- Да чтож такое, ни минуты покоя! Уже четвертый с колес ловим, - сегодня возмущался даже Андрей. Вызова летели как пули. И последний застал нас недалеко от 68-ой больницы.
- Нарушение сознания с угрозой жизни, дедушка 83 года, - Настя озвучила вводную. Она продолжала осваивать ответственность и довольно стойко переносила возросшую оперативную нагрузку.
- Тогда надо все брать, - подумала я вслух и начала готовить оборудование. Мерседес заехал во двор и остановился у третьего подъезда. Мы схватили сумки и поскакали наверх. Настя была спокойна. Я прислушалась к своим ощущениям и не заметила ничего кроме пустоты. Связь с Богом отсутствовала.
- Здравствуйте, мужу совсем плохо, он сознание теряет! - на лестничной клетке встречала ухоженная пожилая женщина.
- Сейчас разберемся, моя хорошая, - мы ворвались в спальню и увидели мужчину. Меня сразу насторожила бледность, зловеще указывающая на то что больной находится в шоке.
- Здравствуйте, можете назвать фамилию имя и отчество, - страдалец не был идентифицирован в системе ЕМИАС и своим вопросом я убивала двух зайцев. Пыталась узнать данные и определить содержание сознания.
- Винилов Станислав Георгиев..- Мужчина отвечал хорошо и даже пытался улыбаться, но на последнем слоге завис. Правый угол рта на глазах поехал вниз потянув за собой щеку. Одноименные конечности вмиг повисли плетьми. Дедушка тяжело задышал.
- Быстро пленку, - сказала я сама себе. Ведь именно я как второй номер должна была ее снимать. Ритм синусовый, ЧСС 90, ни подъемов, но депрессий, ни S1Q3. Ничего особенного. Идем дальше. Давление. Я потянулась за манжетой и радостно обнаружила, что в левой локтевой вене с легкой Настиной руки уже стоит розовый катетер. Давление не определялось.
- Давай банку прольем, глянем что будет. Расскажите, как вообще все было, когда стало плохо? - пока воспитанница заряжала систему, я пыталась узнать хоть какой то анамнез.
- Мы сегодня утром в парикмахерскую ходили. Он говорил, что правая нога немеет. Это же инсульт? Надо было мне раньше вызывать, но он не разрешал, - женщина закрыла лицо руками и горько заплакала.
- Вы ни в чем не виноваты, солнце мое. Давайте сейчас пожалуйста возьмем себя в руки. Мне нужно чтобы вы ответили на важные вопросы. Какие у него хронические заболевания?
- Ну, гипертония, он пьет амлодипин. И все вроде.
- Инфаркты, инсульты, диабет, аритмии?
- Ничего, девочки. Он у меня в теннис играет, - я посмотрела на бледные кожные покровы больного, - в горечи слез жены слышалась безысходность. Связь, которая образовалась между ними за годы совместной жизни далеко внутри констатировала - он умирает.
- Юль, давление 120, но сатурация 70.
- Трубить надо, - раздумывала я, имея в виду интубацию.
- Давай кислород сначала дадим, посмотрим, - предложила Настя.
- А так и так преоксигенация нужна. Давай тогда на кислороде в машину спустим, там трубанем.
- Хорошо. Мексидол я ввела. Магнезию надо?
- Пока не будем, и так давления нет. И все же мне не понятно почему он в шоке. Не самое частое осложнение ОНМК. Ну да ладно, погнали. Проси 68-ую.
По предварительно озвученной просьбе жена позвала мужчин и в комнату вошли четыре таджика. Пульсоксиметр показывал 90 и когда мы перекладывались на носилки больной открыл глаза.
- Станислав Георгиевич, вы меня слышате? Моргните, если да.
- Слышу, - очень смазано но осознанно ответил дедушка.
- Супер. Может и трубить не придется. Сейчас решим.
Не теряя времени процессия тронулась. Благо в доме работал грузовой лифт. Высыпались из подъезда. Водрузились на каталку.
- Помолитесь за нас пожалуйста, - я посмотрела на жену, провожавшую до машины. Она была не по годам стройна и очаровательна, но в глазах кричала боль.
- Конечно…- дверь закрылась. Подключили монитор. Давление 120/70, ЧСС 95, сатурация на кислороде 90.
- Как дела? - я довольно сильно тряхнула мужчину за плечо.
