Знай наших

Фельдшер скорой медицинской помощи Сыктывдинского района Республики Коми о том, какой вред приносит «Малахов+», нарушении приказов Минздрава и благодарности от спасенных.

---

Что буду врачом скорой помощи, я решил еще в седьмом классе. Без вариантов. Срочность, экстренность — это для меня. В четырех стенах сидеть не могу — нужна смена обстановки. Зато теперь на работу иду как на праздник. Хочу, чтобы так было всю жизнь. А на пенсии в наш диспетчерский отдел перейду.

На первом же вызове случилось так, что пациент погиб во время транспортировки в больницу. Но я был морально готов и, кажется, ничего не почувствовал. До сих пор никогда не испытываю волнения, переживаний или страха. Если в чем-то сомневаюсь или постановка диагноза спорна — консультируюсь с врачами узкой специализации. Теперь еще и Интернет в помощь — пока едешь на вызов, по первичным описаниям симптомов можно найти верную причину недомогания, не выходя из автомобиля.

60 процентов вызовов не нуждаются во вмешательстве неотложки. Чаще всего это алкогольное опьянение или легкие формы абстинентного синдрома. Далее — высокое давление у бабушек, которые на самом деле хотят пообщаться. На третьем месте — звонки от 20-30 летней молодежи, которая впадает в панику, когда температура тела повышается до 38 градусов.

Зимой, в период вспышки ОРВИ, — самая горячая пора. До 27 вызовов за суточную смену. В Новый год все 24 часа работаем без перерывов — в большие праздники так всегда. Летом же чаще всего причиной вызовов становятся инфаркты и инсульты у людей старшего возраста, которые в жару работают на даче. А еще, как ни странно, чаще в скорую звонят мужчины. Женщины терпеливее, что ли.

Летом чаще всего вызывают по вечерам. А зимой все сутки проходят в экстремальном режиме

Люди в селе и городе отличаются. В деревнях медработники на вес золота, отношение к ним бережное. А горожане более требовательные. Но вне зависимости от места жительства, самая частая жалоба на нас: «Вы ничего не сделали! Поставьте хоть какой-нибудь укол!». А нет укола с названием «какой-нибудь». Мы оцениваем состояние здоровья и, если нет показаний, наш рецепт — доброе слово.

И дело не в том, что каких-то медикаментов не хватает, — у нас полная обеспеченность лекарствами. Просто мы не можем работать, противореча своим приказам.

Хотя, иногда приходится их нарушать… Существует распоряжение, что врач скорой не имеет права рисковать своим здоровьем. В сложных ситуациях он должен находиться на безопасном расстоянии и ждать, пока пострадавших доставят к нему. Но когда мы приезжаем первыми, скажем, к месту аварии, а в машине человек зажат, стоять в стороне никто не сможет. Подходим хотя бы укол обезболивающего сделать. И не страшно — не думаем о страхе. А потом пишем объяснительные … Деваться некуда!

Еще нас ругают за то, что мы медленно реагируем, не укладываемся в пять минут. Но нужно помнить, что скорая может находиться на перевозке в отдаленную больницу или на другом вызове. Иногда дорога в глушь занимает часов восемь — полсмены на один вызов. Однажды пришлось пешком километра полтора по сугробам по грудь с чемоданами преодолевать, а потом обратно на руках ребенка до машины нести. А на весь Сыктывдинский район — три машины.

Закрыть бы передачу Малахова! Конечно, и в народной медицине есть что-то полезное, но она несет исключительно вспомогательный характер — вылечиться травками сложно и только после консультации с лечащим врачом. А бывает, приезжаем на вызов, собираемся ввести серьезные препараты, а бабушка причитает: «Малахов пить таблетки запретил, я травки попью». И как переубедить?

Все спасенные забывают о том, кто им помог. Раз-два в год напишут благодарность, и на том спасибо. Не практикуется это. Мне не обидно совершенно. Это моя работа, моя обязанность, я за это деньги получаю. Вы, главное, будьте здоровыми и реже нас вызывайте!