У всех нас есть ангел-хранитель

Поездка на такси из Кировска или Апатитов в Мурманск обойдётся от двух с половиной до трёх тысяч рублей. Сумма сущес­твенная, хотя, согласитесь, назвать её неподъёмной для северян трудно. Но многие ли жители наших городов, когда возникает надобность попасть в областной центр, выбирают для этого такси? Стоимость выезда бригады «Скорой помощи» к захворавшему человеку примерно такая же. Но поскольку платить за это из своего кармана не приходится, мы набираем на телефоне 03 по любому поводу, даже не задумываясь о том, что кому-то в этот момент экстренная помощь, возможно, необходима куда сильнее.

Поездка на такси из Кировска или Апатитов в Мурманск обойдётся от двух с половиной до трёх тысяч рублей. Сумма сущес­твенная, хотя, согласитесь, назвать её неподъёмной для северян трудно. Но многие ли жители наших городов, когда возникает надобность попасть в областной центр, выбирают для этого такси?

Стоимость выезда бригады «Скорой помощи» к захворавшему человеку примерно такая же. Но поскольку платить за это из своего кармана не приходится, мы набираем на телефоне 03 по любому поводу, даже не задумываясь о том, что кому-то в этот момент экстренная помощь, возможно, необходима куда сильнее. Температура в тридцать восемь градусов, повышенное давление, похмельный синдром, лёгкое недомогание и даже депрессия – вот что становится основными поводами для вызова 03. Корреспондент «ХВ» убедился в этом лично, проведя часть смены с одной из бригад отделения «Скорой помощи» Кировской ЦГБ.

Неблагодарная работа

Объективно говоря, поводов для особой любви к журналис­там у «скоропомощников» нет. Если смотреть в масштабе страны, в погоне за горячим материалом наши коллеги по перу то тут, то там выставляют врачей виноватыми чуть ли не во всех смертных грехах: «долго едут», «неправильно лечат», «ничего не понимают» и, конечно же, «вымогают деньги». Список штампов, которыми общественность традиционно награждает медиков, можно продолжать до бесконечности.

Нет, конечно же, никто не отрицает, что среди огромной армии российских медработников встречаются непрофессионалы, лентяи и вымогатели, но ни в одном регионе страны мне не доводилось встречать таковых в системе 03. Может, плохо смотрел? Не знаю. Дело, скорее всего, в другом: «Скорая» – не то место, куда идут за длинным рублём. Пожалуй, вряд ли найдётся среди «скоропомощников» фельдшер или врач, который сумеет внятно объяснить человеку не из своего круга, почему он работает именно здесь. Звучит пафосно, но спасать людей – это всё-таки призвание. А желающих взваливать на себя эту ношу не так уж и много, несмотря на все надбавки и доплаты.

– Средний трудовой стаж наших врачей – двадцать три года, – говорит заведующий отделением Николай Ивков. – На фельдшерские места ещё приходят молодые ребята, только что закончившие медицинский колледж, а вот докторов, желающих работать на кировской «Скорой», мы не видели давно. Людей понять можно, ведь на 03 приходится сталкиваться со всяким… Мало того, что сама работа достаточно тяжёлая, так ещё и пациенты разные попадаются. Нахамить доктору – обычное дело. Был случай, когда бригаде на выезде угрожали боевым пистолетом, приставляя его ко лбу. Врач и фельдшер после пережитого долго приходили в себя, им потребовалась серьёзная психологическая реабилитация.

Вот и судите сами: с одной стороны, многие обыватели воспринимают «Скорую помощь» этаким бытовым сервисом, службой оказания услуг, которая по первому требованию обязана выполнить любую прихоть больного. С другой стороны – на бригады 03 повсеместно вешают ярлыки врачей-убийц, которых хлебом не корми, дай только поглумиться над пациентом. Не последнюю роль в этом играют и наши коллеги-журналисты, так что откуда в таком раскладе у «скоропомощников» возьмутся тёплые чувства к СМИ?

Но, несмотря на это, бригада доктора Светланы Волошиной встретила автора этих строк вполне благожелательно и корректно. Мне выдали белый халат и выделили место в нацпроектовской «газели». Смена началась.

ДТП на трассе

Строго говоря, на первый выезд я попасть не успел, но повод к нему видел собственными глазами. Мы как раз ехали из Апатитов в отделение «Скорой» Кировской ЦГБ, когда заметили аварию на девятом километ­ре дороги: в припаркованный на обочине ГАЗ-53, стоявший без габаритных огней, врезался Б­елАЗ. Через минуту со стороны Кировска навстречу промчался реанимобиль жёлтого цвета с включёнными проблесковыми маячками.

Двое молодых людей, находившихся в кабине ГАЗа, получили закрытые черепно-мозговые травмы и сотрясение мозга: в момент столкновения их головы стукнулись о заднюю стенку кабины грузовика. От госпитализации они отказались, пояснив, что будут дожидаться «своих» – представителей фирмы, которой принадлежит разбитая машина. Водитель БелАЗа по понятным причинам не пострадал.

