Байки от Олега Врайтова
Работал ночью на фельдшерской бригаде. Дают вызов «Палец порезала, 23 года». Сдержанно ругаюсь - мол, скоро вызовет на «ноготь сломала» или «тампоны кончились»...
Собираю анамнез: бритый товарищ сожитель девицы est, по пьяному делу осерчал, влепил дедуле по голове сковородкой и вазой (осколки на полу в коридоре), бабуле по голове сковородкой и табуреткой (щепки на полу в комнате), после чего схватил нож и принялся им махать, угрожая прирезать всех, включая себя. Девица отнимала нож, вследствие чего покромсала и его, и себя. Я, матерясь уже в голос, обрабатываю раны и подвожу итоги: дедуля - сотряс, перелом основания черепа, переломы 3-6 ребер слева; бабуля - сотряс, вколоченный перелом мизинца правой руки; девица - сотряс, резаная рана 3-4 пальцев, гематома на щеке справа; бритый дебошир - а/о, резаная рана ладонной поверхности правой руки.
Фельдшер приемного 4-й ГБ выронила сигарету, когда увидела гуськом марширующих дедулю, бабулю и девушку, направлявшихся из машины прямо к ней.
- Это что, все нам?
- Не все. Сейчас, еще одного, порезанного, менты подвезут.
Порезала пальчик, блин…
* * *
Маленькая месть
С приемным отделением инфекционной больницы у нас вечная вражда. Персонал там грубейший, в подавляющей массе - 70-летние склочные бабушки, каждого нами доставленного больного воспринимают как личное оскорбление для себя. Просьбу обработать машину после перевозки сопровождают такими комментариями, что и старый боцман покраснеет.
Везем дядьку алкогольного типа, три дня страдающего диареей и гипертермией под 39 оС. Дядька, с искаженным лицом держащийся за ягодицы, рассказывает, что из него «хлещет и передом и задом» уже вторые сутки. Действительно, бледноват. Но, поскольку прямо перед нашим приездом он полчаса провел в туалете, мы особенно не беспокоились, усадили его в машину, поехали. Дорогой он мялся, мялся, но, когда стояли в пробке, не выдержал:
- Ребятушки, я ср*ть хочу.
- Ты так не шути, - пригрозил я. - Нам еще километров десять... ЧТО, СИЛЬНО?!
- Ага! - и видно, что не врет. На лбу аж пот выступил.
Делюсь с доктором новостями - хорошо, что Иваныч у меня человек бывалый.
- Доставай жгуты, наложи ему сверху на брюки в районе щиколоток.
Достаю, затягиваю.
- А теперь? - с мукой спрашивает мужик.
- Теперь - давай. Штаны тебе все равно стирать.
Он и дал, прямо туда, с оханьем и характерными звуками. Брючки у колен сразу потяжелели.
Привозим его в приемное инфекции. Встречает старая грымза Инфузория (для нее это слово ругательное, она им всех награждает).
- Чё это?
- Это больной, - скромно отвечаю я, быстренько заводя его внутрь.
- А чего жгуты? - подозрительно спрашивает Инфузория. - Отек снимали, что ли?
- Нет. Так...
- Тогда хрена вы их понацепляли?- вспыляет старушенция, рывком снимая оба жгута...
Картина маслом: обреченно потупившийся больной, жидкий стул, брызнувший по его кроссовкам и полу, жуткая вонь в приемном и отвисшая челюсть Инфузории.
- Жгутики верните, пожалуйста, - вежливо говорю я, вынимая их из помертвевших и пальцев.
- Ах ты... ах вы... я тебя! Да я вас!!!
- Сопроводительный на столе! - уже убегая, ору я.
* * *
Вчера наблюдал за поводами к вызову. Всего одни сутки - а каков улов. Нашим диспетчерам нужно Пулицеровскую премию дать, ей-Богу!
«Первые роды отошли воды» (и полезли уроды на лоно природы...)
«Упал лежит кричит плохо» (просто жуть какая-то)
«Плохо на учете в ПНД» (да, нерадостно)
«Все плохо» (коротко и по существу)
«Заболела» (еще короче и еще информативнее)
«Плохо избили» (в смысле, приехать и добить, чтоб не мучался)
«сраное поведение» (вызов для «психов», но те возмутились, что диареи не по их профилю)
«темперрррратура» (видимо, такая, что аж диспетчера затрясло)
«вниз налево железная дверь – АД» (так вот где он находится!)
«тащится наркоман» (да зачем же ему мешать?!)
«в рот дом» (отнюдь не предложение орального секса, а банальная перевозка)
* * *
На одной смене, в перерывах, составил список наиболее часто встречающихся дебильных вопросов пациентов и наиболее частые варианты ответов, способных повергнуть в шок любопытствующих (опрошено 7 врачей и 14 фельдшеров):
В: Скажите, а у вас шприцы одноразовые?
О: Да. Только пользуемся ими четыре года (срок варьируется).
____
В: А у вас образование медицинское есть?
О: Да, в автошколе учили. Ну, знаете, сердце там, где часы, Т-образная повязка на ухо.
____
В: А вы руки мыли?
О: Да. позавчера.
____
В: Помогите, я умираю! Что вы стоите?! (как правило, при температуре 37,5, АД на 10 ед. выше рабочего).
О: (вполголоса, в сторону) Еще один труп на вызове... блин, четвертый уже. Достали!
____
В: Слышь, доктор, чё от головы помогает?
О: Топор. Болгарка еще сгодится. А если ты о головной боли - тогда пенталгин.
____
В: Что вы чихаете в комнате?
О: Да сегодня весь день больных из "тубика" возили, продуло, наверное, ринит обострился. Идите поближе.
____
В: Ой, я даже не знаю, как вас отблагодарить...
О: Удивительно, ведь деньги еще никто не отменял...
____
В: Почему вы так долго едете?
О: Потому что мы быстро лечим.
* * *
Психиатрия:
Учтя мой стаж на психбригаде в качестве санитара (3 года) наши диспетчера, чтоб им ежиков рожать с открытыми зонтами в руках, дали мне вызов "подрался". Фельдшерская бригада, я один, как отверстие в анусе, водитель - старый дедушка Иваныч, который ходит и ездит с одинаковой скоростью.
У подъезда встречает меня орда армянских родственников, наперебой помогающих мне собрать анамнез. Цитирую.
- Что случилось?
- Ай, слющий, савсэм дерется! Ножь взял, крычит - бащка разрежю, кищка випущю!
- Так к кому вызвали?
- Э-ээ, как к кому? Син мой, Армэн, савсэм балной, дурак, э!
Короче - юноша, 17 лет, на учете в ПНД 4 года, нейролептики, разумеется, после выписки спустил в унитаз, и ожидаемо "погнал" по окончанию действия еще имевшихся в крови. Ныне сей Армен обретается на кухне, имея охотничий нож и не имея никакого желания к диалогам. Звоню на "03", возмущаюсь - тетя Маша (в просторечии - Жадная Сука) хладнокровно говорит: "А что кричишь? "Психи" сейчас в Лазаревке (70 км. от места действия), а ты парень здоровый, работал, тем более. Если что - ментов вызывай".
Вот так. Милиция приедет часа через 2 - если приедет вообще. А здоровье в работе с возбужденным психбольным не имеет никакого значения.
