Только если...
Сегодня с самого утра какой-то рассеянный. Отвлекаюсь, задумываюсь о чем-то, улыбаюсь, похмыкиваю сам себе… Весна так действует, что ли? Или просто поднакопилось всяко-разное подсознательное...
- И не вижу в этом ничего смешного. – слегка даже обижается жена, рассказывая за завтраком о том, что мне надо в школу зайти, поговорить с Сашкиной классной. Чем-то она, классная, недовольна.
А я и не смеюсь вовсе. Просто отвлекся малость. Нет, конечно, слушаю (кто ж жену не слушает? С утра, за завтраком, на работу опаздывая… Все слушают. Дураков нет), но немножко вспоминаю параллельно… Чего-то вспомнилось, как не поверил, когда мне позвонили и сказали, что сын родился. У нас с моей родной младшей сестренкой разница почти шестнадцать лет, и поэтому я к моменту Сашкиного рождения к маленьким девчонкам как-то больше привык. А потом, когда у нас и девчуля родилась, тоже сразу поверить трудно было, что - именно девочка. Потому что сестренка к тому времени подросла, и я уже к маленьким мальчишкам привык. Сейчас-то, конечно, я к своим к обоим уже привык. Вон, сидят, охламончики, кашу наворачивают, рожи друг другу строят и смеются как дурачки. Им можно. На них мама не обидится. Потому что они и не виноваты. Они в папу несерьезные-смешливые такие. Этого, может, только Сашкина классная не понимает.
После завтрака провожаю дочу в детский сад и отправляюсь в службу. На «скорую». Суточное дежурство мне предстоит.
- Здорово, Вовчик. – заведующий встречает меня еще на крылечке. Видать, вышел на солнышко пожмуриться. – А у меня для тебя как раз «маленький, но оч атвессвный паручений» есть.
- Привет начальству. – отвечаю. – С шефскими пожеланиями, известное дело, спорить трудно. Что за «поручений»?
- Тебе понравится. – улыбается шеф. – Девочку новую к тебе на «обкатку» посадил. Покажешь, расскажешь – что, как, чем живем, чем дышим. Ну, и сам присмотрись. Хорошая девочка – оставим. Нет – испытательный срок отбегает и - до свидания.
- Симпатичная хоть? – интересуюсь.
- Ну, внешне – очень даже ничего. – задумывается Коля. – А так… кто её знает? Посмотрим… Молоденькая совсем, недавно училище окончила, немного в стационаре поработала, в хирургической операционной.
Опять отвлекаюсь. «Только этого и не хватало славному экипажу гвардии младшего лейтенанта Малешкина», - думаю. Вместо нормального фельдшера – соплюшка зелёная. Это значит, работать (если – тьфу-тьфу-тьфу! не дай бог! – всерьез придется) - в две руки; да еще за напарницей поглядывать, чтобы не сомлела где-нибудь от нашей не всегда аппетитной специфики. Хотя… операционную уже нюхала. Может, и не так всё плохо. Опять же, симпатичная. Симпатичная стюардесса на борту – это как-то само по себе всегда радует.
Незаметно для самого себя начинаю глуповато улыбаться.
- Ты только смотри, - спохватывается шеф, - сдерживай порывы-то, если что. Чтобы мне Марианна потом претензии не предъявляла.
Марианна - это моя жена.
- Да ну, - хмыкаю, – какие порывы? Семейный человек, двое детей…
- Вот-вот, и я о том же. – кивает Коля. – Ладно, пойдем, семейный человек, с девочкой познакомлю.
- Веди, старый сводник. – вздыхаю обреченно. – Веди, знакомь меня с девочкой.
За ту короткую минутку, что мы идем, успеваю отвлеченно и очень приятственно поррассуждать – вот, мол, думал ли я, поступая во второй половине конца прошлого века в медицинский институт, что когда-то буду получать громадные тыщи зряплаты (тогда, если помните, люди и на 120 рэ в месяц вполне привычно существовали) за любимую работу, а начальство будет меня у входа встречать и настойчиво знакомить с молоденькими девочками? Да в самых смелых мечтах предположить не мог, клянусь.
