Склиф рубят — пациенты летят
Не дайте вандалам разрушить то, что настоящие герои медицины создавали десятилетиями, — заявили медики, обратившиеся в нашу газету.
Мы решили, что мнение хотя бы даже части сотрудников уникального лечебного и научного заведения заслуживает того, чтобы о нем узнала Москва. Доктора пересказали свои сомнения корреспонденту “МК”. Причем в страшной тайне, строго анонимно. По их словам, они боятся репрессий.
Около года назад в НИИ сменили директора. На хозяйство поставили не абы кого, а опытного управленца — правую руку самого академика Валерия Шумакова из НИИ трансплантологии и искусственных органов. Новым директором стал его заместитель, профессор Могели Шалвович Хубутия. Он пришел в Склиф с большими планами — какие корпуса сломать, какие — отстроить, как реорганизовать лечебную работу и все огромное хозяйство.
— Нам срубили голову, — горюют мои собеседники. — Нужно время, чтобы человек со стороны понял наш опыт, специфику.
Часть отгадки — в этой фразе.
Любое происшествие, где пострадали больше трех человек, у врачей называется “массовкой”. А если случилась не просто массовка, а взрыв, обвал дома, огромный пожар? Самые серьезные удары всегда принимал на себя Склиф — больница экстренной помощи. Пожалуй, первым в горькой череде крупных катастроф был 1989 год — сюда самолетами везли пострадавших с землетрясения в Спитаке и из Башкирии (там раскаленным газовым облаком из трубопровода накрыло сразу два пассажирских поезда). Дальше были расстрел Белого дома в 93-м, “взорванная” осень 99-го, “Норд-Ост”, прочие московские теракты.
Последней по счету катастрофой был взрыв у станции метро “Рижская”. Я и сама помню, как около реанимации стояли каталки с искалеченными людьми. Целая очередь, в несколько рядов. Рулил этой жуткой очередью профессор Шевчук, заместитель главврача, с почерневшим лицом: “Туда… туда… туда”.
Новичок Хубутия “на катастрофах” не работал — он пришел из плановой медицины. Вот первое, что ставят ему в минус. “Директор ни разу (тьфу, тьфу!) не принимал чрезвычайную ситуацию. Он еще в ЭТО не окунулся”.
— У них в плановой хирургии красота: на ночь ключом закрыли отделение — и тишина, покой. Мы живем иначе, — горячатся врачи. — Круглые сутки поступают больные, особенно во время катастроф, их разыскивают близкие. Не нашли среди живых — идут в 9-й корпус, в патологоанатомию, искать среди мертвых.
ИЗ ИСТОРИЙ, РАССКАЗАННЫХ В СКЛИФЕ:
— Наш комплекс — на весь огромный город один! У нас всякое бывает: драки, стрельба, один сбежал, другой с этажа выбросился… Угрозы были, врачей били в приемном отделении. А не помните взрыв в кафе на Комсомольском проспекте? Оттуда привезли троих: менеджера, повара и официантку. У каждого медкнижка, со здоровьем порядок. Оказалось: у одного СПИД, у второго гепатит, у третьей сифилис!
Так и видишь картинку: огромная Москва накатывает мутную волну за волной, и противостоит им гранитный утес посреди города, на Садовом кольце.
Склиф — это инструмент, специально заточенный на оказание экстренной помощи. Скажем, нож в сердце — не самое редкое ранение, которое видят в этих стенах. Вот “скорая” везет такого раненого. Его завозят в лифт… открывают двери операционной… и он прямо с Садового кольца попадает на стол!
Склиф уникален. В столице нет равных ему лечебно-научных комплексов скорой помощи: 3 хирургические клиники, 3 травматологические, токсикология, кардиология, “ожоги”, искусственная почка, гинекология, психосоматическое отделение… Плюс набор лабораторий — что душе угодно. Плюс выездные бригады, которые ездят на вызовы в столичные больницы. Нейрохирурги отбирают там пациентов с аневризмами головного мозга — обреченных на почти мгновенную смерть. А после операций в НИИ у них появляется шанс. “Те, кто не успел до нас доехать, или из-за неграмотности врачей в других больницах, — погибают”, — утверждают патриоты Склифа.
Из больниц Москвы, области и даже всей России сюда переводят больных в особо тяжелых случаях, запущенных, после врачебных ошибок. Даже семейные легенды многих москвичей связаны со Склифом! Вот одна. В 30-е годы сюда привезли юную спортсменку, чемпионку Москвы по шахматам, с подозрением то ли на аппендицит, то ли на отравление. Но симптомы были смазаны, и девушку решили не оперировать. Мимо проходил Юдин — легендарный хирург, директор института, в будущем зэк и академик. Едва заглянул ей в лицо, нахмурился: “Срочно на стол!” У девушки оказался запущенный перитонит. После операции она два месяца лежала со вскрытой брюшной полостью (антибиотиков в СССР тогда еще не знали), а великий Юдин, худющий, отчаянный курильщик, собственноручно каждый день промывал ей “кишочки” антисептиком. Спас! После войны пациентка родила мальчика, и этот мальчик теперь — мой муж. А медсестра, которая помогала хирургу на операции, — его крестная…
Наследство Юдина еще живо. Уникальные штучные “юдинские” операции по протезированию пищевода делает Алла Николаевна Погодина в торако-абдоминальном отделении. Иногда после травм пищевода (часто глотают острые предметы шизофреники и зэки) больные обречены жить с гастростомой — дыркой в желудке. Погодина из тонкой кишки мастерит искусственный пищевод, который пропускают под кожей грудной клетки, и люди начинают питаться не через зонд, а естественным путем.