Раньше аварий на трассе между Кировском и Апатитами было больше. С введением дифференцированного скоростного режима их количество уменьшилось, но выезжать на такие поводы бригадам всё равно приходится достаточно часто. Дорога разделена на зоны ответственности: если ДТП случилось ближе к Кировску, едет кировская бригада, если ближе к Апатитам – апатитская.

В то дежурство эта авария была единственной, и слава Богу. Когда при столкновении металл рвётся в клочья, люди выживают далеко не всегда. Порой «Скорой», пусть даже прибывшей на место происшествия через три минуты, остаётся только зафиксировать смерть. Кстати, в среде «скоропомощников» есть профессиональная примета: если выезд начался с трупа, «констатировать» в этот день придётся ещё, возможно, не раз и не два. С научной точки зрения объяснения этому факту нет.

Алкоголики и психи

Вечер пятницы – это «сезон» расстройств психики, связанных с неумеренным употреблением алкоголя. Вот и сейчас вторая «газель» отделения выезжает в Коашву, где буйствует принявший лишнего местный житель. По идее такие вызовы должна выполнять специализированная психиатрическая бригада, но населения в Кировске не так много, чтобы местная «Скорая» могла позволить себе такую «роскошь». По нормативам на весь город положено всего три постоянно дежурящих машины: один реанимобиль, одна «газель» обычной линейной бригады и одна «перевозка». За неимением специально обученных санитаров психически нездоровых граждан возят в сопровождении милиции.

– Случаи бывают разные, – рассказывает Николай Ивков (Николай Александрович сменил костюм на обычный свитер и работает этой ночью на вызовах. – Авт.). – Один раз заходим в квартиру, я впереди, двое милиционеров сзади. Открываю дверь и вижу… нацеленный мне в лоб топор. Медленно, аккуратно взял больного за руку, отвёл топор, забрал, прислонил к стенке. В такие моменты страха не испытываешь, он приходит позже.

Топоры вообще «популярны» среди психов. Другой пациент Николая Александровича пытался перерубить шею… самому себе. Потюкал-потюкал, да и вызвал «Скорую помощь». Третий, собравшись переезжать с Крайнего Севера в среднюю полосу, получил расчёт, продал то, что можно было продать, и позвал двоих друзей отмечать отъ­езд. Но после прощального застолья вдруг решил, что гости собираются его убить и забрать все деньги, и принял ночью «превентивные меры»: взял да и отрубил обоим головы, пока те спали.

– А вам не страшно вообще жить со всем этим? – спрашиваю Николая Александровича. – Обычный человек с подобными ужасами не столкнётся ни разу за всю жизнь, а у вас одних воспоминаний столько, что можно книгу написать…

– По молодости, знаете, присутствовал некий профессиональный цинизм, – помедлив, отвечает он. – С годами отношение к жизни всё равно меняется. Но страх… Нет, страха, пожалуй, нет.

Я выхожу на улицу, закуриваю, смотрю в небо и вспоминаю, как полтора часа назад этот мудрый седой доктор в третий раз за сутки поехал к бабушке, которую выписали из больницы, потому что медицина уже не в силах ей помочь. «Всё равно надо найти основания для повторной госпитализации, – сказал он. – В стационаре ей будет легче». Он не договорил, но я прочитал продолжение фразы в его глазах. Какие, на самом деле, могут быть страхи, когда всю жизнь со смертью на «ты»? «А ведь когда придёт время, он, пожалуй, поздоровается с Ней за руку», – почему-то подумал я. Выбросив, как окурок в урну, дурацкую фразу из головы, поправил халат и шагнул из ночи обратно в отделение.

Бытовуха. Послесловие

Статистика доказывает: из всех вызовов, поступивших в Кировское отделение «Скорой», профильными являются лишь десять процентов. Всё остальное – это поводы, не требующие экстренного медицинского вмешательства. Именно такими были остальные вызовы той ночи для бригады Светланы Волошиной. Жёлтый реанимобиль, нафаршированный аппаратурой для спасения жизни, останавливался у подъезда очередного дома, а мы поднимались по лестнице, чтобы выслушать очередные жалобы на боли в боку, температуру и повышенное артериальное давление.

Да, «Скорую» воспринимают на уровне какой-нибудь сантехнической конторы советского ЖЭКа. Да, «Скорой» не уступают дорогу, несмотря на включённую «люстру» и сирену. Да, «Скорой» создаёт массу проблем свой же Минздрав (это отдельная тема).

Но «скоропомощники» научились не замечать всего этого. Они работают ради тех самых десяти «профильных» процентов, за которыми спасённые бригадами жизни. Это необъяснимо и иррационально. Другие бы давно плюнули и ушли. Они – остаются.

Теперь-то я точно знаю: несмотря ни на что, у кировчан есть свой ангел-хранитель. Я его видел в ночь с пятницы на субботу. А цвет спасённой жизни – он, оказывается, жёлтый. С синими проблесками от маячков.

Михаил Елисеев, Хибинский вестник.