-Заезжайте в шлюз. - Высокий парень в сине-сером камуфляже махнул рукой.
- Уууу… Эт на долго, - свистнул коллега. - Ты в СИЗО когда-нибудь на вызов ездила?
- В те годы, когда совместителем работала, да. А здесь нет, - к своему стыду я в принципе не знала что в нашей зоне ответственности есть такое заведение. - Наверное здесь и сидит тот товарищ, который в нас въехал. - Перед глазами вновь всплыла картинка двухнедельной давности. Солнечный день, удар, серые пятна перед глазами, Леха чуть живой.

- Точно здесь, я читал в новостях. Слушай, пишут, он пьяный был? - Фельдшер недовольно покачал головой. Как и я он не пил от слова совсем, но по своим причинам.
- Конечно. Ты видео с регистратора видел? Трезвый на такое вряд-ли сподобиться.
- Выходите из машины, - беседу прервал сотрудник ФСИН. - С собой все оборудование которое нужно для осмотра больного. Телефоны сдать.
- А е..- я не успела договорить.
- Если нужен для работы, берите но покажите мне.

Эта смена была первой после известных событий. Сегодняшний помощник, коллега и дорогой друг сделал все чтобы облегчить мою работу после травмы. Оставалось только главное и любимое - принимать решения. И конечно же нести за них ответственность. После досмотра нас вместе с машиной пропустили на территорию. Она оказалась внушительной. Довольно новые пятиэтажные здания с необычно маленькими окнами, заплетенными в решетки не мешали проезду. Приветливый восточный мужчина в белом халате махнул рукой и сопроводил автомобиль к нужному подъезду.

-Вызывает доктор Нусаев, - протянула я глядя на монитор навигатора. - Похож. - мы дружно засмеялись и вышли из машины.
Здесь все происходило нестерпимо долго. Постоянно лязгали двери и хрустели ключи в замках на два оборота.
-Расскажите о больном пожалуйста, - чтобы не терять уходящее из под ног время, поинтересовалась я, пока мы шли по широкому высокому коридору до нужной камеры. “Кажется они все здесь должны быть одиночными” - размышляла я глядя на толстые двери с трафаретными цифрами.
-Температура под сорок, в легких все хлюпает, одышка. У него рак гортани был и после операции трахеостома (Трахеостомия – создание отверстия в гортани для прохождения воздуха при затруднении или прекращении естественного доступа. Позволяет обойти препятствия, вызванные обструкцией или заболеваниями. Трахеостомия является единственной возможностью предотвращения удушья в экстренных ситуациях). Так что разговаривает он очень невнятно. Здесь находится всего месяц. Но уже два раза в больницу уезжал. У него анамнез внушительный. На столе в камере выписка лежит, загляните.
Мы остановились у одной из громоздких дверей.

-А вообще, - доктор Нусаев склонился к моему уху, - он крупный авторитет криминальный. Так что вы с ним по-аккуратнее. Я пойду?
- Спасибо, доктор.
Конвоир открыл дверь и мы вошли в камеру. Высоченный потолок, под ним окошко максимум 50х30. На единственной двухэтажной шконке пожилой, не меньше 70-и лет (в карте значилось 78), сухопарый мужчина. На столе выписка из больницы недельной давности. “ИБС. Стенокардия. Постинфарктный кардиосклероз. Постоянная форма мерцательной аритмии. Рак гортани. Трахеостомия. ТЭЛА?”. Доктор не обманул.

-Здравствуйте, Сергей Багратович, - я решила сразу обратиться по имени отчеству. Авторитет как никак. Позже мы узнали что это не настоящее его имя.
- Здравствуйте, милая леди, - костлявая рука прикрыла трахеостомическое отверстие. Это необходимо, чтобы звук шел естественным путем. Но слова все равно звучали раздвоенно и из-за этого зловеще, словно в американском хорроре. Глаза авторитета улыбались, ярко отражая светлую сторону бывалой души. Тяжко, наверное в 78 лет находиться в СИЗО. Судя по спокойствию, мужчина был в своей стихие. Спартанские условия его совершенно не стесняли, несмотря на заболевания и возраст.

