Январь прошел довольно напряженно. Но уже в феврале мы немного выдохнули и стали не только заезжать, но и стоять на базе. С 1 апреля на станции стартовал проект “Московский БИТ”. Бригады интенсивной терапии. По замыслу эти экипажи должны были заниматься тяжелыми больными, но продолжать ездить по линии и не иметь благ, которые полагались старшим братьям БИТов - АиР-овцам (бригады анестезиологиии реанимации). Сниженная норма часов, дополнительный отпуск и специальный диспетчер, который кидает только профильные вызова - все это не предусматривалось для БИТов. Доплата полагалась, но тоже не столь внушительная, как у настоящих реаниматологов.

Тем не менее, я решила ввязаться в бой и аттестовалась. Прошла тесты, собеседование и практические навыки, став третьей сумасшедшей с подстанции, кому это все было по душе. Для открытия бригады требовалось еще, как минимум, 5 аттестованных единомышленников, УАК (устройство для автоматических компрессий грудной клетки), который уже больше года находился в ремонте и, конечно же, самый больной вопрос. Наиболее жизнеспособный автомобиль. Всего-то. Ждать открытия бригады предстояло долго. Но пройденные испытания освежили знания и навыки в области реанимации, и придавали уверенности в работе на линии.

- Белореченская 57, 5-ый подъезд. Падение с высоты. В подъезде. Травма головы, хрипит, - я сообщила бригаде повод и коллеги присвистнули.
- С лестницы что-ли свалился? Сколько лет?
- 60. Сейчас прозвоню, - нас всегда учили, да и без этого, в подобных случаях, я поступала именно так. Звонила вызывающему и уточняла обстановку.
- Здравствуйте, это скорая помощь. Больной в сознании?
- Я не знаю, он там лежит, хрипит, я боюсь выходить. Башка вся в крови. Он с моим пил вместе, потом с лестницы упал. Пролетел целый пролет мордой вниз, - определенно нетрезвый голос поведал историю, которая многое проясняла. Обычно пьяные рождены в рубашках. То ли это связано с расслаблением мышц, которое на пользу при травме. То ли Бог таким образом многократно и терпеливо предупреждает жертв зеленого змия, каждый раз давая шанс. И все же слово “хрипит” мне не нравилось. Это могло быть нарушение дыхания, связанное с отеком мозга при вклинении (опасное, почти несовместимое с жизнью состояние).
Ремнабор и щит взяли с собой на этаж. Когда открылись двери лифта он уже не хрипел. “Так, кетамин нежелателен при травме головы. Вена, 2 фентанила, 2 сибазона. Труба. Или сразу реанимация?” Мысли скакали к больному вперед меня. На лестничном марше сильно пахло алкоголем. Когда мы подошли ближе, обнаружили что мужчина на удивление нормально дышит.

- Здравствуйте, - громко сказала я поднимая пострадавшему веки. Хлестать по щекам в такой ситуации не просто негуманно - противопоказано. Можно доломать шейный отдел и всю голову. Зрачки одинаковые, на свет реагируют. Из ушей крови нет. На лбу красовалась довольно большая рана, но на ощупь кости черепа были целы. Это же прекрасно! Пока я смотрела бедолагу по стандартам ITLS, Нина померяла давление и сатурацию. Пилот оказался космическим. 130/80, 99, пульс 95. Мой осмотр также криминального урожая не принес. Предварительно все кости были целы. Резкий запах алкоголя изо рта. Попытки нечленораздельной речи.
- Здравствуйте. Это скорая помощь. Что с вами случилось? - снова громко скандировала я. Открывает глаза. Смазанная речь. Пьяный или мозговая симптоматика? Извечный вопрос.
- В поводе все равно “падение с высоты”. Давай вену пока поставим. Воротник нацепим. На щит положим. Получается ЗЧМТ, СГМ, алкоголь. Больше ничего пока не видно.

Нина одобрительно кивнула. Работа с щитом была для нее не привычна, но коллега успешно училась, импровизируя на ходу. Как и все мы. Зачастую для сотрудника СМП важно не столько “знать-уметь”, сколько схватывать на лету. Впрочем, это не освобождает нас от непрерывной прокачки своего уровня. Страдалец был щуплым. Сказывалась длительность употребления. Мы могли бы и сами его уложить на с трудом помещающийся на лестничной площадке щит. Но к моменту перекладывания дверь одной из верхних квартир открылась и на пороге появился коллега больного по сорокоградусному цеху. Будучи не сильно трезвым, сосед героически нам помог и поведал скудную, как его пораженный зависимостью интеллект, информацию.
- Мы тяпнули и вышли покурить. А он взял и улетел вниз головой. Вася его звать. Фамилию не знаю. Я свою-то не помню. Да и какая мне разница? Лет..? Тоже не знаю. Он вроде младше меня. 60, значить. Инфарктов не было. В больнице не помню чтобы лежал. На давление никогда не жаловался. Таблетки? Помилуйте, девушка. Какие таблетки. Мы люди простые - 100 грамм для нас - лучшее лекарство.
После наших манипуляций и сам страдалец уже пришел в себя.

- Васяяя, я Вася, - промямлил мужчина источая пары алкоголя. Мы с Ниной переглянулись. Стало совершенно ясно, что мужчина всего лишь пьян. Тем не менее он был уже на щите.
- Здравствуйте, 84/117. Падение с высоты. ЗЧМТ, СГМ. Ушибленная рана лобной области. Употребление алкоголя.
- Падение с высоты? Там других травм нет? Он вообще в сознании?
- Пока да. Но пьяный. - теоретически, если есть внутричерепная гематома, клиент мог загрузиться в любую минуту. На практике же, я снова удивилась, как же Бог бережет своих. Убогих.
- Следуйте в 68-ую. Диспетчер 176.
- Замечательно. Спасибо.

Нина привела троих более или менее трезвых мужчин. Когда тело грамотно фиксировано к щиту, транспортировка даже по узкой лестнице становится безопасной и удобной. Я в очередной раз порадовалась, что в свое время прошла курс ITLS и, сдавая экзамен на БИТ, освежила его в памяти.
Когда в диагнозе значится “падение с высоты” или, как это позиционировалось раньше “кататравма”, есть нюансы при передаче больного в стационар. Один из них - КТ проводится не снимая с щита и на каталке скорой. Тактически, это конечно же, верно. Но на практике получается неудобно и долго.
- Как пить дать, цел будет, - в любимой “Кремлевской” больнице(жаргонное название больницы им. Демехова) КТ находиться в подвале одного из корпусов, куда мы прибыли гремя каталкой по узким катакомбам.
- Да стопудово. Но ты же знаешь, что у нас не было других вариантов.
- Цел и невредим ваш Вася, - плечистая медсестра распахнула двери диагностического кабинета, - первый раз у меня больной “Вася”, обычно или нормальный, с фамилией, или неизвестный. Вот заключение, - коллега протянула мне не остывший от печати лист бумаги, - Везите в приемное. Счастливого пути, Вася!
Подкат снова загромыхал по узким лазам старого подвала с приятным запахом сырости.

- Девки, ну вы даете. Час целый там провели. Я уже 40 минут переработал, а еще возвращаться, - Аркаша как всегда ворчал.
- Мы сами не рады. Просто он был на щите.
Водитель закатил на станину носилки и мы расселись по местам.
- И я верну-усь домой, со щитом, а может быть на щите…- из динамика в кабине послышался любимый голос Виктора Робертовича. Аркадий сделал громче. Бригада в полном составе весело рассмеялась.