Настя сдала экзамен и с этого дня уже не нуждалась в наставнике. Теперь она шла свой профессиональный путь собственными твердыми шагами. Мне тоже предстояло новое начинание - долгожданная работа на бригаде интенсивной терапии. Несколько смен пока устаканивался мой новый БИТовский график, уже не держащийся в рамках понедельник-среда-пятница, я работала на линии. Катались без заезда.
- 18 лет, ОРВИ, тяжелое течение, - Света поведала повод к вызову, открывая дверь-купе ненадолго вернувшегося с ремонта мерса. В зимнее время металлическая ласточка часто хандрила и с завидным постоянством госпитализировалась на рембазу.
- Брат болеет. Вроде простуда обычная. Но что-то совсем вялый. Посмотрите, да? - как вы уже поняли, добрая половина наших клиентов - представители национальных меньшинств.
- Конечно, - мы зашли в комнату где на кровати лежал крупный мальчик, - по русски говорит? - обратилась я к вызывающему.
- Очень плохо, он только приехал из Киргизии.
- Тогда вы нам расскажите. Сколько дней болеет?
- Со вчерашнего дня. Резко поднялась температура, рвота была.
- Сколько раз?
- Один, пищей просто.
- А жидкий стул? - мужчина перекинулся с парнем парой фраз.
- Говорит “нет”. Голова у него болит очень.
- Ну это может быть при ОРВИ из-за интоксикации. А сопли есть, горло болит? Давайте посмотрим, - мальчик понял что от него хотят и послушно открыл рот. Зев осеняла легкая гиперемия, которая плохо вязалась с такими цифрами температуры. Наш градусник показал 39,5. Похоже источником воспаления были вовсе не верхние дыхательные пути.
- Хм, - замешкалась я. Наступила пауза. Посмотри менингеальные прозвучало внутри. Немедленно приняв приказ к исполнению, я взяла мальчугана за горячий котелок и попробовала его склонить, приводя подбородок к груди. Безуспешно. Симптом Кернига также оказался положительным.
- Свееет, - я повернулась на стуле и большими глазами смотрела на напарницу. Она была одна из первых, кого я узнала на 84-ой подстанции. Помню, как старший фельдшер подвел меня к не по годам стройной русоволосой женщине, чтобы показать планшет нового образца. Готовящаяся смениться Света тогда тепло улыбнулась и дала поиграться. А я украдкой восхитилась: “Она отстояла сутки и несмотря на это так прекрасно выглядит. На лице ни одной морщинки и не тени усталости. Я тоже смогу…” Дело было в ковидные времена. Это особенно усугубляло уважение.
- Неужто менингит, быть того не может..! - коллега поняла меня с полуслова.
- А вдруг? - я попросила мальчика снять майку. Щурясь и слегка гримасничая парнишка оголил торс. На груди красовалось небольшое, но заметное количество полиморфной сыпи.
- Свеееееееет, - еще дольше протягивая букву “е” сказала я, - давай перестрахуемся, - умудренная многолетним опытом коллега кивнула. После консультации с инфекционистами станции мы получили наряд во 2-ую инфекционку.
Катетер, цефтриаксон, анальгин для снижения температуры. Капельницу предполагалось поставить в машине.
- Сам дойдет? - спросила Света у брата больного с сомнением в голосе.
- Дамир, вставай, - по русски скомандовал мужчина продолжая фразу тюркской группой. Вместо ответа мальчик морщился и снова закрывал глаза. Нарастало оглушение.
- Может сидячку? - спросила я ответственную по бригаде. Не хотелось усугублять состояние больного нагрузкой.
- Он такой крупный…- сетовала Света. И правда. Не соответствуя особенностям киргизской нации мальчуган представлял из себя широкоплечего двухметрового бугая, - надо мужчин тогда.
- Я его вынесу, - словам брата мы поверили. Он так же оказался обладателем внушительных габаритов.
В машине поставили систему с гормонами. На всякий случай наладили мониторинг, подняли головной конец каталки. Почти всю дорогу мальчик спал недовольно открывая глаза лишь на мое периодическое “Дамир, как дела?” Свете позвонили с Центра и велели везти больного в реанимацию.
- На право и до конца, - напрасно доверяя лифтеру мы вытолкали каталку на открытый балкон 18-ого этажа. Случайно отведя глаза от болящего я залюбовалась. Вечерняя Москва предстала как на ладоне обдуваемая февральским ветром.
- Красиво, но холодно, - поежившись сняла с языка Света.
- Типичная 2-ая КИБ, - я пожала плечами и вспомнила как возила сюда больных в юности, когда работала на 6-ой подстанции. “Эх за эти годы ничего не изменилось.” Если бы не десятилетний перерыв, мой скоропомощной стаж, приближался бы к двадцатке. Но, всему свое время и каждому свой путь. Если бы не та пустыня, длиною в десять лет, я бы не поняла в чем на самом деле мое служение и предназначение.
Дрожа от холода мы дошли до обозначенного лифтером конца. Из окна реанимационного отделения помахала сестра и сделала пальцем круговое движение.
- Похоже, вход с той стороны, - мы дружно выругались и продолжили траверс здания по опоясывающему балкону. Парнишка был уркыт курткой, но срок холодовой нагрузки зашкаливал. Не открывая глаз больной дрожал. В общей сложности на вершине 2-ой КИБ мы провели минут десять. Достаточный срок чтобы околеть.
- Вы менингит везете? - найдя наконец нужную дверь наткнулись на врача принимающей стороны, - как обоснуете диагноз?
Света в подробностях пересказала историю Дамира.
- У него еще сыпь, вот смотрите, - я задрала майку, на что парень поморщился, - да ладно! - я не поверила своим глазам. На том месте, где час назад красовались полиморфные высыпания, не было ничего кроме белой кожи.
- Пропала сыпь? - спросил доктор с серьезным лицом.
- Не поверите, пропала. Видит Бог, она здесь была.
- Такое может быть. Перекладывайте, - тихо сказал врач и включил аппарат ИВЛ. Похоже парня ждала труба и искусственная кома.
- Цефтриаксон делали? - последний вопрос врача не застал врасплох. Мы дружно кивнули.
После обработки машины я сняла перчатки и залезла в интернет. Действительно транзиторные высыпания на фоне скачка температуры были характерны для менингита. Сомнений больше не оставалось. Единодушно пребывав в спокойствии от правильности своего решения, мы со Светиком продолжили путь. Впереди маячил еще один интересный вызовок.