Перекрестясь, захожу на кухню. Паренек выше меня на полголовы, в ручище действительно - красивый кинжал с наборной рукоятью, сувенир, конечно, но для вивисекции сгодится. Доброты у парня во взоре - как у атакующей акулы. Уговаривать бесполезно, поэтому я с ходу перехожу к наглости.
- Ты чё, ох...л, ты, козел! - ору я и в деланном ажиотаже отшвыриваю табуретку.
- Э? Что?
- Через плечо! Ты его где взял, мразь?!
Парень округляет глаза.
- Каво?
- Нож где взял? - в голос верещу, одним движением отнимая у него оружие. - Ты знаешь, сука, что я его три дня ищу?! Да на меня чуть срок не повесили, я одних объяснительных...!! У-у-у, щас тебе башку оторву, сволота!!
- Слущий... - голос у парня аж задрожал от незаслуженной обиды. - Зачэм кричишь, э? Я нэ брал... это мой...
Наглеть так наглеть - я отвешиваю бедняге звонкий подзатыльник.
- Я тебе еще пооправдываюсь, козлина! Твой! Урод! Ты знаешь, сколько мне светило, если бы я его не нашел?!
- Да я...
Хватаю его за плечо и швыряю к выходу.
- Пшел в машину!! Сейчас, гад, все напишешь, понял! Во всем признаешься! И если хоть слово сбрешешь - вот те красный крест, выпотрошу этим же ножом!
Говоря последние слова, срываюсь на визг.
Родня в ауте - из подъезда показывается красный ликом парнишка, виновато зыркающий на следом идущего меня с кинжалом в руках. Я тяжело дышу сквозь стиснутые зубы и хмурю брови.
Паренек до самого ПНД пытался извиниться - я лишь звучно посылал его "на" и "в", молясь мысленно, чтобы скорее приехали.
* * *
Приехали этой ночью в одну из новостроек. Повод довольно обтекаемый – «травма живота». Заходят - на полу огромная лужа коагулирующей крови. В комнате на паласе пускает пастью кровавую пену здоровущий доберман. Сразу видно, что собака уже не жилец, в боку слабо подплывают бордовым два ножевых отверстия. На корточках возле него сидит крепенький бритоголовый дядька - не "новый русский", потому как нет непременного брюха и накачанного затылка, скорее "браток". На удивление, он спокоен. Встает, крепко жмет руки бригаде:
- Уважаемые, мою собаку подрезали полчаса назад. Спасете - по штуке даю каждой, за базар отвечаю.
"Уважаемые" только переглянулись - ежу понятно, что спасать там уже нечего. Однако приступили - нашли у собачки вену, поставили систему, даже напялили на морду маску КИ-3 кое-как. Увы, все зашло слишком далеко - у псины уже развился геморрагический шок, весь ОЦК, в основном, был разлит по полу, дыхание уже по приезду было патологическим, зрачковые рефлексы - сами понимаете.
В итоге, после получаса возни бригада развела руками - извини, братан, против судьбы не попрешь. Братан внимательно выслушал, молча полез в шкаф и достал... бейсбольную биту. Врач и фельдшер похолодели. Помахивая битой, дядька приблизился к ним, полез в карман и достал две 1000-рублевые бумажки. Сунул обеим в нагрудные карманы и сказал:
- Спасибо, что старались. Я знаю, что за сука это сделала. Короче, я пошел вам работы добавлять.
И просто ушел, бросив в квартире двери нараспашку, остывающий собачий труп на полу и оторопевшую бригаду. Те, как только он ушел, бегом бросились оттуда.
* * *
Сижу как-то на крылечке станции, курю. Выходит Аллочка - наш диспетчер. Аллочка - это неистощимый источник оптимизма и юмора. Садится рядом, стреляет сигарету и с удовольствием затягивается.
- Сейчас такой вызов приняла.
- Ну и?
- Мне сейчас такой комплимент сделали, суперженщиной назвали.
- Да-а? - недоверчиво спрашиваю я. Аллочке уже 55, вокальные данные как у давно не смазанного венского стула. - Это как?
- А вот так. Мужик мне сказал: "Ах ты, курва ё...ная".
Моя челюсть звонко падает на пол и отшибает пальцы ног.
- Я не понял, в чем заключался комплимент?
- Как в чем? - удивляется Аллочка. - Мне уже годков сколько? Во-во. Я всем этим делом уже забыла как пользоваться-то, разве что для пописать. А тут - курва, да еще и ё...ная. Аж душу согрел.
* * *
Вызов на ул. Донскую - основную магистраль города. ДТП, машиной сбило массивного дядьку, закрытый перелом шейки левого бедра. Дядька, разбросав в разные стороны руки, барсетку, два сотовых, валяется на асфальте. Вокруг него мечется дочка в компании с сочувствующими.
Мы с доктором быстренько обезболиваем дядю, шинируем и загружаем в машину. Доктор сидит, меряет давление, я пихаю валики под шину Дитерихса.
Дочка лезет в окно:
- Папа! Папа, не умирай!! Скажите, что с ним?! Он умрет?!
- Все будет хорошо, - успокаивает мой доктор. - Перелом...
- Ребята, - оживает вдруг дядя. - Я вас должен отблагодарить.
- Да угомонитесь вы, Бога ради, - машу руками.
- Нет, я вас отблагодарю.
А дядька, видно, не простой слесарь - пиджачок явно из дорогих, туфли на ногах отнюдь не от итальянской фирмы "Кирз ачи".
Мы с доктором дуэтом отговариваем его, наблюдая, как он рукой лезет внутрь пиджака и доставая кошелек. Хороший такой лопатничек, из кожи...
- Я вас отблагодарю, - все продолжает дядька.
- Да бросьте вы, - в голос говорим мы с врачом, уже мысленно прикидывая сумму.
- Доча, на! - дядя подает кошелек в окно мгновенно сцапавшей его дочке. - Забери домой, а то пропасть может. Ребята, вы когда работаете? Я вас найду и отблагодарю, обещаю.
Немая сцена.
* * *
Самое большое выражение благодарности у меня было в начале карьеры. Забирали с квартиры дамочку с ЗЧМТ (упала с табуретки, когда вешала белье, стукнулась виском и затылком). Квартира - упадешь, мечта поэта, хозяин - толстый низкорослый узбек, подозрительный, неразговорчивый, угрюмый и жадный. Пока мы обрабатывали рану на виске у дамы, он так и рыскал глазками за нами, дабы мы чего не сперли в процессе оказания медицинской помощи. А когда я попросил тарелку принести для испачканных салфеток, он метнулся на кухню и обратно со скоростью любимого автомобиля Шумахера.
Собираемся, информируем, что надо ехать в стационар, на консультацию нейрохирурга. Дама говорит:
- Ой, мальчики меня так хорошо полечили. Дай им на кофеек!
Узбек неохотно достал портмоне, долго ковырялся, наконец, передернувшись ликом, всучил нам два по 100 р. - меньше, думаю, у него, к его сожалению, просто не было.
Ладно, на безрыбье и рак не членистоногий. Сажаем даму в салон, доктор лезет в кабину, узбек едет следом на своей машине. В руках у дамы сумочка.
Дама мнется, ерзает.
- Вас что-то беспокоит? - спрашиваю.
- Ой, вы знаете, доктор, вы меня так хорошо полечили... вот вам. На кофеек.
