло в дверях на входе в приёмный покой. Постарались больные из числа особо буйных алкоголиков. Оказывается, эти на первый взгляд малоподвижные и апатичные парни преклонных возрастов могут швыряться стульями в нажратом состоянии.
Кстати, алкашей в неврологии - процентов 30. Причём, находясь на лечении, они позволяют себе расслабончики. Одна тётя усвистала в самоволку, нажралась дома в зюзю. Обратно в больницу привезли на скорой, пару-тройку суток откапывали - даже не вставала. И ведь живут годами...
Мебель поражает изысканностью и новизной.
Потолок в нашей палате (к слову сказать, считающейся образцовой). Кто и чем нассал сверху - непонятно. Лампа дневного света, между прочим, не работает.
С незапамятных времён, палата наполовину обита "тараканьей лавочкой". Заграждение из лакированных досок - прекрасное убежище для этих добрых насекомых, коих мы перевидали в огромных количествах. Попытки потравить собственными силами ни к чему не привели, а на робкие стенания вида "по мне всю ночь прыгают тараканы" мы неизменно получали ответ "сами виноваты - накидали тут хлеба".
Отдельные призы следуют как разработчикам этой кровати, так и тому, кто сподобился таких кроватей в больницу накупить. Голова постоянно вываливается через спинку, а повесить что-либо и вовсе невозможно.
Это - часть так называемого душа. Помывшись там один раз, я никогда туда больше не заходил. Всё дело в том, что некоторые пациенты совмещают душ с туалетом по-большому: в сливном отверстии на полу частенько обнаруживается самое настоящее говно. Как они туда попадать умудряются и как шлакоблоки по размеру подгоняют, чтоб влезли - ума не приложу.
Последние две фотографии без особых комментариев - думаю, всем и так понятно, почему мне больше не хотелось принимать душ в больнице и я без всяких зазрений совести убегал в самоволку.
Персонал и еда.
К персоналу претензий нет - люди делают всё, что могут. Но это остатки закалённых советских медиков с небольшими вкраплениями чуть более молодых коллег. Что будет, когда они уйдут на заслуженные пенсии - ума не приложу; редкие интерны, бродившие по больнице, энтузиазма не вызывали совсем. Абсолютно не понимаю, как можно работать в таком напряжении за такие деньги. Какие-то святые люди, право слово.
Поскольку я был застрахован от клещевых инфекций, с медикаментами не возникло проблем - это радостная нотка в моём повествовании. Кололи и вливали - будь здоров. Повара умудрялись кормить людей из расчёта 85 рублей на человека в сутки! Я узнавал эту подробность специально. В основном были сплошные каши; нормально поесть можно было разве что в обед, когда был суп и какое-никакое второе. Приготовлено всё было вкусно - но бедновато; поэтому, без поддержки извне пришлось бы явно туго. У нас был организован подвоз продуктов, так что не голодали.
Лапчатые гуси.
В больнице я провёл 12 хороших дней и 3 адовых. Дело в том, что я лежал в палате с небольшим количеством народу (5 человек), каждый из которых был вполне вменяем. На 13-ый день к нам непонятно по какой причине подселили полные дрова: дедульку в возрасте 78 лет с энцефалитом в чуть более, чем последней стадии. Это означает: самостоятельно ходить не может. Как правило, такого больного направляют в изолятор с себе подобными; либо, как минимум, приставляют родственника/сиделку - того, кто будет носить его на процедуры и убирать за ним дерьмо. С дедулькой в палату зашёл его великовозрастный сын, тут же состроивший простодушную мину, который торжественно заверил всех, что дедулька будет лежать тише воды, ниже травы. А потребности справлять будет в памперсы небывалых размеров. В первый же день выяснилось, что что-то в этом плане пошло не так. Дедулька оказался настоящим гондоном, постоянно требовал к себе внимание, заёбывал всех охами-вздохами абсолютно без повода и, что самое главное, наотрез отказывался ссать в памперс. Великовозрастному сыну было сделано заявление, что надо бы нанять сиделку, либо самому сидеть и ублажать своего родителя. Сынок тупо улыбался и заверял, что дедулька больше так не будет, но второй день адских охов, вздохов, зеваний и неуёмного пердежа по ночам лишь заверил нас, что дальше будет только хуже. Заложниками были все: люди в палате, которые не могли выспаться два дня и медсёстры, которые тоже путём ничего сделать с дедулькой были не в состоянии. Сынок приходил утром и вечером максимум на полчаса и сваливал. Назрел вполне логичный конфликт, который и "разрешился" на третью ночь. Дедулька, увидев, что на его охи и вздохи никто не собирается подрываться с кроватей в три ночи и нести его куда-то поссать, демонстративно напрудил на койку, миновав надетый памперс. Нассав на кровать, он принялся орать, чтобы его "отмыли и отчистили". Не тут-то было: весь наш лётный состав даже не двинулся с места, а приползшая сонная медсестра лишь сменила часть белья, прибрала лужу на полу и положила незадачливого деда на матрас. Где он и валялся до утра, источая невероятное амбре, попутно не забывая проклинать всех и вся, называя лапчатыми гусями. Мы набрызгали всю палату "AXE-эффектом" и пробыли в дурмане до утра. К слову сказать, я до сих пор не оклемался, даже когда пишу эти строки.
Сам собой возникает логичный вопрос: как такое вообще может быть? Каким образом регламентируется, и регламентируется ли порядок принятия подобных дровяных неадекватов в больницу? Как получается так, что тяжело больной человек (коим я, безусловно, находился все 16 дней, и это не шутка) не может нормально поспать в больнице кряду три дня? Роисся вперде - только эту фразу и могу сказать. И, конечно, сынок, ездящий на авто за лимон и не могущий найти рублей 500 в день на сиделку - этапять. Равно как и его сестрица, приехавшая из Турциев и что-то говорившая про нотариуса, которого надо "скорее бы позвать, а то...".
Последствия.
На два месяца я - полный овощ. Нельзя ничего. Через три месяца надо сделать анализ крови. Если опять что-то покажется - я попал; если нет - можно немного расслабиться. Впрочем, алкоголь и напитки на газированной основе - не раньше, чем через полгода. В общей сложности внимательно наблюдаться год.
Точный диагноз так и не поставлен: симптомы причудливые, нехарактерные, лечащий врач склонилась к тому варианту, что я всё-таки перенёс на ногах энцефалит. Впрочем, и на боррелиоз один из анализов выстрелил положительно, хотя самый последний показал отрицательный результат. Остаётся ждать, надеяться и верить.