В сентябре в Новой Москве открылась свежая подстанция. Модное круглое здание было рассчитано на большое количество бригад. Но по факту вместе с полусуточными и гемодиализными ежедневно заступали восемь. Руководство дало распоряжение о помощи братьям. С близлежащих регионов ежедневно на дислокацию в «колхоз», так мы назвали осваиваемые территории, выезжало по несколько экипажей. 
— Что дают? — спросил Женя, когда на навигатор прилетел вызов.
— Южнобутовская, 101, 5 подъезд. Травма голени, семьдесят пять лет. 
— А этаж? — коллега задумался о возможной предстоящей транспортировке. 
— Одиннадцатый. Ладно, посмотрим сначала, что вообще там.
— Согласен. — Это была его заключительная смена. Женька уходил в областную службу. 
В дверях нас встретила пожилая женщина (соседка) и мужчина с задумчивым выражением лица (сын). На диване в большой комнате лежала постанывающая больная. Правая нога ее была ротирована кнаружи и укорочена .
— Здравствуйте, моя хорошая. Сразу вопрос. Правую ногу поднять можете?  — Лицо женщины отразило усилие, но конечность не поднималась. 
— Ага, шейка бедра, — Женя почесал бороду.
— Точно. Рассказывайте, что случилось. 
— Несколько дней на телефон не отвечала. Я приехал, она на полу лежит, встать не может. Я ее перетащил потихоньку. У нее левая сторона совсем не двигается.
— Левая? — я задумалась и посмотрела на болящую. Угол рта с названной стороны смотрел вниз, как завявший без воды цветок. — Зинаида Валентиновна, поднимите левую руку, пожалуйста… А ногу? 
— Што-то не получается шовсем, — шепеляво произнесла женщина. Симптомы инсульта продолжали собирать пазл предварительного диагноза.
— Какие у вас хронические заболевания, солнце мое? Мерцательная аритмия, сахарный диабет?
— И то и другое, — подхватил сын. — Аритмия постоянная. Диабет на инсулине.
Женя вставил тест-полоску в глюкометр и проколол палец женщины ланцетом. 
— Двадцать восемь… — проговорил коллега, чеканя каждую букву.
— Та-а-ак… Комбо.
— Что, простите? 
— Кажется, ваша мама собрала букет диагнозов. На фоне мерцательной аритмии у нее случился инсульт. Кстати, что-то кроверазжижающее принимаете? — Я перевела взгляд на больную. На удивление после всего этого она была в довольно ясном сознании. 
— Ашпирин, — буква «с» давалась бедняге с трудом. 
— Это антиагрегант. А что-то из антикоагулянтов? Ксарелто, эликвис, прадакса?
— У меня кончилась кшарелта, я не ушпела купить.
— Это многое объясняет. Так вот… — Пока я собирала нозологический пазл, Женька поставил кубитальный катетер и наладил инфузию физраствора. — Ее разбил инсульт, и когда она падала, то сломала шейку бедра. К сожалению, на противоположной стороне. Пока лежала, не могла уколоть инсулин, и подскочил сахар. Он в принципе поднимается в ответ на любой триггер. 
— Я плохо помню, но, мне кажется, вше так примерно и было.
— Свезло так свезло, — пробормотал сын.
— Согласна. Но нерешаемых вопросов не бывает. Я надеюсь, вы понимаете, что надо срочно в больницу? 
— Конечно, — мужчина ответил за мать. 
— Тогда нам нужна будет ваша помощь. Надо спуститься в машину и принести щит. Чтобы окончательно не повредить сломанную ногу, будем выносить на нем. Еще нужен хотя бы один мужчина. Тогда втроем вы возьмете ее, а я заберу оборудование. — Сын кивнул и быстрым шагом вышел из комнаты. Все это время соседка сидела в кресле и наблюдала за происходящим с восторгом зрителя. 
— Давление 90/55. — Что бы я делала без коллеги?
— А какое ваше рабочее?
— 120–130…
— Получается, сейчас низковато. Тогда сделаем мексидол, а с магнезией немного повременим. В машине через «Шмель» поставим. 
— Мексидол зашел.
— Спасибо, бро.
В комнату вошел сначала оранжевый транспортный щит, незаменимый товарищ при политравме, а потом Леонид. Так звали сына.
— Пойду по соседям пройду, на улице нет никого. 
Женя взял у мужчины громоздкого рыжего друга и аккуратным движением положил со стороны больной ноги страдалицы.