В нагрудный карман впихивается 500-рублевая бумажка. Я округляю глаза.
- Э-ээ, спасибо...
Проходит минуты три, дама говорит ту же фразу и снова пихает мне 500-рублевку. Я шумно сглатываю, верчу головой по сторонам. Док ничего не видит, узбек - тем более. Едем далее.
- Мммм... доктор?
- Что?
- Вы меня... это... так полечили хорошо.
- Кофейку бы, - нагло говорю я, закатывая глаза к вентиляционному люку. Мгновенно у меня снова шелестит в нагрудном кармане.
- Это вам.
Когда дело дошло до 10 тысяч, я аж вспотел. Впрочем, судя по объему пачки денег у нее в сумке, там было, как минимум, вчетверо больше. Мы подъезжаем к приемному "нейры" - она усердно пихает мне очередную банкноту и кричит: "Доктор, это вам на кофеек!".
- Нет, уберите!! - категорично кричу я, открывая дверь, отпихивая руку с деньгами и одновременно стараясь не рассыпать то, что уже в кармане. - Мужчина, воздействуйте на вашу жену! "Скорая" у нас бесплатная, не надо нам никаких денег!
* * *
Общей бригаде дают карту вызова, в ней русским по белому «Плохо, Умер, 37 л., муж.». Врач и фельдшер с круглыми глазами несутся к машине, водитель врубает мигалку, пока они ломятся сквозь пробки, два раза едва не влетают в ДТП. Фельдшер в машине лихорадочно достает Амбу, вешает на одно плечо КИ-3, на второе - кардиограф, привязывает к перекладине флакон с полиглюкином.
Влетают в квартиру. Вызывает турок, у него три дня температура 39,2, трудно дышать и говорить. Диагноз "Паратонзиллярный абсцесс". Возраст - 37 лет, мужчина. ФИО - Медим Умэр.
* * *
Позавчера ночью нашим "шокам" дали чудный вызов "попала под БМП". Фельдшера еще похихикали - дескать, старые клуши в диспетчерской сидят, БМВ от БМП отличить не могут.
Смеялись, как оказалось, абсолютно зря - на улице посреди дороги красовалась груда металла, бывшая полчаса назад "Жигули - пятнадцатой". Следы волочения ее по проезжей части (по встречной) тянулись аж 32 метра (посчитано). По самую морду зарывшись в ней, стоял БТР. Не БМП, конечно, но тоже чудо - 16 тонн веса (проверено). Дамочка, съежившаяся на переднем сидении, ехала в пять утра подшофе с дискотеки, поперла по встречной в гору и на повороте влетела в бронированного монстра, катившего с горы, тоже не на первой передаче...
В Сочи, оказывается, проходит саммит кого-то там по поводу чего-то там, поэтому эта улица по ночам патрулируется "бэтэром" и машиной ГАИ.
Дамочка отделалась несколькими ссадинами и сильным испугом. По дороге спросила у врача: "Скажите, я еще жива?".
- А мы, что, сильно похожи на ангелов?
Она задумалась. Думала до самой "травмы".
* * *
Алкоголическая пара, после совместного возлияния спиртосодержащими суррогатами, решила заняться процессом размножения. Место действия - барачного типа халупа, сексодром - продавленная сетчатая кровать, с полопавшейся во многих местах проволокой. Под влиянием водочных паров мужик ухитрился даже осуществить вагинальный контакт, но, на четвертой (по его словам) фрикции, вышел из места членоприложения и вонзился ниже - в разодранную сетку. Две торчащие книзу толстые проволоки сработали, как рыболовные крючок, намертво защемив член бедолаги, и глубоко ушли в пещеристые тела. Дядька еще пару раз дернулся, загоняя их в себя, после чего стал орать. Пока ехала бригада, сбежавшиеся соседи, вооружившись ножницами по металлу, отчикали сетку по окружности. Приехавших медиков мужик встречал, стоя на улице, залитый кровью в области паха, руками придерживавший сетчатый круг. Дабы остановить кровотечение, один из соседей, вспомнивший навыки первой медпомощи при кровотечении (холод на место раны) притащил из морозильника две бутылки "Очакова".
Мужик, дрожа всем телом, стоял на улице, абсолютно голый, спереди украшенный сеткой, судорожно прижимая к окровавленному пенису две пропотевшие пивные бутылки...
* * *
Вызывает молодая дама, лет так 32, все из себя красивая, нарядная, дома ходит в макияже и благоухает явно не освежителем для туалета. Повод «выс. т-ра». Заходим, садимся, располагаемся, собираем анамнез. Дама жалуется на жар во всем своем прекрасном теле. Я достаю термометр, протягиваю ей с намеком на измерение выс. т-ры. Она приходит в жуткое смущение, и, алея щеками, говорит:
- Ой, а я не знаю, как им пользоваться...
- ???
- Вы не могли бы мне его... ну, как там, вставить, да? А то я не знаю…
Чертыхаясь про себя, загоняю термометр ей под мышку. Выс. т-ра оказывается 36,8. Мы с доктором свирепо смотрим на нее.
- А, у меня еще в груди болит! - радостно восклицает дамочка. Эврика, блин...
Так и подмывало спросить - больше нигде? Во рту, в вагине, анусе? Так, для общей картины. Снимаем ЭКГ - ерунда какая-то получается. Пульс у нее 84, на пленке вылезает 147, ритм явно не синусовый, ЭОС вообще хрен знает куда заехала.
- Может, закончите дурака валять? - зло спрашивает мой доктор. - В чем дело, почему была вызвана бригада?
После длительного мычания и покраснения дама признается - она ухитрилась проглотить батарейку-«таблетку», опасается, что электролит проест ей дыру в слизистой желудка или еще где, но сказать стеснялась, ждала, что мы сами все поймем.
Нет слов. Зато есть укладке личный прозерин in solutio, специально для таких вот идиотов/ок.
Надеюсь, она еще обнимает ягодицами туалетное сидение.
* * *
Психбригада:
Вызов в поселок Горное Лоо, около десяти километров в горы от моря, около 30 км от Центра. Время – около 21:00. Село дикое, находится во впадине, окруженное непроходимой чащей. Из средств уличного освещения только карманные фонарики обывателей. Вызов поступил к задурковавшему молодому шизофренику, лет 17, агрессивному, нервному и жутко несговорчивому. Увидев нас, он высадил окно и бабочкой выпорхнул туда, не страшась осколков. Мы с напарником (идиоты безмозглые, прости, Господи) ринулись за ним. Парнишка перемахнул через заросший ажиной забор и умотал в лесную чащу. Мы ринулись следом, в полнейшей темноте, по кустам и бурелому, чертыхаясь и размахивая руками. Если не поймаем, то потом снова поедем, только уже поздно ночью.
Впереди овраг. Напарник пихает в плечо.
- Чеши по левому краю, загоняй его на меня.
Кто кого загонять будет, вопрос спорный, однако я слушаюсь. Впереди трещат ветки, и я начинаю сдавать кросс по трехсотметровке по пересеченной местности, преследуя бегущего где-то впереди больного. Не догнал. Отдышался. Огляделся. Офигел.
