Одно время на нашей подстанции существовала ночная бригада с неудобным графиком 22/10. Летняя ночь быстро сменилась свежим утром, немного облегчая наше состояние.
— Тридцать семь лет, кровотечение из половых путей. — Коля открыл окошко, разделяющее кабину и салон старого мерседеса. Тогда я еще не знала, что ровно через четыре месяца в это самое окно я буду отчетливо видеть несущийся на нас со встречки белый порш.
— Как самочувствие, полусуточное существо? — спросил коллега, набирая код домофона. На подстанции ни для кого не секрет, что годы военной службы сделали меня жаворонком и ночная работа, мягко говоря, не приносит птице удовольствие. Большинство смен в моем графике с легкой руки старшего фельдшера полусуточно-дневные.
— Неплохо, Коль, ведь уже утро. Это я ночью ничего не соображаю, ты же знаешь.
На восьмом этаже, вероятно, у съемной квартиры, в дверях толпились испуганные таджички.
— Надо дэвушке помочь, пожалуйста, в больницу надо. — Ой, как скорая не любит, когда так говорят. Или: «У меня аппендицит/инфаркт/инсульт». Или: «Я умираю». Такие заявления со стороны больных, а зачастую и вовсе не имеющих отношения к делу людей, будто не оставляют нам вариантов для клинического мышления и принятия решений. Словно нас вызывают как такси. Мы с Колей недовольно переглянулись.
— Не волнуйтесь, сейчас посмотрим и решим, — смиренно выдохнула я, глядя на, похоже, единственную русскоговорящую из женщин. В комнате на полу в приличной по размеру липкой луже крови среди нескольких пропитанных простыней сидела еще одна гостья из Средней Азии.
— Не обманули, — буркнул под нос Николай.
— И правда, в больницу надо. Кровь теряет, — не поворачиваясь к вызывающей, громко сказала я. — Как все было, рассказывайте. — Быстрым движением я надела на руку больной манжету для измерения давления. — 105/60.
— Сносно, — обрадовался Коля, надевая на палец страдалице пульсоксиметр. Сатурация представлялась радостным числом 99. Пульс выдавал значение 100. Женщина не была бледной, но явно волновалась, стыдливо елозя в яркой, пахнущей железом жидкости.
— Так что, собственно, случилось? Давайте с самого начала и побыстрее, пожалуйста, — переспросила я, доставая зеленый кубитальный катетер. Состояние больной было вполне компенсированным, но кровить продолжало и стоило подстраховаться. По сути, здесь можно было ставить сразу два картера в разные вены. Не обязательно. Вечно спокойный внутренний навигатор неспешно выдавал сигнал.
— Она вчэра замуж вышла.
— Поздравляю! — улыбнулась я. — Видать, хорошо отметили.
— У нее это был пэрвый раз, пэрвый муж, понимаэте?
— Вы хотите сказать, что это он ее так отделал? — Я ужаснулись, а обе женщины кивнули.
— Во дела. Ну да ладно. Собирайте ее. Быстренько поменяйте белье, и нужна чистая прокладка с максимальной вместимостью. Хорошо? — Гражданки Таджикистана засуетились. Я ввела в катетер транексамовую кислоту . Это был именно тот случай, когда нужно делать 1000 миллиграмм, согласно алгоритмам. Обычно по факту мы вводим 500 и даже 250, поскольку многие плохо переносят этот препарат, обладающий, кстати, достойной эффективностью.
— Первый день последних месячных? — Пока ответственный по бригаде собирал анамнез, я решила максимально быстро влить в красавицу баночку физраствора. Следующая полагалась ей в машине. Сумка была собрана одновременно с необходимой информацией и последней каплей «воды», ушедшей в сосудистое русло.
Отдел медэвакуации любезно предоставил нам место в 68-ой больнице. Когда я служила и подрабатывала на 6-ой подстанции, этот стационар называли «русское поле экспериментов». Впрочем, смею предположить, что для нашей невесты это было гораздо лучше, чем самая престижная клиника ее родного государства.
Группа поддержки в хиджабах, гогоча, сопроводила суженую к машине. Единственную русскоговорящую мы взяли с собой. До сих пор больная общалась с нами только с помощью неказистого перевода или кивала, думаю, не всегда понимая наши вопросы.
— Вот придурок… — не удержалась я от комментариев, уложив женщину на носилки и наладив инфузию следующей банки физы .
— Нэт. Нэ придурок, — грустно улыбнулась невеста, глядя на меня. — Долбооб! Спасыбо тэбэ, сэстра.
Доехали с ветерком. Передали стабильную. Долго смеялись с Колей, когда я рассказала, как отчаянно таджичка ругалась русским матом.