Вот это и есть специфика Склифа. Она складывалась поколениями. Еще с “до войны”.
Поэтому многих врачей, особенно здешней школы, удивляют и страшат новации в “их Склифе”.
Если верить недовольным, по институту уже отдан негласный приказ: ограничить госпитализацию людей старше 60 лет. Всегда ведь можно сослаться на то, что мест нет, пациент не по профилю… Особенно досталось травматологам. Якобы новый директор Могели Хубутия укорил их: развели здесь богадельню! А дело в том, что в Склифе изобрели (и применяют даже к дряхлым старикам) уникальную методику оперативного лечения переломов шейки бедра. Его просто “сколачивают”.
ИЗ ИСТОРИЙ, РАССКАЗАННЫХ В СКЛИФЕ:
— Вот сустав. Он может ломаться на разных уровнях. Но кости сустава плотные, поэтому в них можно вбить специальный гвоздь и скрепить обломки. Да так здорово, что на 7—10-е сутки больной уходит домой на костылях. Когда перелом срастется, “гвоздь” выдернут за 10 минут под местным наркозом. И вся недолга.
Для престарелых людей с переломами шейки бедра “сколачивание” означает жизнь в подарок. Без него они обречены заживо гнить в постелях (смерть наступает от пневмонии, пролежней, сердечной недостаточности, отеков) или же на 2—3-и сутки погибнуть от болевого шока и кровотечения (незакрепленные обломки кости трутся друг о друга и рвут ткани, сосуды, нервы).
“Богадельня”? Вся штука в том, что в других больницах Москвы таких операций практически не делают. Что ж теперь — старикам наступит крышка?
Если слова врачей — правда, то вот первая новость: скоро в НИИ скорой помощи появятся хозрасчетные койки. Об этом уже вовсю гудит врачебный коллектив. Конечно, платная медицина — это нормально, но экстренная помощь до сих пор все-таки оставалась бесплатной. За лечение больных институт получает деньги по “мэсам” — медстраховкам, по системе страховой медицины.
— Как вы себе представляете платную скорую помощь? Это нонсенс! — кипятятся доктора. — Ведь в Склиф привозят больных с улицы. Часто раздетых, разутых, без памяти, без документов. И без де-нег. То ли он бомж, то ли его раздели на улице. Погорельцы выписываются практически голышом… Их — на платные койки?
Неужели станет былью байка, гуляющая по Склифу, о том, как делегация хирургов получила культурный шок, столкнувшись на Западе с платной “неотложкой”?
ИЗ ИСТОРИЙ, РАССКАЗАННЫХ В СКЛИФЕ:
— Еще при социализме от НИИ поехала бригада хирургов в одну капиталистическую страну. У них экскурсия в приемное отделение больницы. А тут “скорая” привозит почти бездыханное тело. Хирурги наши смотрят — что-то не так: каталка стоит у стены, никто не подходит. Они же все асы, кинулись к умирающему, дыхание, сердце запускают… Их вежливо отстраняют: извините, за этого пациента родня в кассу пока не заплатила.
К концу суточной смены свободных мест обычно не остается. А уж праздничные “сутки” — это особая песня.
ИЗ ИСТОРИЙ, РАССКАЗАННЫХ В СКЛИФЕ:
— Ночью 8 марта наши хирурги выхаживали негра — 11 ножевых ранений! Ваяли заново, оперировали всю ночь, не отходили. А наутро смотрят: парня некуда девать. Ни в реанимациях, ни и в отделениях не осталось ни одной койки. Так и оставили прямо на операционном столе!
Сейчас в НИИ им. Склифосовского — около 1000 коек. Всего, рассказали корреспонденту “МК” недовольные врачи, задуманная новым директором реорганизация коснется 200—400 коек. Нет, общее их число не уменьшится. Но койки будут перепрофилированы — начнут обслуживать совсем иных пациентов.
Патриоты Склифа дрожат за судьбы нескольких отделений. По их словам, перепрофилируют одну из трех клиник травматологии. Покуда в отделении 210 коек, перегруз — жуткий: больных постоянно приходится “распихивать” и “пристраивать” в другие отделения. Если койки действительно сократят, центр Москвы останется без скорой травматологической помощи.