- Давайте снимем ЭКГ и попробуем разобраться в вашем состоянии.
Зэк еще раз улыбнулся, кивнул и расстегнул пуговицы робы. Леха с трудом зацепил присоски между выступающими ребрами. На плечах красовались синие погоны с эполетами. Чуть ниже с обеих сторон традиционные воровские звезды, для несведущего человека напоминавшие розы ветров. На груди синели еще какие-то изображения. В тусклом свете лампы не разглядела какие.
-Пленочку отправил. Температура 39.1. Давление 130/80. Сатурация 96. Одышку сама слышишь.
- Слышу. Леш, возьми пожалуйста тест на ковид. А я сейчас легкие послушаю, - повторюсь. Сегодня я работала с очень внимательным и мотивированным напарником, и доверяла Лешке больше, чем себе. Но придерживалась своих принципов. Даже когда нет в этом необходимости, подойти и прикоснуться к больному. Иногда второе мнение или скорее ощущение, восприятие, внезапно дает ответы на вопросы и ключи к сложным клиническим задачам.
Кожный покров авторитета горел. Грудная клетка ходила ходуном от одышки. Я переставляла мембрану фонендоскопа с места на место ухом исследуя легкие, а глазом кресты и купола, которыми была забита спина. Влажные хрипы чуть ли не во всех полях.

-Болей в грудной клетке не было? - попытка исключить кардиологическую патологию осложненную отеком легких.
-У меня они каждый день.
Кардиограмма, конечно была отвратительной. Но по сравнению с предыдущей - без динамики.
- А кашель есть?
-Страшный. И мокрота зеленая.
-Как давно? - спросила я, понимая, что с таким бэкграундом это мог быть и тубик. Впрочем, микобактерия в большинстве случаев медленно атакует и редко дает подобную температуру и хрипы.
- После больницы все началось. Неделю получается.
- Тест отрицательный.
- Это радует. Но тактику не меняет. Сергей Багратович, мы подозреваем у вас пневмонию. С учетом ваших хронических заболеваний, условий в которых вы находитесь, а также степени предполагаемого поражения, не видим возможности лечиться на месте. Надо в больницу. В инфекцию. Поедете?
- Больница лучше тюрьмы. Да и с вами - хоть на край света.

Зэку было нечего терять, кроме собственных цепей. Он был радостно на все согласен, чем вызвал у меня что-то похожее на уважение. Да. Уважение. Сердце подсказывало, что даже в темном воровском мире светит свет Божий. И этот человек был авторитетом в полном смысле слова. Мне нравились видавшие виды добрые глаза. Я старалась не думать о статьях по которым он проходил. Кому и сколько он сделал зла не мое дело. Пока я запрашивала место, авторитет собрал нехитрый скарб в пакет. Лешка дал мужчине таблетку парацетамола. Снизить температуру “в дорогу” было особенно актуально. В камеру зашел еще один конвойный и пристегнул больного наручниками к себе.

- Куда едем?
- Больница Мухина, бывшая 70-ая. Новогиреево.
Процессия вышла в коридор и прошла до выхода. На улице стояли двое молодых мужчин в тюремных робах и улыбаясь пристроились в хвост пешей колонне.
-Вы тоже с нами поедете?
- Мы бы с радостью, - зэки рассмеялись, - вы хоть знаете кого везете? - сиделец наклонился ко мне с высоты нехилого роста, - Это же вор в законе. Апакела. Его сам Вася Бриллиант короновал.
- Круто. Мне правда это не о чем не говорит, но спасибо за информацию.