Темно, как у афроамериканца в сигмовидной кишке, ни намека на свет фонарей или звуки цивилизации. Куда идти - непонятно. Вроде я пошел, откуда прибежал, а наткнулся на заросли колючек. Начинаю паниковать, а орать боюсь - где-то в лесу шастает недовольный нашим приездом дурак, местный, между прочим, который с радостью свернет мне шею в благодарность за вечерний променад.
Достаю сотовый, набираю родное «03». С сотового, кстати, все звонки идут только на Центральную подстанцию.
- Скорая помощь!
- Ларочка, это Олег, с «семерки»!
- А, освободились? Хорошо, запишите вызов...
- Да погоди ты! - ору я. - Мы еще не... это... короче, я тебя попросить хотел. Ты позвони на телефон подстанции Лоо, пусть они по рации найдут мою бригаду, чтобы они включили сирену с мигалкой. А то я в лесу потерялся!
Долгая пауза в разговоре.
- Вы там что, пьяные? - наконец отзывается Лариса.
- Да нет же! Я в лесу потерялся, говорю! Куда идти - не знаю, только сотовый вот с собой!
- Ну-ну... Ладно, жди.
Стою, кусаемый комарами, прислушиваясь к ночным звукам леса. Страшно, не передать как. Наконец, где-то вдалеке завыла родная сирена. Я, обдираясь о сучья и колючки, свирепым медведем ломлюсь в ту сторону. Сирена смолкает. Конечно, за рулем дед Палыч - великий эконом, долго, козел старый, шуметь не хочет, жалея аккумулятор.
Снова звоню.
- Ларочка!
- Ну что, алкоголик? Нашелся?
- Нет! Позвони еще раз, пусть снова включат!
Пауза еще дольше.
- Завязывай с галоперидолом, Олег! - и диспетчер отключается.
Короче, минут двадцать я еще блуждал по буеракам, потом выбрался на какую-то улочку. На лавчонке сидят три деда, точь-в-точь, как в «Белом солнце пустыни».
- Отцы, - жалобно взываю я. - Тут «Скорая» не проезжала?
Деды неторопливо наморщили лбы, почесались, поикали, потом один кивнул.
- А когда?
- Да уже месяц как... - задумчиво глядя в звездное небо, поведал старец.
Благодаренье Богу, тут, как в голливудском фильме, из-за поворота выезжает наша машина! И даже с мигалкой, но без сирены.
Еще никогда мне наша раздолбанная "ГАЗель" не казалась такой родной!
* * *
Вызов «шокам» на падение с высоты. На улице моросит дождик. Приехали - дядька шлепнулся с крыши «сталинки» (высота трех этажей), поломал ребра и обзавелся вколоченным переломом правой руки. Обезболили, зашинировали, везут.
- Ну и какого ты на крышу полез? - спрашивает один из фельдшеров.
- Теща, мать ее в зубы, - морщится мужик.- Антенну ей пошатай, телик плохо показывает.
- Ты на погоду смотрел вообще? Дождь же, на крыше скользко. Привязался бы хоть.
- Кого ты учишь? Она мне веревку дала, я и привязался.
- Что - порвалась?
- Нет.
- Узел развязался?
- Не-а.
- А что тогда? - удивляется фельдшер.
- Я, как очухался на земле, смотрю - а на крыше той веревки метров десять еще ежит...
* * *
Дали нам « высокое АД, гол. боль», 34 года. Приезжаем с доктором - тоже женщиной. Нас встречает надменного вида дама, вызывала к своей сестре. Сестра выглядит и впрямь неважно - встречает нас в одной сорочке, нечесаная, без намека на косметику или макияж. Смотрит сквозь нас и пускает слюни. По лицу понятно - дама не в себе, причем довольно давно.
Дама объясняет нам пикантность ситуации - сестренка у нее психбольная, ныне в стадии декомпенсации выставленной шизофрении, целыми днями стонет и жалуется на боли в черепе (так и говорит). «Психов» вызывать дама постеснялась, потому как не может доверить сестру «этим бешеным мясникам», решила уладить вопрос с помощью линейной бригады.
- Как вы себя чувствуете? - громко спрашивает мой доктор. Почему-то люди всегда орут, обращаясь к психбольным. Видимо, подспудно уверены, что так лучше дойдет.
- У меня очень сильно болит череп, - бесцветным голосом отвечает сестра, вытирая слюну. Об обои.
- Ладно, выйдем, - говорит моя доктор, выволакивая даму в коридор для приватного объяснения, что так дела не делаются. Только мы остаемся одни, сестра внезапно падает на диван, деловито поддергивает края ночнушки и с грацией профессиональной гимнастки широко расставляет ноги. Нижнего белья тетя не имеет, я едва не схлопотал инфаркт при виде ее, не знавшей мыла, как минимум, месяц, «бородатой улитки».
- Э... - у меня в горле пересыхает. - Вы... вы чего творите?
- Меня хотят изнасиловать, - заговорщически подмигивает больная.
- Встаньте и оденьтесь!
- ... вам надо вызвать специализированную бригаду, - в комнату входит моя доктор. - Вы же понима... а... э... Олег!!!!
- Что? - плачущим голосом восклицаю я. - Я ничего не делал!
- Меня хотят изнасиловать, - подтверждает мои слова сестренка.
- Олег, ты что, охренел?!!
Кто избегнет клеветы? Хорошо, жениться не заставили.
* * *
«Шокам» дали лежащего на куче песка пьяного дядю, пребывающему в состоянии полного алкогольного анабиоза. Оба фельдшера, так уж получилось, слабы на рвоту, а также на ее вид и запах. Как только они начали поднимать этого товарища с песка, он открыл рот и запел гастро-эзофагальную арию Рыголетто. Оба фельдшера тут же бросили его и убежали за машину подпевать. Врач, дама в возрасте, выматерившись на них и убедившись в их небоеспособности, натянула перчатки и вместе с водителем стала оттирать песком заблеванного алкалоида. После чего, кое-как, упихали его в салон, на носилки.
Везут в стационар, машина - санитарный «РАФ», лето, улица Донская (центральная городская магистраль), тря часа дня. От качки и вибрации машины алкаш снова кидает фарш прямо на себя. Оба фельдшера тут же ныряют в окна, каждый со своей стороны и начинают опорожнять остатки желудочного содержимого. Водитель выдает гениальную мысль, что фельдшеров тошнит от звуков рвоты, и, дабы их заглушить, врубает на всю катушку радио. Мишу Боярского, который предлагает пора-пора-порадоваться на всю улицу.
Наконец, привозят бухенвальда в стационар, благополучно сдают, кое-как отмывают машину, садятся. Врач берет рацию:
- Бригада 12, в 4-й больнице.
- Отзвонитесь по телефону, - голос диспетчера близок к абсолютному нулю.
Пожав плечами, врач достает сотовый, набирает «03».
- Вы там что, совсем охренели?!!! - орет взявший трубку старший врач.
- А что случилось?
- Что случилось?! Мне уже человек десять позвонили, сказали, что ваша бригада, на такой-то машине с гулянки катит - музыка орет, фельдшера блюют в окна! Если вы там все пьяные - трезвейте как хотите, вызовов до черта!! Еще одна жалоба, всех к ишачьей матери в наркологию отвезу, святой истинный!!
Повторюсь - кто избегнет клеветы?
