Главврач у Москвы — будь здоров!
От всей души присоединяясь к поздравлениям юбиляру, “МК” в день рождения главного врача Москвы выяснил:
• чем нынешнее поколение медиков отличается от прошлых;
• как меняются столичные больницы;
• чем отечественные машины “скорой” лучше иностранных;
• что можно изменить в системе московской медицины;
• и многое другое…
— Андрей Петрович, тему медицины можно обсуждать с самых разных сторон: больницы, “скорая помощь”, вузы и многое другое… Но главное, наверное, это все-таки сама фигура врача. С врачами общаетесь, без преувеличения, с рождения — сами из семьи медиков. Каковы сегодняшние московские врачи, что их объединяет с медиками прошлого?
— Сразу скажем, что идеал врача, те требования, которые к нему предъявляют — не только профессиональные, но и моральные, — за все эти годы не менялись. Врач должен любить свою работу, любить больного. Он должен непрестанно совершенствоваться, практиковать, изучать новые подходы, много читать. Ведь настоящим хирургом не станешь сразу после окончания института. Нужно не один год на дежурствах провести, быть в клинике, накапливать опыт. Когда я еще учился на врача — все это было в порядке вещей. Я закончил академию, потом попал врачом в обычную воинскую часть. Тяжелые дежурства, но и опыт, и возможность совершенствоваться. У меня снова была учеба в Военно-медицинской академии и работа в главном госпитале имени Бурденко. А это уникальное учреждение. Работа была поставлена так, что оно одновременно являлось и лечебным, и учебным для врача. Один процесс от другого не отделялся. Многое из того, что тогда было усвоено, я пытаюсь проводить и в сегодняшней своей работе.
— А что, сегодняшнее поколение медиков резко отличается от прошлых?
— У нас был провал. Был период, когда денежная тема все остальное заслонила. Хапуги появились, случайные люди. Врачи, которые начинают считать в разговоре с пациентом: сколько вы мне дадите? Если мало, то разговора о лечении нет… Спрашивается, зачем ты вообще на врача учился — с таким отношением к жизни? Шел бы водителем. Потому что это подход таксиста.
Но все выправляется. Сами доктора вытолкнули таких людей из коллективов. И старшее поколение медиков никогда не изменяло своим принципам, и сейчас в Москве появилась блестящая плеяда молодых специалистов. Образованных, постоянно изучающих и пробующих новые подходы. И при этом не смотрят снизу вверх на начальство, как это бывало в советское время. Они имеют свое мнение, интеллигентно и аргументированно его отстаивают. Мы переболели плохой медициной. По крайней мере в Москве.
— Вы сказали, что многое из первого своего опыта используете и в сегодняшней работе. Как на ней сказалась ваша практика в одной из “горячих точек”, где были советские военные?
— Сейчас уже можно эту “точку” называть — это была Эфиопия. Там был достаточно большой наш контингент. Но это не очень интересная тема. Война есть война, лучше там никому не бывать. Хотя — с точки зрения медика — работали мы в достойных условиях.
— Там были наши госпитали и оборудование?
— Не наши. Американские остались. Оснащены они были очень хорошо, хотя, на взгляд профессионала, были там провалы в оборудовании. Ну не предусмотрено что-то необходимое — и все тут! Тем не менее мы впервые увидели там такие удобные вещи, как пластиковые емкости для капельниц. У нас-то все еще в стекле хранилось. Ну не дошло тогда государство до понимания необходимости подобных вещей. Сейчас обстановка изменилась. Многое делается для оснащения лечебных учреждений оборудованием и расходными материалами, которые соответствуют самым высоким профессиональным требованиям. В качестве примера можно привести Филатовскую больницу, НИИ детской неотложной хирургии, вновь построенные городские поликлиники и диагностические центры.
— Из этого можно сделать вывод, что как минимум в Москве все в порядке с больницами и их наполнением?
— Проблемы есть. У нас 37% больниц расположены в памятниках архитектуры и градостроительства. А ведь их надо модернизировать, перестраивать. Мы сейчас работаем с Москомнаследием, Москомархитектурой, ищем общие решения. Иногда освобождаем памятник, иногда реконструируем, пристраиваем новые современные корпуса. Но в городе необходимо строить новые больницы на 2,5—3 тысячи коек. Я, кстати, бывал в зарубежных современных клиниках и скажу уверенно: мы ни в чем им не уступаем.
— Что еще из современной московской медицины можете отметить?
— Систему льготного лекарственного обеспечения. Мы ее с нуля делали. Нужно было определить собственных поставщиков, аптечные сети, логистику, а потом увязать в единую информационную базу. Было много веселых вещей. Сначала провели эксперимент в одном округе, потом подключили весь город. Месяц, наверное, работали не выходя. Но система заработала. Причем половину выделенных средств сэкономили. Не отказывая при этом никому в лекарствах.
