Чужие среди своих

И ложку дёгтя в бочку мёда по этой причине добавить необходимо. Тем более что ничего не бывает идеальным. Везде есть своя ложечка дёгтя, своя червоточина. Однако в нашем с Вами случае, коллеги, это огромный ушат дерьма, которым мы отравляем друг друга сами.

Речь о нашей большой медицинской семье

Конечно, как и в любой семье, отношения у всех складываются по-разному и далеко не всегда бывают тёплыми. Но то – личные отношения. Мы же – семья рабочих. Я вообще никогда не понимал, как в нашей работе могут быть связаны личные отношения с профессиональными. Ну, ненавидим мы с тобой друг друга, тошнит при одном виде. Но зачем это каким-то образом переносить в работу, тем самым снижая производительность труда? Каждый из нас хоть раз сталкивался с этим как с одной, так и с другой стороны

Не кажется ли вам, что мы потеряли в этом плане профессионализм, не умея дифференцировать личные обиды с рабочими моментами? Я не говорю уж об этике общения между конфликтующими сторонами.

Кстати, об этике. Мы её тоже потеряли. Оставили где-то далеко. Я бы даже сказал в другом государстве. Мне посчастливилось работать в одном коллективе с врачом, доктором старой советской закалки. Вот где умение общаться с коллегами, помочь в трудную минуту в любое время дня и ночи! Я ни разу не услышал, чтобы он кого-то назвал на «ты», даже если коллега младше его по должности и в два с половиной раза младше по возрасту.

Конечно, мат ныне стал неотъемлемой частью нашей жизни и работы. Но вот помогать своим коллегам мы зачастую перестали, мол «у самих до х.. работы». А ведь это залог единения. Где мы это оставили, ту самую советскую корпоративную медицинскую врачебную этику? Мы просто поддались всеобщему хаосу, растворились среди грубиянов и хабалок. И в этом наша беда. Наше поражение. В поликлиниках, например, медики в моём городе уже давно исключены из списка тех, кто осматривается без очереди. Зато там есть соцработники

В прошлом году ещё по осени нашей бригаде «Скорой» дали перевозку из поликлиники в хирургический стационар с подозрением на желудочно-кишечное кровотечение. Состояние, в общем, жизнеугрожающее. Когда мы прибыли на вызов, каково же было наше удивление, что женщиной пожилого возраста, в реальности с возникшим кровотечением, была наша коллега, ЛОР-врач данной поликлиники. Муж – инвалид. Пришла на работу ещё утром уже с кровотечением. Смену доработать не смогла. Но то – полбеды. Самое страшное было застать её одну в кабинете. И никого рядом. Ни одной медсестры, ни одного коллеги. Все сидели по своим кабинетам и бегали как ужаленные по своим делам. Несмотря на стабильную гемодинамику, никакой помощи не было оказано вообще! И в условиях поликлиники этим занимались мы с напарником. За это время никто из коллег в ЛОР-кабинет так и не зашёл.

Бабушка, пришедшая на приём к ЛОРу, увидев, что мы госпитализируем врача прямо из кабинета, задала нам вопрос:

— Ой! А ЛОР сегодня принимать не будет?

У меня тут же в голове промелькнула мысль: «Если бы из кабинета вынесли гроб с трупом врача, она бы, наверное, спросила то же самое». Но глупость пациентов мне понятна. А вот отношение коллег из поликлиники – нет. Мне было противно то безразличие к этому несчастному доктору со стороны её соратников, казалось бы

Отношения скорой помощи и стационаров всегда складывались не просто. Всегда были напряжёнными. Абсолютно правых и виноватых здесь нет. Ошибки в конце концов и нам свойственны. Да и срывы от потока пациентов.

Стационару тяжело понять работу «скорой», как и «скоропомощникам» вникнуть в сложности работы того же приёмного покоя. Но вот писать друг на друга кляузы – это чрезмерно дико!

У меня не так давно был такой случай, когда мы с напарницей госпитализировали на «скорой помощи» пожилую женщину в отделение нейрохирургии, где так же располагается и отделение челюстно-лицевой хирургии, с большого размера гематомой лицевой части головы и подозрением на ЧМТ. Дежурный врач меня несколько удивил, спросив, почему не повезли в травмпункт. Сложно было ему ответить, что, учитывая симптоматику и внешние травматические знаки, я больше склонен и доверяю именно данному стационару. Это, кстати, не сарказм сейчас был. После чего доктор выдаёт следующую фразу:

— Фамилию в направлении разборчиво написали? Чтобы понять, на кого писать жалобу в министерство.
 
Минуты две, сходив в туалет «приёмника» и взяв стаканчик кофе в кофейном аппарате, меня охватил гнев. Вернувшись к посту, доктора я там не обнаружил, но сдерживать эмоции, которые пришлось выслушать девчонкам-медсёстрам, был не в состоянии:

— Вот поэтому нас избивают! И убивают! Потому что между собой разобраться не можем, жалобы друг на друга пишем! Быдло это чувствует и нападает!

А ведь так и есть. Нет в нас единства. Нет монолита. Мало того, что не защищены законом, так ещё и своих коллег топим. Грубияны и быдло чувствуют это нутром и нападают.

Что уж говорить, если даже наш министр, в чьём лице мы в первую очередь должны искать защиты, нас предала. Она же предала всех нас, коллеги, заявив на всю Россию с Камчатской Скорой: «Врачи должны были пешком идти». Потом, видимо, поняв свою ошибку, начала пытаться её исправлять, создавая вид бурной деятельности по продвижению закона о защите медиков при исполнении. Но поздно. Слово – не воробей. Ничто не воробей, кроме воробья. И в медицинской среде среди обычных работяг стационаров и «скорой» ей этого не простят. Ни за что и никогда. Может и многие наши коллеги лично ей этого и не скажут. Если только в «курилке», куда она не ходит. Не курит вроде бы. Чего и вам советую.

Автор: Максим Александров, Нижний Новгород

---