* * *
Наш доктор К. - дядечка очень старый, работает много лет. На прошлом дежурстве он, обслуживая вызов, забывает на нем кардиограф. Пропажа обнаружилась только утром - поскольку кардиограф всегда таскает врач, фельдшер была в полной уверенности, что все в порядке. К. в полной панике, ибо он даже не помнит, где он его оставил. А сколько Fukuda стоит, сами понимаете.
После легкого скандала на пятиминутке начальство выделяет К. машину с фельдшерской бригадой и говорит: «Езжай по всем своим вызовам и ищи, где забыл». Вроде что-то там припомнив, бригада приезжает на улицу ***скую, в загаженную квартиру, где вчера наркоманы, оборудовавшие себе там притон, вызывали на «сердце болит». К.. звонит в дверь - ему в нос бьет запах ацетона, шмали, грязных носков и других сложных смесей. В коридоре прямо на пол шумно опустошает желудок девица, поддерживаемая мужчиной, у которого из носа обильно хлещет кровь.
- Чё надо? - невнятно спрашивает открывший дверь парень.
К. объясняет. Мол, я доктор «Скорой помощи», был у вас вчера, лечил и забыл кардиограф. Отдайте, пожалуйста.
- Слышь, ты! - мгновенно реагирует парень. - На х... нам тут твой х... ограф сдался?! Рули отсюда, пока я из тебя х...ограф не сделал!
Дверь захлопывается. К. возвращается в машину и трясущимися руками хватает рацию. Диспетчер, после разговора с ним вызывает участкового. По приезду оного К. снова поднимается по лестнице. Звонят в дверь. Открывает давнишний парень и слегка приседает при виде погон и фуражки. А участковый зеленеет ликом при характерных запахах, идущих из квартиры.
В помощь себе он вызывает наряд ОМОНа. Камуфлированные парни с воплями и автоматами врываются в квартиру, валят всех на пол, кое-кому дают по ребрам, щелкают наручниками. Одному или двум, оказавшим сопротивление, дают по мордам лица.
В этот момент фельдшер, сидевшая в машине, зовет К., лицезреющего все это, к рации. На пульт диспетчера направления только что поступил звонок. Звонил глава семьи Д., у которых вчера была бригада, обнаруживший утром за креслом черную сумку с непонятным аппаратом внутри и большим количество электродов на присосочках. Сначала он убедился, что там ничего не тикает, теперь просит приехать и забрать.
К. озадаченно почесал затылок, глядя на окна второго этажа, где еще орали на спеленатых наркоманов омоновцы, и виновато крякнул. Неловко как-то получилось...
* * *
Вызов в ресторан, « плохо» молодому человеку, лет 27. Заходим - стоит манерный юноша, с розовыми щеками, в костюме-тройке. Жалуется на боли в голове. АД 125/80, ЧСС и ЧДД как у первоклассника. Очередной «косила», одним словом. Доктор моя кивает мне: «Десять магнезии в зад». Я раскладываю сумку, буркнув через плечо:
- Заголяйся.
Язык мой - враг мой. Раздался истошный вопль моего доктора, оторвавшейся от написания карточки:
- Ой, еп... ты что делаешь?!!
Парнишка уже в этот момент, будучи полностью голым, аккуратно снимал носки!
- Да-а, - обрел дар речи я. - Ладно, поворачивайся, какая уже разница...
Вкатываю ему магния сульфат.
- А теперь быстренько одевайся!
Оделся.
- Еще жалобы есть? - угрюмо спрашивает моя доктор. - Болит что-нибудь?
- Да, только не так сильно - радостно говорит юноша.
- Домой тебя отвезти? Где живешь?
- Где живу, я не помню, только вон в том доме (показывает) живет дедушка, который меня е...т.
Нас парализует обоих.
- Что делает дедушка? - прокашлялся я.
- Е...т, - честно глядя на меня, подтверждает паренек.
- Что будем делать с ним?
Доктор пожимает плечами.
- Повезли к дедушке. Раз он его... кхм... значит, и приютит, надеюсь.
По лестнице поднимаемся только мы с больным, доктор отказалась идти в «этот вертеп геронтопедерастизма». Звоню. Дверь открывает бабушка, и вслед за дверью открывает рот.
- Да что ж вы такое творите, сволочи, и вы туда же, мало от вас людей поперемёрло, так вы еще и издеваетесь над нами, над пенсионерами!! Креста на вас нет!!
- Э-ээ... - пытаюсь вставить слово я.
- Да мой муж ни с кем, кроме меня не спит! - продолжает бушевать бабуля, хватает меня за руку и тащит в комнату. - Он вообще не встает!
М-да, дедушка после инсульта и полнейшей гемиплегии может шевелить только глазными яблоками, и неважно выглядит для старого развратника, балующегося с молодыми мальчиками.
Провожаемый сочными старческими проклятьями, выхожу в подъезд, приподнимаю юного дурачка за шкварник и слегка стукаю о подъездную стену.
- Ты над нами, что, прикалываешься, козел? Адрес свой говори!!
Называет какой-то адрес. Спускаемся вниз, объясняю доктору ситуацию. Она кивает мне на карабкающегося в "ГАЗель" больного и крутит пальцем у виска. Дескать, это их клиент.
По названому адресу, само собой, такого не знали и впервые видели. Мы, не колеблясь, поехали в ПНД. Доктор, от греха подальше, перебралась в салон и нервно смотрела на широко улыбающегося паренька.
- Знаете, а вы очень красивая, - внезапно говорит пациент. - Хотите, я вас тоже в...бу?
- Сиди уж... кобель.
- Нет, я серьезно, - загорается темой паренек. - Там вон за поворотом кондитерская есть. Меня вот дедушка е...т, а я вам торт подарю и тоже...
- Слушай, ты, сперматозавр, - угрожающе вклиниваюсь я. - Если ты сейчас рот не закроешь, тебе нечем е...ть будет никого на свете, я тебе обещаю.
Приемное ПНД, многолюдие. Одного больного кладут, двух выписывают, толпятся родственники, смолят «Примы» санитары. Мы конвоируем клиента в кабинет первичного приема врача.
- Ну-с, что нас беспокоит? - интересуется психиатр.
- Вроде у юноши все в порядке, - хмыкает моя врач, - Только вот дедушка его какой-то е...т.
- Бывает, - пожимает плечами психиатр.
- А эта женщина, - внезапно громко, на все приемное, кричит больной, - мне очень понравилась! Мы с ней уже договорились, я ей подарю торт и тоже вы...бу!
Короткая пауза, а потом дружный гогот. Что персонал, что родственники больных валяются по полу. Доктор моя, покраснев, уронила голову в ладони и произнесла:
- Нет, ну все в жизни у меня бывало... но чтобы дать за торт, да еще и пид...су - такого не было!
* * *
Работала у нас в свое время (довольно недолго, три летних месяца) фельдшер К. - молодая, обалденно красивая девушка, имевшая просто невообразимо большую грудь. Лето, форма легкая, еще и просвечивает, лифчик не оденешь по причине жары - короче, когда она приезжала с вызова, поглазеть на нее (и колыхания при походке отдельных частей ее тела) собиралась на крыльце под разными предлогами практически все мужское население подстанции.
