История о том, как СМП стала ССиНМП
До 1967 года в Москве существовала служба Скорой помощи и пункты неотложной медицинской помощи взрослым. То есть в каждой поликлинике был свой диспетчер (4 ставки), свой водитель и своя машина типа «сарай». И четыре – восемь ставок докторов (в зависимости от категории поликлиники). Работали эти пункты с 16:00 до 08:00 в будни и круглосуточно – в праздники – то есть в то время, когда поликлиники не принимали вызовы врача на дом. Дежурили участковые терапевты, и дежурство это было очень престижным.
Но главное – в зоне обслуживания своей поликлиники они брали на себя все АД, б\ж, ПС, высокую температуру и прочее, что теперь называют «обострение хронических заболеваний». На долю скорой помощи оставалась только улица (вся), БС/помирает, роды да травма (фактически граждане, знающие телефон районной неотложки, половину травм кидали на нее).
На утренних пятиминутках в поликлинике дежурный по неотложке сообщал всем своим коллегам, что и как происходило с их пациентами. Вызов неотложки был отчасти сравним с ЧП – участковый недоработал. Три вызова на неотложку в месяц – автоматическая госпитализация. Время нахождения у больного не лимитировалось, экономилось время на сборе анамнеза, а к буйным или пьяным пациентам выезжали только вместе с участковым или нарядом милиции. Да и время на передачу вызова не требовалось – диспетчер сидел рядом с доктором. И ошибиться в своем районе в адресе или квартире было трудненько.
Посему вызовов на неотложку было три-четыре в сутки. А нагрузка на скорую – пять-шесть выездов в сутки. Ежели мне мой склероз не изменяет, на всю древнепрестольную тогда было около 140 машин Скорой… При такой нагрузке доктор мог полечить одного, не дожидаясь результата – посмотреть другого и вернуться к первому. Кстати, врач неотложки имел право самостоятельно госпитализировать больного в районную больницу. Как мог и вызвать на себя бригаду Скорой.
Диспетчеры «03» имели список районных поликлиник, и не «скоропомощные» вызовы не принимали. Но без фанатизма – от диспетчера неотложки «в порядке исключения» вызовы брали – мало ли, запарка или госпитализация.
Преимущество такой системы очевидны – при господствовавшем в СССР принципе «врача – к больному» (в отличие от западного «больного – к врачу») преемственность была полная. Собственно, по-моему все нынешние проблемы реформирования идут от того, что эти два принципа пытаются совместить.
Но в 1967 году партия выдвинула лозунг «Экономика должна быть экономной». И Горздрав начал искать, как бы сэкономить. И нашел – поликлиники объединили в кусты, И на куст оставили одну неотложку… Не сложно догадаться, что нагрузка возросла, а эффективность – наоборот. Зато денег сэкономили!!!
Посему в 1968 году и было принято историческое решение – объединить скорую и неотложку… В масштабах страны. Понимая, что лучше не делают, объединили только взрослую неотложку – детскую оставили. Глупость эту устранили, по-моему, только в Ленинграде, и то не сразу, а году в 1975. Потому том и сейчас есть скорая, а есть районные неотложки.
Кстати, с 1994 по 1997 год в Департаменте (или Комитете?) здравоохранения хотели возродить эту практику. Ездили в Питер, изучали опыт, смотрели, считали… Решили попробовать. Отсюда - приказ по категориям вызовов «в порядке эксперимента» (срочные – на скорую, отсроченные – на неотложку), и создание круглосуточной неотложки в восточном округе (на базе 33 ГКБ имени Остроумова). Но стараниями Игоря Шимановича эксперимент похерили, даже не рассмотрев результаты...