- Ауо…- Он героически пытался ответить, “хорошо”, но неврологический дефицит не позволял. Уровень сознания колебался между сопором и оглушением.
- Ну что, коллега, принимайте решение. Будем интубировать?
- Может не надо..? Больница в двух минутах.
- Может и не надо, - я почесала репу и погрузилась во внутрь. Снова пустота. Внутренний навигатор не принимал сигнал. Пришлось принимать банальное человеческое решение, - тогда погнали бегом на нейро.
Мерс взревел маяками и не больше чем через пять минут мы уже гремели подкатом по узким коридорам 68-ой.
- Здравствуйте, коллеги. Что у вас?
- ОНМК. Из хронических только ГБ. Началось резко, видите правая сторона висит. Сделали мексидол. Пролили 250 воды, был без давления. Сейчас держит.
- Бледный он какой то. А где труба, ИВЛ? - Пожалуй, каждый из тех кто работает на скорой хотя бы раз бывал в этой кринжовой шкуре. Всем искренне желаю, чтобы ситуаций когда вы доставляете реанимационного больного без протекции ВДП было как можно меньше.
- Ребят, простите Христа ради. Единственная причина почему мы не сделали этого, это то, что привезли его буквально из соседнего дома.
- Хм, ладно, - пресвятое имя помогло. Принимающий доктор назвал свою фамилию, тем самым отпуская бригаду. Впрочем с нашей стороны был реальный косяк. За время транспортировки больной не уронил жизненных показателей, но окончательно загрузился и был в коме.
Мы выкатили пустые носилки в коридор. Смена заканчивалась, но на душе было паршиво. Начав уборку в салоне, обнаружила, что мы забыли на квартире кардиограф. Я взяла у Насти планшет, набрала номер супруги больного и попросила вынести прибор к подъезду.
На улице свирепствовал ноябрь. Я увидела ее через окно. Она вышла в халате даже не накинув пальто и протянула мне синюю сумку.
- Спасибо огромное, давайте зайдем в подъезд.
- Вам спасибо. Так быстро приехали, все сделали. Как он? Совсем плохой?
- Да. К сожалению, да.
- Ну это же инсульт, я правильно понимаю?
- Инсульт сто процентов, - сказала я и почувствовала внутри слабый сигнал. "Я бы поспорил на счет ста процентов", - Зайка моя… все в Божьих руках, но будьте готовы ко всему.
- Да-да, конечно… Спасибо! - Мы обнялись и я ушла.
Он умер через два часа. Об этом гласил свежевыложенный в ЕМИАС посмертный эпикриз. Кома, интубация, КТ… По результатам компьютера - расслаивающаяся аневризма брюшного отдела аорты. Забрюшинная гематома. Да ладно? После КТ остановка сердечной деятельности, реанимация без эффекта, констатация.
Я стала штудировать литературу. К своему стыду понятие “псевдоинсульт” видела впервые не только в своей практике, но и на страницах интернета. Когда аневризма брюшной аорты расслаивается, в месте повреждения образуется гематома - фактически мешок с артериальной кровью. Он давит на органы, а главное на сосуды и нервы, усиливая и без того существенный дефицит иннервации и кровообращения, который обусловлен слабой доставкой артериальной крови и кровопотерей в принципе. Вот почему больной не чувствовал ногу с утра, вот почему он был бледный и без давления. Да…
Дальше я стала думать, смогли бы мы помочь, если бы поставили правильный диагноз. Выходило, что нет. Разве что маршрутизация в сосудистую хирургию могла бы немедленно уложить его на стол, но… Помню больных с аневризмами. Когда я работала в реанимации у нас лежало достаточное количество таких пациентов. Выживали единицы. Расслой плохо поддается хирургии, а про терапию и речи нет. Представьте себе, как можно шить ветхую ткань, которая рассыпается у тебя в руках. А сшить надо бы так, чтобы выдержало давление. Давление главного сосуда в организме. Да, теоретически протезирование возможно, но на практике это выходит плохо. А здесь еще и возраст.
На следующей смене мы с Настей подробно разобрали наши действия и мысли. Сделанные ошибки были приняты к сведению обоими членами бригады. Разбор полетов был конструктивен, и я продолжала натягивать улыбку. Но внутри все горело. Я была в жестком конфликте с Богом и непонимание с Тем, Кто был важнее всех для меня все больше выходило на поверхность, показывая мою серость и так плохо признаваемую духовную деградацию.