Приехала она к алкашу, мучавшемуся в абстинентном синдроме уже три дня, практически имевшему предделириозное состояние, дрожащему всем своим чахлым телом. Анамнез собрать невозможно, потому как у мужика зуб на зуб не попадает, тремор конечностей такой, что К. еле ухитрилась натянуть ему на руку манжету тонометра. Меряет давление - ничего не получается, этот гад трясется, колотится, что-то завывает. Отчаявшись, она пошла на крайние меры - навалилась на него всем телом, уперевшись правой грудью ему аккурат под небритый подбородок, задавила собой и, прижав его руку коленом, принялась качать грушку тонометра. Мужик, ошарашенный этим, почти сразу затих. Наконец, проведя тонометрию, К. слезла с алкаша и, сворачивая тонометр, спросила:
- Ну, как вы себя чувствуете?
- Ох...тельно, - потрясенно прохрипел мужик, не сводя с нее восхищенного взгляда.
* * *
Госпитализировали сильно пьющего дядю с откушенным начисто мизинцем на правой руке. Собачка, полупородистая овчарка постаралась. Собираем анамнез - работает сей буздарь при котельной, постоянно находится в состоянии, терминальном между комой и анабиозом. При этой же котельной кормится беспородная псина. По свидетельствам очевидцев, дядька, засадив с утра из горла бутылку чего-то метилово-этилового, подошел к спящей на солнце собаке, присел на корточки, доооооолго на нее смотрел, после чего изрек сакраментальную фразу:
- Собака - друг человека. Но человек - сильнее собаки.
И как следует двинул ее ногой. Опыт оказался неудачен - разъяренная полуовчарка едва не перегрызла ему глотку, а, пока оттащили, оттяпала палец.
* * *
Нашей реанимации дали вызов с поводом « пожар». На остатках кровати дымился залитый водой человеческий шашлык. Спасать там, собственно, было нечего. За каким-то лядом старший врач дает распоряжение везти тело в судмед. «Шоки», побурчав, грузят барбекю на носилки. Восьмой этаж, узкие пролеты в подъезде, тащится вниз с воняющим горелым мясом телом нет никакого желания. Врач рожает идею - труп пристегивают фиксационными ремнями к носилкам, ставят торчмя в подъехавший лифт, нажимают кнопку первого этажа и неторопливо спускаются.
На первом этаже их встречают гостеприимно открытые двери лифта и лежащая возле них бабка...
Нет, все обошлось без последствий для старческой впечатлительной души, всего лишь обморок, но как старая и интеллигентная на вид женщина умела материться! Впрочем, могу представить себе ее состояние, когда она, вызывав лифт, вошла в кабину и пригляделась.
* * *
Педиатрической бригаде дают вызов - ребенок, 3 года, спит уже сутки, не просыпается. Испуганная мама орет в трубку, что дитё впало в кому. Педиатрическая бригада с сиреной срывается с подстанции. Приезжают. Смотрят. Начинают смеяться.
Началось все с банального ОРВИ и гипертермии. Участковый порекомендовал сначала снижать температуру методами физического охлаждения, все знают, о чем речь, перечислять не буду. В частности - упомянул растирание водочным раствором. Мама подошла к процедуре творчески - взяла простынку, кинула ее в таз, вылила туда бутылку «Беленькой», после чего обернуло голого пацаненка в это. Детской коже много ли надо?
Первое, что учуял врач, начиная осмотр на наличие спонтанного дыхания - это ядреный запах перегара, вырывающийся из детского ротика.
- Рановато приучаете, - покачал он головой.
- Доктор, что ему может помочь? - мелко трясясь, спросила мама.
- Соленый огурчик.
* * *
Собственные ляпы:
Лечим бабку с «нестабилкой». Ночь, половина второго. В то время нам на бригады выдавали отвратительнейшие болгарские шприцы, поршень которых очень туго ходил в цилиндре. Бабка жалуется на боли за грудиной, мой доктор протягивает мне ампулу с промедолом, сама снимает ЭКГ. Я, зевая, набираю промедол в шприц, стравливаю воздух, поршень застревает, нажимаю чуть сильнее и - опа, весь промедол на обоях! Бледнею. Второй ампулы во врачебной укладке нет, да и если доктору скажу - загрызет заживо. Быстренько повернувшись спиной, набираю в шприц 2 мл. кеторола с 2 мл. димедролом, натягиваю жгут и как можно скорее загоняю все это бабуле в вену.
- Лежите, лежите, - успокаивает ее доктор. - Мы вам мощное обезболивающее сделали, сейчас все пройдет, только голова слегка закружится...
Я, делая морду кирпичом, пишу расходку.
- Ну, как, боли прошли? - спрашивает моя врач минут через пять.
- Да...
- Голова закружилась?
- Нет...
- Нет? Странно. Ну, еще подождем.
Ждем. Пауза уже становится неловкой.
- Голова кружится? - спрашивает моя врач снова.
- Нет, ничего не кружится, - абсолютно честно отвечает бабка.
- Но боли-то прошли? - влезаю я.
- Ну... да.
- Вот и чудно, поехали в больничку. Зачем нам это головокружение?
Тьфу три раза, все прокатило.
* * *
«Коллеги»:
Пляж «Приморский», разгар сезона, 15-метровая вышка, с которой катаются на стальном тросе. На самый верх вышки идет узкая винтовая лестница. Дядя, буде не сильно трезв, поскользнулся, прогрохотал по этой лестнице до самой буны, поломал позвоночник, как минимум, в трех местах, упал на буну, свернул себе шею, после чего шлепнулся в воду. Повод к вызову, разумеется, «утопление».
Приезжает реанимационная бригада, видит, протолкавшись сквозь толпу, мешок с костями, лежащий на мокром, заросшем водорослями, бетоне. Врач разводит руками - простите, мол, тут спасать уже нечего. Толпа, натурально, загомонила, из нее выбилась одна идеологическая мадам, которая верещала громче всех.
- Вы, такие-сякие, не «Скорая» вообще!! Его можно спасти! (маты выпускаю).
- Женщина, - раздраженно сказал врач. - Вы на него посмотрите внимате...
- Да что вы мне пальцем тычете!! - разоряется мадам. - Я сама медработник, у меня с мужем то же самое было, я его спасла!
Один из фельдшеров психанул, побежал в машину за старым (тогда еще) дефибриллятором, весящим килограмм 20, с кардиомонитором и лентой ЭКГ даже. Припер, обиваясь потом его на буну, включил, приложил электроды к неподвижной груди трупа:
- Смотри, твою мать! Изолиния! Где ты ритм видишь, дура?!
Мадам внимательно смотрит, с искренним таким любопытством, как баран на новые ворота.
- Простите... - осторожно спрашивает врач. - А вы кем работаете в медицине?
- Я санитарка в поликлинике, - гордо отвечает мадам.
Терминальная пауза...
Дальше, если подвергнуть цензуре высказывания бригады, было гробовое молчание.
* * *
Приехал в самом начале смены на фельдшерской к одной девице, отчаянно умиравшей от НЦД и страшной одышки (вчера посидела под кондиционером). Родня подняла вой в мой адрес со стандартным набором угроз (долго еду, медленно иду, имею безучастную морду лица, разное). Я, не отвечая на хамство, выпираю всю родню из комнаты, остаюсь с умирающей тет-а-тет. Воткнул в нее папаверин, накормил дибазолом - разумеется, тут же ожила, задышала, заулыбалась. А сама, хоть и симпатична на мордашку, прости Господи, глупа, как пробка. Из легкого чувства мести решил пошутить, с самым серьезным видом пишу карту:
- ФИО?