Девчуля, действительно, очень даже ничего. Этакая фарфоровая статуэточка. Новенькая, стройненькая, за голубыми глазищами всего остального не видать. Хотя нет, вру. Остальное тоже трудно не заметить. Симпампуля, короче. Целиком.
Шеф представляет нас друг другу, какие-то слова девчушке говорит, напутственно-ободряющие… А я снова отвлекаюсь. На сей раз на тему – почему считается, что красивые женщины обязательно умом обижены. А, к примеру, мама моя - физик-теоретик. Яркая красавица и ученый, говорят (сам я в этом слабо разбираюсь), не из последних. Или сестренка – тоже дурнушкой даже по большому раздражению не назовешь, а школу с золотой медалью окончила, за сочинение об «Окаянных днях» Бунина специальную премию ЮНЕСКО получила, без проблем на один из самых престижных факультетов Университета поступила... И при этом вовсе не «ботаник» бледно-умученный. Нормальная компанейская хохотушка… Нет, не верю я, что красотки все с головой не дружат. Наверное, у красивых недостаток ума просто более заметен бывает. Или с большей обидой и разочарованием окружающими воспринимается. Или злораднее…
Садимся с девочкой Юлей в холле над раскрытым чемоданом. Показываю – где что лежит, рассказываю – за чем следить, как и что в первую очередь пополнять… Тут уже нас обоих отвлекают. Мимо, страшно гримасничая и прижимая палец к губам, бесшумным белым ниндзей скользит доктор Гена. «Самурай без меча подобен самураю с мечом, только без меча», помните? Вот. Сейчас Гена, действительно, без меча. Вместо стального, подобного застывшей молнии клинка его твердая хирургическая рука сжимает внушительного размера дубинкообразный мужской половой член. Этот самый МПЧ кому-то из наших подарил на вызове художник, изготовляющий всякие муляжики для интим-салона. Сделан он из мягкого пластика телесного цвета и выглядит очень натурально, что делает его частым атрибутом всяких незамысловатых розыгрышей, типа подсовывания МПЧ в карманы коллег и подкидывания его в их же рабочие чемоданы.
В данный момент чемоданы Гену, похоже, не интересуют (во всяком случае, на наш, открытый, он даже не смотрит). Док с осторожностью охотящегося кота приближается к дивану, на котором расположился коллега Александр Игоревич. Спать горизонтально с 9:00 до 22:00 на станции запрещено высочайшим приказом, поэтому Алехандро пристроился напротив работающего телевизора полусидя и, смежив веки, вдумчиво внимает рекламе аэро-гриля. Настолько вдумчиво, что аж похрапывает от напряжения.
Через минуту любуемся творением доктора Гены. Действительно, утвержденный рукой мастера в самой середине Александра Игоревича, красиво декорированный строгими складками накрахмаленного халата, МПЧ выглядит чрезвычайно молодцевато и жизнеутверждающе. Жаль, Питер Рубенс не дожил. Уж он-то, точно, смог бы оценить такую натуру по достоинству. И может быть, даже написал бы какое-нибудь эпохальное полотно. «Союз Доктора и Дивана», скажем. Или «Непорочное возбуждение»…
Постепенно подтягиваются коллеги, начинается негромкое, но весьма оживленное и заинтересованное обсуждение на тему - когда у Игоревича день рождения, и не скинуться ли всем колхозом человеку на столь вдохновляющий его аэро-гриль, или проще «Анти-сексом» накормить (кошатники готовы поделиться).
Консилиум прерывается приходом начмеда. Та с порога быстрой скороговоркой информирует нас о том, что в связи с увеличением по городу заболеваемости гепатитом А на станцию подойдет инфекционист. С докладом, свежей статистикой и новейшими рекомендациями. Мол, чтобы продумали-подготовили вопросы и «вообще, чтобы были готовы».
- Ладно, коллеги, спокойного дежурства. А я пошла к педиатрам. – заканчивает Лариса Дмитриевна информационную часть и внезапно, прибавив с десяток децибел, вспыхивает негодованием: - Александр Игоревич! Возьмите, пожалуйста, себя в руки! Если уж Вам трудно привстать, когда с Вами начмед и женщина разговаривает, то хотя бы одежду приведите в порядок! Вы на службе, в конце концов.