Внедрена новая автоматическая система управления “скорой помощью”. У каждого медика в руке теперь есть рация, точнее, нечто среднее между телефоном и рацией. Планы, вызовы — все с ее помощью фиксируется. Фактически мы отказались от использования импортной техники. Это хорошо.
— Да неужто использование “Газелей” на “скорой” лучше, чем использование “Мерседесов”?
— Да, это так. Допустим, сломается у вас “Мерседес”. Заменить его нечем, парк машин ограничен, все строго по плану. И машина уходит на ремонт на две недели минимум. А российские медицинские машины оказались не хуже импортных. И если с ней чего-то происходит, поставщик ее забирает и сразу дает новую. И, кстати, не было, чтобы машина наша отказывала.
— О достижениях мы сказали. А что еще хотелось бы сделать в системе столичной медицины?
— Тут много идей. Хотелось ввести систему перманентного образования. То, о чем мы говорили вначале: медик должен постоянно обучаться. А такая система означает лекции, тесты, определяющие уровень квалификации. И соответствующее повышение оплаты труда после их сдачи.
Есть проблема с наркоманами. Она тоже не совсем наша — здесь нужно менять закон. Например, разрешать принудительное лечение. Или вводить проверку наркозависимости на рабочих местах. Это общепринятые вещи в мире. А то ведь находили же мы наркоманов среди авиадиспетчеров, водителей, машинистов метро. Но сделать пока с этим мы ничего не можем. Но это, повторяю, проблемы не только наши, но и законодательные. А у нас и повседневной работы хватает.
— Москвичи помогают вам ее выполнять? Они стали внимательнее относиться к здоровью?
— Несомненно. Посмотрите, сколько людей занимаются спортом на стадионах. Сейчас горожане сами настоятельно требуют, чтобы была возможность пройти диспансеризацию. Словом, стали бережнее к себе относиться. В Москве сейчас средняя продолжительность жизни выросла до 71,8 года. А в 1994 году была 64,2 года.
— Нельзя не спросить: какой медицинский совет вы лично от себя можете дать москвичам? Особенно горожанам зрелого возраста.
— Есть четыре принципа, которые надо соблюдать неукоснительно. Во-первых, это обязательные посещения врача и обследования — как минимум раз в год. Опыт показывает, что многие не делают этого, во-первых, из нежелания проходить не самые приятные процедуры, во-вторых, из страха: вдруг что-то серьезное обнаружат? По-человечески это можно понять, но принимать такого положения вещей нельзя. Надо бороться со своими страхами. В конце концов, речь идет о собственном здоровье.
Во-вторых, нельзя заниматься самолечением, слепо доверять всему тому, что показывают по телевизору. Надо ходить к врачу и следовать только его советам. Третье — это особенно важно для людей зрелого возраста — надо бороться с гиподинамией. Любыми путями! Есть возможность пройти 100 метров в день — надо пройти. А на следующий день пройти 120 метров. Есть возможность пройти километр — сделай это. А на следующий день — уже полтора километра. И так далее.
Лучшим примером здесь может послужить столичный градоначальник Юрий Михайлович Лужков. Посмотрите на него — он постоянно в движении, постоянно активен. Гольф, футбол — он никогда не сидит без дела.
Четвертый принцип, который неукоснительно надо соблюдать, — это режим дня. Многие губят свое здоровье из-за банальной недисциплинированности по отношению к самому себе. Только и слышишь: “Некогда выспаться — надо работать”, “Питаюсь бутербродами — мне это удобно, меня это устраивает”… Так нельзя. Речь идет, в конце концов, о себе, любимом, — для себя постараться можно. Спланировать свой день так, чтобы хватало времени для нормального сна. Обеспечить себе горячий обед — такая возможность есть у каждого.
— Вы сами этим принципам следуете?
— Стараюсь. Обследования прохожу. Каждый день хоть несколько минут, но уделяю спорту — попросту отжимаюсь. И плаваю. Не меньше 500 метров в бассейне проплываю два-три раза в неделю.
— А как насчет вредных привычек?
— Курить раньше курил. Доходило до полутора-двух пачек в день. Но в конце концов бросил. В один момент. Перестал, и все. То же касается и алкоголя. Не то чтобы я был ханжа: мол, в моем доме не пьют. Пожалуйста. Но меня это совершенно не интересует.
— Что тогда можете сказать о здоровых увлечениях? Есть ли у вас хобби?
— Книги и лошади. Точнее, изображения лошадей, фигурки — я их коллекционирую. Очень они красивые, душа радуется. Еще собираю книги. Я старый книгочей и сейчас стараюсь следить за всеми новинками. Есть у меня товарищ, он мне очень помогает в этом. Подсказывает, что прочитать, рекомендует то или иное издание. Мы с ним все это обсуждаем, спорим. Так что получается быть в гармонии с собой и миром.
Источник- МК