Только милостью Божьей
Мини-экскурс к анонимным.
- Капотня, 6-ой квартал, дом 54. Судороги после употребления алкоголя. 30 лет. Вызывает мать, - водителя мало интересовали подробности. Повод к вызову я сообщила по привычке.
- Как же ты одна туда потащишься? - Василий сочувственно посмотрел на меня, выскочившую из кабины и достающую из салона одну за другой укладки.
- А я не одна, я с Богом, - подмигнула я, не чувствуя усталости. К вечеру догонит и накатит. Но не сейчас. Чтобы не было стремно работать одной я стараюсь ближе чувствовать Бога. Моего лучшего напарника и неизменного ответственного по внутренней бригаде.
- Петя держи ее! Окна закрой! - слышалось из большой комнаты в которую я прошла по коридору через открытую железную дверь. Чистенькое небогатое жилище. Невольная оценка интерьера произошла за долю секунды. Действо происходило на балконе. Женщина средних лет была в сознании и активно отбивалась от мужчины предпенсионного возраста, который не бил ее, а скорее пытался удержать. У балконной двери охала и ахала, вероятная, вызывающая. Мать больной.
- Как вы быстро приехали. Но почему вы одна? - решив что сообщу с Кем в действительности работаю позже, я вздохнула иронизируя:
- Одна за всех. Рассказывайте, что случилось.
- Пила три дня. А теперь похмелиться требует. Угрожает сбросится. Вот как ее колбасит всю. - Перчатки были надеты еще в лифте. Я поставила оборудование и посмотрела на страдалицу. Она извивалась и била ногами в деревянную обшивку лоджии. Лицо отражало агрессию, но будто навязанную ей со стороны. У людей в судорожном припадке и после него другая мимика.
- А судороги то были?
- Судороги? Нет. Ее просто вот так трясет всю как в истерике.
- А часто она выпивает? Честно говоря и на пьющую-то не похожа.
- Часто… - мать стыдливо опустила глаза, - Найти себя в жизни никак не может, понимаете?
Я вздохнула. Знаете, есть медики, которые притягивают к себе экстренные случаи. У таких эскулапов что не смена то тяжелый инфаркт или инсульт. За их плечами множество реанимационных пособий и они интубируют больных с закрытыми глазами. Я к ним вроде не отношусь. У меня другая клиентура. Алкоголики, наркоманы, психи, бомжи. Побитые жизнью и/или измученные болезнью. Те, которые сами того не осознавая, вызывают нас скорее чтобы поговорить. Те, кто действительно нуждаются в слове. Убогие - те, кто у Бога на особом счету. Те, за кого Он радеет всей Своей пролитой кровью. Те, кто отчаянно ищут Его в обыденной жизни и не находя пытаются отыскать на дне стакана. Выворачиваются наизнанку. Чувствуют, что с выпитым в них входит какой то дух. Spirit и spiritus не случайно схожие понятия. В состоянии опьянения, а потом и на отходняках, эта сущность владеет ими. Их телом, желаниями, эмоциями. Она завладевает душой, воруя ее у Бога и у них самих и замыкая омут безысходности. Подспудно зависимые все понимают. Но с каждым днем сложнее обернуться назад. Это больно. Не буду лукавить, редкий человек выкарабкивается. Но не по наслышке знаю, что каждый из нас делает выбор между адом и раем сам. Каждую минуту. Я видела как разбивались о скалы невероятно успешные и как хватаясь за последнюю соломинку из преисподней выползали на свет безнадежные. С каждым из них был любящий Отец. Кому-то Он делал предупреждение и абсолютно всем давал шанс. Но всегда уважал наши решения. Даже самые опрометчивые.
-Здравствуй, солнышко. Меня Юля зовут. Я тебе ничего плохого не сделаю, обещаю.
- Катя, это врач! - Мать пыталась поддержать меня, а мужчина продолжал удерживать неугомонную даму. Последняя на секунду сфокусировалась на мне глаза в глаза.
- Врач? Похмелиться дай! А то они мне не дают! - Я видела эту маску не раз и не два. Не так уж и глубоко внутри за этим бахвальством в ее глазах кричала боль.
- Этого я не имею. Но то что имею могу тебе дать. Только сначала посмотреть тебя надо. Пойдем в комнату. Давление померяем, снимем кардиограмму, укольчик уколим.
- Водки дай! Мне ничего не надо больше в этой жизни, - и снова говорила не она. Я слышала это и ухом и сердцем. В целом ажитация больной походила на алкогольный делирий. Но мне чувствовалось что дело не столько в этом. Я отозвала мать в сторону и объяснила, что если нам с Катей не удастся договориться, мне придется вызвать психиатрическую бригаду.
- Что вы шепчитесь? Упечь меня хотите? Хер вам по всей морде. - Душевное состояние больной ухудшалось. Придется прибегнуть к терапии. В связи с суицидальными высказываниями и нарастающей агрессией от консультации с “психами” никуда не денешься.
- Реланиум и ждите нас, - на пульте неожиданно ответили быстро и обещали прислать бригаду. На сердце заскребли кошки. “Это не то что ей нужно на самом деле, ты же знаешь.” “Знаю, Господи. Ей Ты нужен. Духовная помощь. Давай вместе действовать, пожалуйста.” Я решила уколоть ей сразу 20 миллиграмм реланиума, но внутримышечно. Больную невозможно было даже взять за руку, не то что пунктировать вену. Петр и Ольга, так представились родители, приговаривая все-таки зафиксировали Катю. Надо отдать им должное. Они не заразились грубостью и злостью, все делали спокойно и с любовью. Возможно у них уже был опыт. Игла молнией вонзилась в переднюю поверхность левого бедра. Благо больная была в домашних шортиках. “Господи, помоги.”