Под недовольное деревянное погромыхивание задетого вскакивающе-просыпающимся Сашей журнального столика начмед и женщина устремляется на улицу. В детскую поликлинику пошла. Вон она, детская, прямо напротив нашей станции, через двор.
Пару раз хлопнув глазами, Игорич замечает прямо перед собой, на столике, только что шлепнувшийся туда «Александрийский столп», мгновенно оценивает ситуацию и, подхватив «атрибут», вприпрыжку уносится за Ларисой Дмитриевной. Наверное, что-то про гепатит А решил уточнить. Или про инфекциониста.
Дружненько прилипаем к окнам. Восхитительное зрелище: поздняя питерская весна… тепло… зелень… люди гуляют неспешно и расслабленно, подставляя носы щедрому нынче северному солнышку… Общую неспешность и расслабленность здорово оживляют белой яхтой плывущая по направлению к детской поликлинике Лариса Дмитриевна и бегущий (так и хочется сказать – «по волнам») за ней Александр Игоревич с ярко выраженным либидозным символом в высоко поднятой руке. Апофеоз весеннего пробуждения! «Хирург», - очевидно, думают люди про Саню. «Да пошли вы все!» - очевидно, думает Саня про всех, включая нас, вповалочку лежащих на двух подоконниках.
Но хорошего, увы, понемножку. Дальше нам особо отвлекаться не дают – посыпались вызова (ага, у нас на станции говорят – «вызова», не «вызовы»; этакий профессиональный, «линейный» сленг). Работаем. Задыхи астматиков, ухудшившиеся гипертоники, два пациента с веским подозрением на вирусный гепатит (не иначе, Лариса Дмитриевна сглазила), один острый пиелонефрит, один аднексит, два холецистопанкреатита, одна онкология…
А напарница мне хорошая досталась. Замечательно работает девчушка. Ручки золотые, головушка ясная, лишнего юная фельдшер не говорит, вопросы задает по существу и в нужный момент, с пациентами и их родственниками ведет себя так, как надо; не забывая при этом постоянно держать доктора в поле зрения, хотя бы краем глаза (это, поверьте, в нашем деле дорогого стоит)… Линия таких любит. Надеюсь, и ей у нас понравится.
… В ночи приезжаем на вызов по поводу болей в области заднего прохода. Молодой здоровенный мужик, пару дней основательно поработал у себя на даче, задорно потаскал бревнышки, стопки кирпичей и ведра с раствором, вернулся домой, а тут вот такая незадача приключилась. С вечера честно глушил себя анальгетиками (никогда так не делайте, слышите!), но вот… Как говорится - ни сесть, ни встать, ни почесать, ни другим показать. Самая отвратительная в этом смысле болезнь. Геморрой. Точнее, ущемление наружных геморроидальных венозных узлов. Основательно тромбированных и значительно воспаленных, как становится ясно после осмотра. Даже странно, что подобные жалобы возникли впервые. Обезболиваем, насколько возможно, и потихонечку-потихонечку переползаем в машину. Едем в стационар, в хитровыдуманной позе - сидя-лежа на боку в растопырчатом упоре с зю-прогибом (очень трудно и больновато с геморроидальным довеском на попе ровно сидеть; да еще когда на кочках потряхивает) - примостив бедолагу на носилках.
- «Скоровушка» в час ночной привезла нам геморрой. – преувеличенно радостно извещает сам себя дежурный хирург Игорь Сергеич, едва завидев нас в дверях приемного отделения.
- А что, так заметно?! – отчего-то страшно пугается наш болезный.
- Только профессионалам! – твердо отвечаем мы с Гариком. Хором. По-моему, достаточно убедительно.
Сдав пациента с рук на руки, иду отзваниваться.
- «Первая», Танюша. Мы в НИИ скорой помощи.
- Возвращаемся, «первая». – сладко журчит в трубке. – Четвертыми будете.
И мы возвращаемся. Едем домой, не отвлекаясь. Водитель Дима за дорогой следит. Фельдшер Юля сосредоточенно спит у меня на плече. А я сижу-не шевелюсь, чтобы не разбудить ненароком. Сон для «всадника» - это святое. Нельзя отвлекать. Ни в коем случае.
Только если кто-то где-то заболел.