— Зинаида Валентиновна, у вас нога болит? Или, может, есть еще какая-либо боль?
— Нет, милка моя, у меня шлабость прошто. — Перед перекладыванием на щит нужно было полноценное обезболивание. Трамал не был достойным препаратом выбора при инсульте. Возможно, она не чувствовала боль на фоне диабета. При этом заболевании сахар медленно, но верно, выжигает сосуды и не щадит рецепторы. Выбор остановился на кетороле.
— Моя хорошая… — я обращалась к соседке. Ее оценивающий взгляд был мне безразличен. Я знала, что мы действуем по совести и по алгоритмам и дадим ответ перед Богом и людьми за каждое действие. Но все же хотелось вовлечь ее в процесс. Все должны быть при деле.
— Уже ухожу. Простите, пожалуйста. — На самом деле я хотела попросить ее помочь развернуть больную для укладки на щит. По стандартам ITLS это нужно делать втроем. Но не успела я открыть рот, как мой коллега, бережно взявшись за покрывало своими сильными руками, переместил не худенькую страдалицу в нужное место. Та даже пикнуть не успела.
— Нормально? — внимательно спросил он.
— Шпасибо, шинок. Пойдет.
— Молодец, теть Зин. Можно я вас так буду называть? Вы одного года рождения с моей мамой. 
— Конечно! — На глазах больной блеснули слезы.
— Вы помолитесь за нее, пожалуйста, хорошо? — Я снова повернулась к соседке. Она уже не сидела в кресле, но все еще с интересом лицезрела процесс спасения. 
— Точно. А я не знала, чем помочь Зинке-то? 
В комнату вошел Леонид с высоким мужчиной в очках.
— Огромное спасибо, что согласились нам помочь. Давайте Леонид встанет у ног. Вы вдвоем с моим напарником у головы. Все делайте по его команде. А я буду сопровождать вас и открывать двери. 
Довольно быстро и на удивление аккуратно ребята спустили бабушку в машину. По дороге я запросила в отделе госпитализации больницу: 
— ОНМК. Перелом шейки бедра справа. Сахарный диабет 1 типа. Декомпенсация. Сахар 28.
— Комбо, — грустно усмехнулся диспетчер. 
— Оно самое.
— Везите в «Коммунарку». Я 275.
В машине мы подключили больную к монитору. После поллитра введенной в тонкую вену «воды» давление поднялось до 110/70, а сатурация не падала ниже 95 процентов. Но страдающее мерцательной аритмией сердце разогналось до 160–180 ударов в минуту. 
— Вы метопролол принимали когда-нибудь?
— Да, но мне его отменили. У меня когда пульш частит, я кордарон пью.
— Давай тогда, наверное, 150 кордарона сделаем. Уж слишком частит. — Женька набрал лекарство в шприц и подсоединил удлинительную линию. Насос-дозатор удобен не только тем, что доставляет в сосудистое русло нужный препарат с точностью до миллиграмма. Достоинство «Шмеля» еще в том, что можно вводить препараты, не останавливая машину. 
— Как самочувствие, теть Зин?
— Шпашибо, дочк. Пойдет. — Старый мерседес, поскрипывая, вздрагивал на поворотах.  
— А внуки у вас есть?
— Двое. — На глазах больной снова выступили слезы.
— Послушайте меня. — Я взяла ее за руку и придвинулась ближе. — Нам надо не только доехать до больницы, но и выйти из нее. Хорошо? Вы сильная и очень хорошая женщина. Вы справитесь. Сделайте это, пожалуйста, ради ваших близких. — Монитор показывал ритм фибрилляции предсердий, но частота уменьшалась, постепенно снижая нагрузку на усталое сердце. Я понимала, что столь длительная иммобилизация — обездвиженное состояние после падения — сулила нехороший прогноз. Отек головного мозга в таких случаях нарастает медленно, но трудно обратимо. Что бы ни было дальше, эта женщина нуждалась в поддержке. А я — в том, чтобы поддержать. 
В дверях флагманского центра нас встречал нейрореаниматолог. 
— Комбо?
— Именно, доктор, — развела руками я и доложила ситуацию. Мы переложили больную на каталку стационара. 
— Держитесь, теть Зин. 
— Шпашибо, дочь…
Беда редко приходит одна. Иногда диагнозы, как снежный ком, облепляют больного, следуя один из другого и фатально сливаясь в полиорганную недостаточность . Процесс, который не остановить. В этом случае время играет решающую роль. Важно его не упустить, для чего и существует скорая помощь.