- ***ва Галина Михайловна.
- Возраст?
- 24 года.
- Рост?
- Ой, а это надо?
- Все надо, - сурово отвечаю я. - Рост?
- Э-ээээ... метр семьдесят, кажется.
- Длина волос на голове?
- Моих?
- Свои я знаю. Ваши?
- Ну... сантиметров пятнадцать...
- Точная длина!
Девица срывается с места, вытаскивает сантиметр, начинает измерять прядку.
- Шестнадцать! - радостно кричит она.
- Длина волос под мышками?
Девица густо краснеет.
- А у меня там нет...
- Ладно, - провожу жирную черту в графе «госпитализация». - Размер горчичников?
- Э... чего?
- Ваш. Размер. Горчичников, - раздельно и мрачно повторяю я, изо всех сил стараясь не заржать.
- Ну... - девица начинает мне показывать сложенный из пальцев прямоугольник. - Ну, где-то так. Да, вот такие!
Жалко, не было возможности все это на камеру снять.
* * *
Давнее дело при работе на «психах».
Дают нам вызов - молодая психбольная, 24 года, обострение SCH, вызывает мать. Приезжаем к побитого вида «общаге», нам от крыльца машут руками - не трудитесь подниматься, мол, она с балкона спрыгнула. Четвертый этаж, бетонный двор. Результатом полета был открытый перелом обеих берцовых левой ноги и шейки бедра ее же. Девушка в одной ночной рубашке лежит, укрытая чьей-то курткой и громко стонет. Мы с напарником поднимаем ее, обезболиваем, шинируем, кладем на носилки. Смотрю - а нижний край ночнушки у нее в крови. Мало ли чего, лезу посмотреть. Больная меня решительно останавливает:
- Нет, туда нельзя.
- У вас там кровь, - возражаю я. - Может, травма...
- Нет, это у меня по-женски!
Ладно, невелико удовольствие, ковыряться в чужих яйцеклетках. Везем в «травму», сдаем в приемное. Врач, попытавшийся осмотреть ее окровавленный подол, был остановлен такой же фразой. Напарник пихает меня:
- Дывыся, чего-то у нее там не того. Побиглы, побачим.
Пожимаю плечами. Мы вдвоем крадемся, приоткрываем дверь манипуляционной. Там медсестра приемного в голос матерится. Она-таки ухитрилась отдернуть подол и теперь, натянув перчатки почти по локоть, вытаскивала из вагины больной окровавленные 3 морковки, половинку огурца и 2 головки чеснока.
Андрюша неприлично громко заржал и снова пихнул меня:
- О, дывыся - салатик под менструальным соусом.
* * *
У нас одно время, в Лоо, проживал дядька под рабочим прозвищем «Кащей Бессмертный». Все предплечья у него были в «лесенках на небо» (порезы бритвой, ножом, стеклом, один раз пытался перегрызть вены зубами в районе правого запястья). Четырежды был спасен бригадой от отравления газом (засовывал голову в духовку, включал газ и вызывал «Скорую»). На ногах, от ступней до с/3 бедер страшенные ожоги - разлил керосин, встал в лужу и поджегся. Спасло то, что освободившаяся бригада была рядом, на той же улице. Головой еле ворочал от вывихов шейных позвонков - в последнее время он освоил получение кайфа через странгуляционную гипоксию - звонил на подстанцию, ждал бригаду, и, услышав шаги на лестнице, аккуратно слезал с табуретки. Кто-то подсчитал, что на повешение к нему выезжали в течение пяти (!) лет около шестнадцати раз.
Но всему бывает логичный конец. Как-то в очередной раз, уже слыша шаги, он без лишних сомнений отпихнул табуретку. А доктор был приезжий, нюансов местной работы не знал (повод к вызову был « трудно дышать») остановился перед дверью, неспешно докурил, а когда открыл - у Кащея уже и судороги прекратились.
Блаженны прыгающие, ибо они допрыгаются.
* * *
Время - полпервого ночи, мы с моим врачом стоим на станционном крылечке, курим перед укладыванием спать. Кроме нас, сидит главный врач (он старшим врачом подрабатывает) и диспетчер Оля. Перебрасываемся ленивыми фразами, позевываем. Из темноты к крыльцу выползает непонятный такой парнишка, лысый, пьяный в дуплет, с шикарной гематомой под правым глазом (явно бил левша), одетый в грязный мешковатый свитер и, что меня поразило, в женские бриджи до щиколоток, расшитые блестками. Ну, мало ли, думаю, что я в нынешней моде понимаю?
- Э... эта... а тут где «Скорая»?
- Перед тобой, - хмыкает главный. - Чем обязаны визиту?
- Эта... ну там (называет адрес)... там дядечка лежит...
- Твой дядечка?
- А? А-а, не, не мой. Он... эта... бомж, короче. Он там уже обоср...ся, лежит на тротуаре.
- Пьяный? - интересуется Оля.
- Ну... не знаю.
- Пьяней тебя? - ехидно спрашиваю я.
- Не-е... он... то есть... не знаю.
Из невнятного анамнеза выплывает, что сей дядечка парню никем не является, на станцию он приплелся из чувства гражданской ответственности.
- А кто тебе глаз-то подбил? - спрашивает главный. - Дядечка?
- Э? Не-е... это не то... это мент меня, когда я налысо побрилась.
Терминальная пауза! Тут только мы замечаем, что у "парня" под мешком болтающимся свитером выпирают незначительно выраженные молочные железы. Ну, мы, мужчины, тактично, промолчали, в отличие от простой Оли, которая, закашлявшись, громко и удивленно спросила:
- Так ты что, девочка?!
Амбулаторные больные, сидевшие возле кабинета стоматолога, выпали в осадок.
* * *
Он и она, он уже в возрасте, имеет простатит и некоторую эректильную дисфункцию, но не потерял желания совокупляться. На сон грядущий мужчина с подругой решил испытать новомодное тогда средство - виагру. Баночка была импортная, надписи все не по-русски. Он заглотил таблетку, запил коньяком, полез целоваться. Оказалось, что действие препарата наступает в течение 40 минут - это потом выяснилось, при прочтении. Минут через десять он, недовольно глянув на свое обескровленное вместилище пещеристых тел, ругнулся, скушал еще одну таблетку. Не помогло - еще одну. In summa - пять штук. И тут ОНО НАЧАЛОСЬ! Да так, что любвеобильный дядька взвыл и вихрем понесся в холодный душ. Да только что там этот душ...
Его партнерша, испугавшись вида медленно синеющего детородного органа, потащила его на подстанцию. Благо ночь и рядом - дядька напялил просторный плащ на голое тело и прикрыл хозяйство шляпой. У диспетчерской он, скрежеща зубами, пожаловался на давление. Впрочем, в чем-то он был правдив.
Фельдшер, позевывая, зашла в амбулаторный кабинет, потирая глаза... и с воплем отскочила в коридор. На ее крик выбежал дремавший в своем кабинете старший врач:
- Галя, ты чего?
- КАК - ЧЕГО? ВЫ МНЕ ЧТО ДАЛИ? Я ИДУ ДАВЛЕНИЕ МЕРЯТЬ - А ОН МНЕ СВОЙ Х@Й ПОКАЗЫВАЕТ!!! ОН У НЕГО ЕЩЕ И ЧЕРНЫЙ!!
