Вновь февраль каруселью закружил, лепит снежные заносы. Вновь метель над Москвой, засыпает путь ночной. Ты на вызов летишь, мокрый снег «лобовик» тебе заносит. В три часа по безлюдным переулкам пролегает путь домой. И нет ни неба, ни земли, лишь кружат в черном воздухе снежинки, Поднимают тебя и со сна выгоняют на метель. Кое-как полечив, уколов, вниз слетаешь ты пушинкой. На подстанцию скорее и упасть на холодную постель... Но как видно, не судьба и поспать тебе сегодня не удастся. Ты чуть-чуть не доехал до родных, до светящихся окон. Задом въехали в сугроб, гололед и к водиле не придраться И как видно, придется до утра зимовать в сугробе том... Вы вперед и назад этот «гроб» раскачать вдвоем пытались, Но сугроб мертвой хваткой вас за задний мост схватил. И в машину залезаете вы греться, матерясь и чертыхаясь. Нет охоты, чтоб какой-нибудь «сифак» на морозе прохватил. И не помогут вам ни Бог и ни менты, и ни скорая родная. И, как видно, зимовать вам здесь придется до утра. И, как видно, у проклятой этой ночи ни конца нет и ни края, И куда ни позвонишь – отовсюду «посылают» - вот беда. Так возьми же, изложи ты это все на бумажной четвертушке, От обиды на судьбу напиши непечатные слова. И пускай вас из сугроба извлекает Александр Сергеич Пушкин, Завернувшись в одеяло, ты поспишь и на носилках – не беда... Но водила – верный друг притащил вдруг большую деревяшку, Шинам Дитрихса в машине просто так – тоже нечего лежать... Ты лбом уперся тачке в зад, ну а он – поддал газку еще немножко. И пошла она родная, значит есть шанс у тебя еще поспать... А. Филатов
