Снимать боль и сбивать жар – не задача 03
- Михаил Александрович, чем продиктована необходимость разработки правил вызова скорой помощи? Разве сегодня работа медиков чем-то осложнена?
- Судите сами! (Михаил Александрович находит в компьютере аудио-запись с пометкой «Непрофильный вызов»). Вот вам один из вчерашних «непрофильных» вызовов, выбираю буквально наобум.
В колонках раздается крайне возмущенный и требовательный женский голос:
«Сволочи, а, ты посмотри-ка! Там я неделю не могла врача вызвать, скорую! Что это такое, а? Это ужас какой-то, это что вообще за… Я могу за две недели вызвать скорую на дом, чтобы оказали мне помощь или нет? На что жалуюсь? У меня две недели уже температура 38! Кружится ли голова? Да у меня такое головокружение, что я вообще падаю! Сейчас? Нет, сейчас нет температуры. 37, 5. Нет, насморка нет. У меня кашель уже, а не насморк! Две недели!!! Ужас!»
- Очень странно, что мешало женщине сходить в поликлинику?
- Действительно, за две недели можно было сходить в поликлинику или вызвать участкового врача. Проблема в том, что подобных случаев у нас слишком много. Случаев, когда врачи подвергаются угрозам со стороны звонящих, а нередко и со стороны пациентов, когда от врачей требуют немедленно приехать во что бы то ни стало. Мы постоянно имеем дело со случаями намеренного завышения своих симптомов. Нас могут вызвать, назвав жалобы, не соответствующие истине, мы же больного не видим. К примеру, у человека радикулит, который нужно обезболить. Куда звонят пациенты и их родственники? Конечно, нам. Сообщают, что болит спина, и добавляют: вроде бы, есть еще боли в животе и в сердце. После этого мы обязаны выехать. Однако на месте оказывается, что нам там делать нечего. Мы просто констатируем подъем обычной температуры, рекомендуем обезболивающее, жаропонижающее или обильное питье. Процент непрофильных вызовов, когда мы выезжаем без оказания помощи, составляет порядка 20 процентов. Один вызов стоит более 800 рублей, на выполнение вызова теряем около часа. А ведь в это время нас может дожидаться пациент, находящийся в критическом состоянии. Я считаю, что это слишком затратно для скорой помощи и очень плохо для населения.
- Может быть, людям некуда больше звонить? Телефон участкового знает не каждый, зато «03» знают все.
- Бесспорно, раз человек нуждается в помощи, значит, эта помощь должна быть кем-то оказана. Поэтому мы считаем, что должны быть выработаны правила вызова скорой помощи, где будут конкретизированы все поводы, по которым мы выезжаем, а также поводы, по которым мы заведомо выезжать не должны. К сожалению, масса непрофильных вызовов – вовсе не результат незнания телефонов местных врачей. Прежде всего, это наше желание получить помощь сию минуту. Но скорая не должна заниматься обезболиванием, систематическим лечением больного или выполнением назначений участковых докторов. Это не наша задача. За этим надо идти в местную поликлинику, или вызывать участкового врача. Наш главный критерий – жизнеугрожающие состояния. Этот критерий прописан в официальных бумагах. На наш взгляд, правила вызова скорой помощи должны быть опубликованы в средствах массовой информации и вывешены во всех районных поликлиниках. И уж конечно, необходимо дать людям четкую информацию, в каких случаях и куда следует звонить.
О непрофильных вызовах мы сегодня говорим на всех уровнях. Этот вопрос поднимался на заседании комиссии по социальной политике и здравоохранению гордумы. Эту проблему мы будем поднимать и на заседании экспертной комиссии по здравоохранению общественной палаты в Москве.
- Кроме определения «профиля» вызовов, какие еще необходимо сделать уточнения?
- Представьте, допустим, нас вызывают в Коллективный сад «Пищевик». Вы знаете, где он находится? И я не знаю, к сожалению. И вызывающий не может толково объяснить, как туда проехать. А ведь у нас на периферии города много садовых участков и коттеджных поселков. Бывает, мы подъезжаем к этому «Пищевику», а куда ехать дальше – не знаем. В итоге вынуждены еще и заниматься поиском. А это потеря времени. Для того чтобы упорядочить алгоритм выполнения нашей задачи, нужны уточнения. В Уфе давно существуют правила на такой случай: больного должны доставить до путей эвакуации, то есть до основной дороги. У нас тоже назрела необходимость в принятии такого правила.
- Если вернуться к тому, с чего мы начинали беседу: как же все-таки вы предлагаете бороться со злонамеренными действиями по отношению к врачам скорой помощи? Такими, как жалобы диспетчеру на несуществующие симптомы, оскорбления, наконец – хулиганство, телефонное и уличное. Ведь нередки случаи даже нападения на врачей.
- В старые добрые времена мы информировали о таких случаях районные советы депутатов и трудящихся, и пациенты, серьезно нарушившие нормы, привлекались к административной ответственности. В свое время, вспоминаю, было много так называемых «звонарей»: хочется человеку побаловаться, он заходит в телефон-автомат и выговаривает диспетчеру всякие гадости. Мы вычисляли номер этого автомата, иногда подъезжала наша бригада и забирала шутников. Помню случай: приезжаю на работу и вижу, что полы в туалете моет не санитарка, а некий мужчина. Оказалось, это инженер с высшим образованием, который изрядно подвыпил и всю ночь терроризировал скорую. Когда его вычислили, он слезно попросил врачей не передавать об инциденте на работу и сам предложил сделать доброе дело – помыть полы.
Сегодня нас уже не боятся. Для того чтобы каким-то образом защититься, мы вынуждены ехать в милицию и писать заявления. Это достаточно долго, а бригада и без того находится в стрессовом состоянии, и, несмотря на это, ей надо сосредоточиться на следующем больном, чтобы не допустить диагностической ошибки.
Мы беззащитны перед наркоманами, обитающими в темных подъездах, где нам тоже приходится работать. Ситуация тревожная: если в 2001-02 годах наркоманов в подъездах стало меньше, то сейчас их количество снова выросло. Что тут делать? А ничего не делать, порядок наводить в государстве.
Что же касается ложных и заведомо необоснованных звонков – мы планируем вернуться к ответственности за такие вызовы. Вот в поселке Мичуринский на Широкой речке есть какая-то личность, которая нет-нет и вызывает нас туда. То загорелась машина с детьми, то крупный пожар, то машины столкнулись. Туда едет скорая помощь, едет пожарная, едет милиция, приезжаем – ничего. Это происходит постоянно, и мы никак не защищены от этого. За 4 месяца – 11 тысяч ложных обращений. Несмотря на то, что административная ответственность за ложные вызовы для нас второстепенная задача, мы должны поставить ребром и этот забытый вопрос.
- Кто и когда займется разработкой новых правил?
- Правила вызова скорой помощи в ближайшее время будут разработаны нашим ведомством совместно с управлением здравоохранения. Нам уже обозначили эту задачу в городской думе, также как и задачу разработать перспективный план развития городской «скорой». Я полагаю, мы разработаем план на ближайшие пять лет.