Дело закончилось благополучно, инъекцией реланиума. Хотя, еще бы немного...
* * *
История еще советских времен, рассказала наша врач П.
Приезжают они в «Интурист», заплохело какому-то мордатому и весьма солидному немцу из ГДР. В составе бригады фельдшером был Андрюша Г. - хохол в пятом поколении, по сию пору не избавившийся от акцента и от «хвакания». Все у него «хвармацевт», «хвазепам» (фенозапам, т.е.), «хвелшер» и т.п. Заходят в номер. Время вечернее. Немец лежит на кровати и демонстративно стонет, не глядя на бригаду и глядя в потолок. Рядом суетятся жена и дочка, а также администратор. Вызвал бригаду он. П. присела рядом, попыталась собрать анамнез - бесполезно, немец лишь раздраженно вставлял «нихт ферштейн» промеж стонами и в контакт не шел.
- Нам нужен переводчик, - наконец, отступившись, сказала П.
- Он уже ушел домой, - развел руками администратор.
- Так верните! - вспылила врач. - Я как жалобы его понимать должна?
Администратор вышел, бабахнув дверью и бормоча что-то нелестное во врачебный адрес. Немец утроил стоны, начал что-то ругательно выдавать на родном языке.
- Андрюш, сними ему ЭКГ пока, что ли, - устало попросила П., присаживаясь. - Может, заткнется?
Г. расчехлил кардиограф, отогнал насупившуюся родню, облепил немца электродами. После, оторвав ленту, дабы придать себе значимости, подошел к окну и стал деловито разглядывать ее на свет.
- Ты там чего?
- Дывлюся.
- И что надывился?
- Шо, шо... от побачь, пи***ц хвашисту!
Немец резко оборвал стон, отпихнул руку поправляющей подушку жены и срывающимся голосом спросил:
- Што, токтор, мои теля так плёхи?
* * *
Наша фельдшер, Лена Я. шлепает на вызов в жутко позднее время - что-то около четырех ночи. Спать хочется безумно. Звонит в дверь. Где-то затявкала собачонка, где - в нужной квартире или по соседству - не поймешь. Дверь открывает опрятная такая улыбающаяся старушонка, у которой на лице пуд приветливости и сна ни в одном глазу. Воспитания она явно еще советского, потому как по первому же звонку открывает дверь настежь, не спрашивая, кто и что, в такое время.
- Здравствуйте, - устало говорит Лена. - Собака есть?
- Ой, уже нет,- демонстрирует зубные протезы бабуля. - У меня был такой мопсик хороший, его мне тетя Клара отдала, она сама квартиру на Санаторной получила, а щеночков надо было куда-то девать, а мне с моей пенсией не уследить, так я его своей племяннице отдала, она у меня умница, в институте учится, он ее так любит, гуляет с ней, палочку...
- Хорошо, хорошо, - прерывает поток информации фельдшер. – «Скорую» вызывали?
- Нет.
МХАТовская пауза.
- Как - нет?
- Не вызывала.
- Ну… извините тогда... - Лена побрела обратно.
* * *
Как-то дали нам « судороги», по адресу ул. *****нко, 17 - 84, у дядьки с интересной фамилией Заяц. Сорок два годя ушастому, мало ли что там с ним. Едем. При попытке влезть в забитый машинами двор нас едва на снес милицейский «бобик», вылетевший оттуда со скоростью укушенного ВИЧ-инфицированной гадюкой. Мент, высунувшись из окна, еще что-то проорал нам оскорбительное. Подивившись такой нервозности по пустячному, по сути, поводу, входим в подъезд.
Третий этаж, направо от лифта, зачуханная пролетарская дверь. Звоним. В ответ кто-то с искренней такой ненавистью начинает материться. Дверь практически вышибает неказистого вида мужичонка, на лице которого дикая ярость просто пылает.
- Какого х@я вам надо?!
- Выбирай выражения, землячок, - неторопливо расправляю плечи я. - А то быстро спустишься с третьего этажа на первый и там заночуешь.
Мужичонка косо глянул на меня, прикинул габариты, разницу в весе и возможностях, и, видимо, решил повременить с качанием прав.
- Вы Заяц? - вежливо спрашивает моя доктор.
- Ну я.
- Нас вызвали на судороги. Это у вас?
- Да нет у меня никаких, б...дь, судорогов!! - гаркнул мужичонка и так хватил дверью, что на потолке закачались засохшие пауки 1953 года выпуска.
- Вот же козел... - тихо сказала моя врач. - Вы «Скорую» хоть вызывали?
Из-за двери до нас донеслось предложение уходить восвояси с использованием женских половых органов.
- Ну и пошел он, - пожимаю плечами. - Двинули отсюда, что ли?
Мы успели дойти до лифта, как тот открылся и выпустил на этаж двух ребят в спецовках, вооруженных пластиковыми сумками с инструментами и какими-то шлангами.
- Где тут 84-я квартира, не знаете? - спрашивает один.
Доктор начинает хихикать. Я тоже, машу рукой в сторону только что оставленной квартиру. Ребята идут туда. Мы, замерев у лифта, ждем.
Звонок. Знакомый мат. Знакомая приветственная фраза: «Х@ля надо?!».
- Горгаз, - доносится голос одного из парней. - У вас здесь утечка газа?
- Какого, на х.., газа?! Пошли в...
Не дослушивая пожеланий, мы вваливаемся в лифт, начинаем гоготать. Выходим из лифта - и просто садимся на землю.
Во двор торопливо въезжают две пожарные машины. Я даже не спрашивал, к кому они приехали.
* * *
Николай Николаевич А. - в просторечии Николаич - работал на «Скорой помощи» около 40 лет. Застал он, в частности, те времена, когда НТР шагнула не так далеко, как сейчас, а на вооружении у передовой службы здравоохранения были даже на раздолбанные ныне «РАФы», а «ЗИМы». И в одну из своих смен Николаич катил с вызова ночной порой, работая на фельдшерской бригаде. Той ночью в Сочи случился какой-то казус со светом, благодаря чему погасли все фонари уличного освещения, хоть в домах свет и был. «ЗИМ» ехал не торопясь, потому как его фар хватало лишь на пару-тройку метров дороги впереди. Дело было летом, светила яркая луна, сияли звезды. Николаич, расположившись рядом с водителем, вкушал заслуженный после вызова отдых, как вдруг, впереди, на дороге он заметил нечто необычное. А конкретно, в темноте, точно по курсу машины, не касаясь дороги, колыхались белые шорты и майка-безрукавка. Николаич толкнул водителя:
- Саш, ты погляди!
- О! Что это за дятел белье повесил посреди дороги?
- А чего они колышутся, ветра-то нет?
«ЗИМ», взревев двигателем, покатил вперед. Разве какой-то вшивый призрак испугает фельдшера «Скорой помощи»? Осиновых кольев в инвентаре не было, да и крещеных среди коммунистов было не так много, но Николаич вооружился шиной Дитерихса, которой, при желании, можно было проломить голову. Если бы у призрака была голова.
Но все было намного проще - приблизившись, фары осветили… негра, идущего по дороге, чья темная кожа растворялась в темноте.