Больной лег на носилки с приподнятым головным концом - так легче дышать. Наручниками он был пристегнут к сержанту, занявшему дальнее кресло. Я приземлилась у двери. В голове носилок устроился прапорщик с папкой - выписка из личного дела заключенного, прочие документы. Лешка сел в кабину. Вначале сомневался, не хотел оставлять меня одну в опасной компании. Но понимая, что я не изменю своим принципам (еще один из них - будучи ответственной по бригаде всегда ездить с больным в салоне санитарного автотранспорта), настаивать не стал. Разрешение на выезд из СИЗО с опасным преступником ждали не меньше часа. Коротая время, вели с авторитетом неспешную беседу о разном. О семье, которую он безмерно ценил, за то что столько лет ждут. О погибшем сыне, тоже авторитете. О принятии своего пути, болезнях. И наконец, о Боге, в Которого он искренне верил.
-Я столько в жизни разного творил. А Он всегда был рядом. Никогда не отступал. Никогда не переставал меня любить, понимаешь? Я вот такой, - мужчина резким движением провел рукой по воздуху сверху вниз вдоль тела, имея в виду скорее душу, - а Он любит меня несмотря ни на что. Поэтому я уже ничего не боюсь. Ни зоны, ни больницы, ни смерти.

- Ни смерть, ни жизнь, ни век нынешний, ни век грядущий. Ни вышний мир, ни бездна - ничто из всего мироздания не отлучит нас от любви Божьей… - я начала, а законник продолжил цитату из Библии (Рим.8:35).
- …Которую Он явил нам во Христе Иисусе, Господе нашем, - на усталых глазах появилась влажная полоска. Собеседник наблюдал ту же картину на моем лице. Это был момент единства. Прекрасного единства так непохожих, и, в тоже время, неимоверно похожих душ. Воздух занялся будто огненными языками. Господь был с нами и был счастлив. Единство… В действительности - главная цель Бога по отношению к нам. Второе имя взаимной любви. Синоним счастья и того, что на самом деле ищет каждый человек, боясь, порой признаться самому себе. Не так часто, как хотелось бы, мы находим единство в семье, друзьях, профессии, творчестве, и многом другом. Часто, поочередно разочаровываясь в попытках, отбрасывая одну за другой черепушки лишенной драгоценного камня руды, находя так мало красоты и смысла или совсем не находя единства, плохо кончаем. Редкие, даже среди и искренне верующих осознают. Бог любит нас. Всех. Больных, здоровых, атеистов, мусульман, христиан, преступников, врачей. Тех, кто верит, и даже тех кто умом и поступками не верит в Него. Он любит нас безмерно. Для того и умер за нас. Нераздельно будучи Отцом и Сыном. И тем самым Духом, который на миг озарил светом жестяную коробку старого мерседеса. Святым Духом единства.
- Проезжайте, - офицер открыл ворота шлюза и махнул рукой. В дороге молчали. Все было сказано. Добрались быстро.
-А вы что, даже в палате будете с ним находиться?
- Конечно. А утром новый караул приедет, сменит нас.
- Сервис, - прохрипел больной и засмеялся. Я уже не боялась его раздвоенного голоса. Привыкла к тем нотам, которые звучали светло.
- Храни вас Бог, ребята, - Апакела улыбнулся прощаясь с бригадой.

После смены, ради интереса, я изучила в интернете биографию больного. Он действительно являлся крупным авторитетом и большую часть своей жизни провел в местах не столь отдаленных. Когда, спустя год, я взялась писать эту историю еще раз заглянула в интернет. В апреле 2024-ого Апакела отдал Богу душу в одной из колоний, являясь чуть ли не самым старым заключенным в России на тот момент. По воровским понятиям принять смерть на зоне - высокое благо. Это перекликается с христианскими принципами. Некоторый читатель возмутится сейчас, скажет “да он не мученик, а негодяй”. Но смею заметить, что и Апостол Павел большую часть своей жизни посвятил гонениям на христиан, пока не пережил личную встречу с Богом. У каждого из нас свой путь. Он редко устлан розами. Еще реже мы до конца достойно Христовой смерти (для кого это имеет хоть какое-то значение) ведем себя на дороге жизни. Но я верю и на личном опыте знаю, что нет счастья большего ни на небе, ни на земле, чем сквозь всю свою отвратительность видеть, чувствовать и осознавать безусловную, безграничную и бесконечную любовь Бога, Погибшего за нас.