- Доктор, а мне станет полегче? - по-детски спросила женщина. Я улыбнулась. “Господи, вот бы она больше не агрессировала, пожалуйста.”
- Конечно. Но надеюсь не только от укола. Пойдем в комнату, снимем ЭКГ, сахар померяем.
- Люди по две недели в поликлинике такого осмотра ждут, а к тебе на дом приехали. - Ольга не переставала обоснованно вторить моим уговорам.
- Поговорим, Катюш, - я взяла бедолагу за горячую от тремора руку. - может и бригаду отменим?
- Давайте отменим, а?
- Хорошо, только сначала поговорим. Я должна убедиться в том что ты в ней не нуждаешься. Пойдем.
Мы прошли в комнату. В воздухе висело небольшое сопротивление, но я понимала, что поправимое.
-Ложись пожалуйста, - Катя послушалась. После проведения первичного осмотра, кроме небольшой тахикардии, которая была уместна в данном состоянии, патология не выявлялась. Даже тремор почти оставил больную. Действовали бензодиазепины. “Господи, дай мне слово для нее.” “Не бойся. Говори смело. Она все услышит.”
- Зайка моя. Я тебя сильно мучить не буду. Ты мне только на один вопрос ответь, хорошо. - Катя кивнула.
- Ты почему пьешь? - Атмосфера зазвенела натянутым молчанием.
- Не знаю. Потому что счастья в жизни нет.
- А что, когда выпьешь, счастлива? - Воздух электризовался все больше.
- Нет… только хуже от этого, - из груди рыданием вырвалась взорванное самолюбие.
- Твои родители не хотят тебе давать алкоголь потому что знают это. Не обижайся на них.
- Я обижаюсь только на себя…- слезы лились из глаз выстилая верный путь импровизированной исповеди.
- Это с одной стороны хорошо. Но не переусердствуй. Знаешь Кого ты на самом деле ищешь? Того, Кто любит тебя настолько, что умер на кресте, омывая кровью все твои ошибки и боль. И Его тебе никто не заменит. Ни муж, ни ребенок, ну уж тем более алкоголь.
- Ты хочешь сказать, я Бога ищу? - агрессия спадала с глаз дождем слез. Я была рада, что она назвала меня на ты. Стены рушались.
- Как и каждый человек… - мои соленые тоже были близко. В тебе пятнадцать минут назад дьявол действовал, а сейчас добро внутри проснулось, чувствуешь?
- Это бес что-ли во мне был?
- Этого нельзя исключать. Но ты пока не думай об этом. Любое зло побеждается добром. Надо начать с отказа от выпивки. И идти дальше. Будет тяжело. Но выдержать можно, если не жалеть себя. Я немного занимаюсь альпинизмом и могу тебе с уверенностью сказать, что когда у человека развивается горная болезнь, первая помощь - остановить подъем. Просто прекратить, понимаешь? Это уже лечение.
- Да, но я не знаю как. Мне кажется я уже конченная.
- Не бывает таких людей. Когда Бог тебя создал, Он заложил в тебя частичку Своей сущности. Это называется Дух. Именно с этой твоей составляющей я имею счастье говорить сейчас. Помнишь, в советском союзе психов называли душевнобольными? Это потому что наличие духа в человеке отрицали. А по факту получается, что душевные болезни - это область психологии. А духовные - область психиатрии. Только грань между ними очень тонкая. Вместе с водкой в тебя входит чужеродный дух и завладевает тобой. Чем больше и дольше пьешь, тем сильнее он давлеет. Так вот чтобы не доводить до области психиатрии, надо держать этот дух в узле. Если не получается пить понемногу, надо прекратить совсем, - на секунду я прервалась и тяжело вздохнула, - по-другому никак. Погибнешь. Я знаю о чем говорю, дорогая. Я три года трезвая. И это титанический ежедневный труд. Но и радость в преодолении себя. Как в горах, вроде того…
- Как тебе это удается?
- Только милостью Божьей… - ответила я известной фразой анонимных.
- Я тоже так хочу.
- Браво, солнце. Если хочешь действуй, - я пошарила в левом кармане форменных брюк и протянула Кате проспектик “Зебры” - одного из лучших в России реабилитационного центра, где я занималась по программе 12 шагов. - Вот тебе телефон хорошего центра, если захочешь. Там помогут. Но помни пожалуйста, что Бог не может втянуть человека за уши в рай. И никакой центр не установит за тебя твои личные отношения с Богом - самое ценное что есть у человека во временной жизни и не отнимется в вечности.
- Спасибо, Юль…
- Богу Слава! Я сейчас позвоню и скажу что ты убежала из квартиры в неизвестном направлении. Они не приедут. Но обещай мне пожалуйста, что ты попробуешь.
- Клянусь!
- Это лишнее. Не говори “гоп”...
- Согласна. Но я обещаю, что постараюсь.
Мы обнялись в дверях. Ольга в попыхах сунула мне коробку конфет.
- 84 подстанция, 117 бригада. Можно отметить вызов “на себя”? Больная скрылась в неизвестном направлении.
- В смысле? С квартиры? Куда это она? - я надеялась что Катя отправилась на встречу с Богом, назначенную в ЭТОЙ жизни.
- Понятия не имею.
- Принято. Вызов отменен. Диспетчер Дронова.
- А че такая довольная-то? - спросил Вася, разворачивая мерседес.
- Человечку немного помочь удалось. Хотя бы на сегодня.
- Да как ты им поможешь, алкашам? В тридцать лет хроники уже.
- Только милостью Божьей, Вася. Других путей не знаю.