Под угрозой гинекологическая клиника экстренной помощи, где спасают женщин в острых состояниях (в том числе жертв сексуальных издевательств). Ее, как сообщили доктора, начальство собралось было упразднить совсем — спасибо, 30 коек удалось “отбить”. Остальные — перепрофилируют. Кстати, гинекологию основал 50 лет назад знаменитый профессор Александров. Старые врачи смеются, вспоминая, как потомственный гинеколог, мировая величина, ходил по Склифу, по привычке держа два пальца сложенными вместе, для интимного исследования женского организма: “Они у него даже не разгибались!”
В марте за одно-единственное дежурство в Склиф поступило аж 15 суицидников с резаными ранами: весеннее обострение! Но из двух хронически переполненных корпусов психосоматического отделения, куда везут скорбных головой граждан с травмами, ранами и прочими болячками, один уже закрыт. На ремонт. Доктора сомневаются и полагают, что “ремонт” — это просто фигура речи, поскольку сотрудникам ПСО уже велено искать себе новую работу. А без этого отделения захлебнется весь институт, утверждают они.
Проблема в том, что НИИ — единственное заведение, где оказывают специализированную помощь наркоманам, самоубийцам, “контингенту” всех психбольниц Москвы и Подмосковья. Обещано, правда, что аналогичное отделение в будущем откроется в 1-й Градской больнице. А до тех пор психов придется укладывать к нормальным больным — в отделения, где нет ни решеток на окнах, ни замков на дверях, ни обученных санитаров. Привезли же в этом месяце в обычную клинику мужика в белой горячке! Доктора всю ночь караулили буйного алкаша — мало ли что отмочит…
Интересно, зачем высвобождают койки? Что откроется, скажем, на месте психосоматического отделения?
— Нам объявили, что Могели Шалвович хочет разместить в освободившемся корпусе пересадку почки, — волнуются медики.
План разместить на базе Склифа отделение трансплантологии — идея богатая. Она таит в себе немалый экономический потенциал. Разве сравнишь суммы за пересадку с тем мизером, который по нормативам перепадает институту за лечение раненого бомжа? Медицинское обеспечение операций трансплантологии стоит в десятки раз дороже, чем любая стандартная операция экстренной хирургии.
Опять же удобно: и забор органов, и пересадка — все на одной территории, под рукой.
В огромном НИИ, где люди не только выздоравливают, но также умирают от травм (причем часто молодыми и крепкими), легко можно рассчитывать на бесперебойное поступление донорских органов. Не потому ли одновременно с сокращением других отделений расширяется нейрохирургическая клиника — база для забора здоровых органов? К чему взамен ополовиненной гинекологии собираются — по слухам — открывать нефрологическое отделение (которое занимается в том числе и пересадкой почек)? А для кого на территории скоропомощной больницы начали строить гостиничный комплекс?
— Мы боимся, что Хубутия собрался не только койки перепрофилировать, но и весь институт, — заявили “МК” врачи.
По-моему, это вполне объясняет загадку назначения на должность руководителя пришельца из НИИ трансплантологии и искусственных органов, а не из экстренной медицины, что было бы закономерно. Становится понятной логика управленческого решения.
Прошу понять меня правильно — врачи вовсе не против пересадки органов как таковой:
— Наш вопрос новому директору института: куда станут возить избитых, раненых, взорванных, стреляных — неужто в отделение пересадки почки или сердца? Или на платные койки? Прежние руководители тоже создавали новые отделения, но не разрушали существующих. Экспериментаторы недооценивают, что потеряет город. Беда в Склифе!
В столице есть заповедные места, к которым нельзя прикасаться из соображений экономической выгоды: Музей им. Пушкина, Третьяковская галерея… Трогать нельзя! В этом ряду и Склиф, живой организм, бывший странноприимный дом для бедных жителей Москвы.
Мы переадресовали вопросы, которые поставили врачи, в Департамент здравоохранения Москвы. И получили официальный ответ от пресс-секретаря Любови ЖОМОВОЙ. Публикуем в сокращении:
“Уважаемый Павел Николаевич!
Департамент здравоохранения города Москвы на запрос по поводу реорганизации НИИ скорой помощи им. Н.В.Склифосовского. сообщает следующее:
(…) Директором института никаких гласных или негласных приказов по поводу госпитализации больных пожилого возраста не давалось. А все пациенты, нуждающиеся в травматологической помощи, которые поступали в соответствующее отделение, получали высококвалифицированную помощь, включая оперативное лечение переломов шейки бедра, независимо от возраста больного.
В институте нет никаких планов по поводу сокращения травматологического, а также гинекологического отделений. Реорганизация отделения сосудистой хирургии не планируется (…). Не планируются и платные хозрасчетные койки в институте.
По генеральному плану развития института ведется реконструкция и капитальный ремонт 2-го корпуса, в связи с чем администрация института просила согласия Департамента здравоохранения города Москвы сократить коечный фонд на время ремонта.
В перспективном плане развития института планируется организация отдела сердечно-сосудистой хирургии, что будет способствовать значительному улучшению результатов комплексного лечения больных с острой сердечно-сосудистой патологией”.
Увы, в ответе не оказалось ни полсловечка о планах по забору донорских органов и их пересадке. Что ж, зря паникуют наши собеседники? Поживем — увидим…
Источник- МК.