Люди в белом. Часть 1

Когда я наконец приучил себя к мысли, что погода не зависит от моего желания, я купил зимнюю куртку...


Когда я наконец приучил себя к мысли, что погода не зависит от моего желания, я купил зимнюю куртку.
     Снег - желанное состояние.
     Дождь - желанное.
     Ветер - желанное.
     Все вместе - неприемлемо.
     На кухне горел свет, сосед досматривал один из фильмов Родригеса, прилипнув к экрану, как вывернутый наизнанку пингвин. Я хотел сделать что-нибудь полезное, может быть выпить пива. Воспоминания о вчерашнем дне усиливали это желание. Она была очаровательна, ну а вчера - особенно. Острым уколом пронзительно-зеленых глаз мучила меня и обнадеживала. Соберись, урод!
     - Ты завтра работаешь? - вопрос соседа заставил меня вздрогнуть.
     Он, видимо, уже давно находился на кухне и производил массу телодвижений: что-то резал, что-то ел, чистил ботинки, говорил, причем делая все это одновременно.
     - Разбуди меня перед уходом, - сказал он и ушел спать.
    
     * * *
    
     Наутро в метро в бесплатной газете я прочел о грядущем солнечном затмении и, порывшись в карманах, понял, что не взял денег. В таких случаях я жду знакомых и "стреляю" жетон у них. Обычно мне везет. Прохладный осенний воздух оседает влагой на очках, приятно пахнет кожей воротник куртки. А вот и знакомый, я сворачиваю самокрутку и быстро закуриваю, хочу от него только жетон.
     Сегодня я работаю с Лешей Краснощековым, это отлично. Он представитель того типа людей, которых на ура принимают и консервативные домохозяйки, и оторванные панки. А вот большинство молодых незамужних женщин воспринимают его настороженно. Проповедуемый им образ жизни и мыслей не имеет ничего общего с их представлениями о семейном счастье и добропорядочном муже - добытчике. Но мне всегда нравилось общаться с людьми, которые подходят к разговору без субъективного консерватизма, не мудрствуют лукаво, подчиняясь зашоренному концептуализму, в каждой фразе пытаясь поучать. Ну, в общем, он хороший чувак! Хотя я и не разделяю его увлечений: в мои планы не входит дружба с первитином, героином и другими милыми вещами. Инфернального и в реальности хватает, а лезть в подсознание и здороваться за руку с чужим - увольте. Уж лучше бухать и слушать "Минтрейтерз".
     Отличное утро для работы, идет мокрый снег, пятница, скоро затмение. Все призрачно. Тоска, а с этого состояния просто так не соскочишь. Есть о чем задуматься.
     Ну, наконец-то идет Краснощеков, мы с водилой уже давно в машине, жуем утренний "Дирол" и курим первые сигареты.
     - Здорово, мужики, поработаем?! - он быстро втиснул себя на переднее сидение "Форда" рядом со мной.
     - Ставропольская один, на чердаке мужик без сознания, - объявил мой напарник, бросая папку на торпеду, - все, с утра всех врачей разогнали, теперь нас будут иметь. Машина тронулась, я взял тангенту :
     - 27-8652, доброе утро, проверка связи!
     Кто подсчитывал, сколько субкультур рождали и рождают большие города? Везде свои рыбки (фишки), свои истории, свой фольклор. И чтобы не умереть от приступа снобизма, вызванного тем, что еще не так глубоко копнул, нужно подождать, должно пройти время. Утренняя мгла уже рассеивается, и стрелки часов бегут быстрее, невольно подчиняясь ритму, создаваемому щетками на ветровом стекле. Тормозим, издали замечаем ментовский уазик.
     - Блин, нашли нам работу, чую дерьмо. - Краснощеков повел
     плечами и, засунув сигарету в зубы, вынес себя из кабины.
     - Здравствуйте! - к нам подошел сержант, цветом своей формы, сливающийся с окружающим фоном, - там, на чердаке, подарок, посмотрите, по вашей части.
     - А кто вызвал? - спросил я, дернул чемодан, но потом поставил его на место.
     - Пойдем так! - кинул мне Леха.
     Поднимаясь по лестнице, думаешь о чем угодно: о том, что надо бросить курить, что в сотый раз начинаешь и бросаешь заниматься спортом, купить бы новые ботинки.
     Стоп! Запах! Вот оно то, чего не хватало. Со временем формируется привычка, и знаешь заранее, что случилось.
     - Диагноз по обонянию, - заметил напарник на пороге чердака.
     Если кто-нибудь скажет, что к запаху мертвого тела можно привыкнуть, я с ним просто соглашусь, я даже спорить не буду, потому что все эти разговоры - хренота.
     У трубы лежит тело, видимо уже давно, мужчина. Возраст скраден асоциальным образом жизни, вокруг валяется какое-то тряпье. Бутылки, сухие корки - ГНЕЗДО.
     - Какой придурок его нашел? - мой вопрос наткнулся на щелчки зажигалок - все закурили. Алексей поскучнел и посмотрел на меня. Что ж, идем вниз за мешком. Есть в карете специальный, черного полиэтилена, мешок для таких случаев.
      - А что вас так много? - продолжал я задавать вопросы.
     Сержант сделал неопределенный жест:
      - Это стажеры.
     Сигарета не помогает, Краснощеков поморщился, но не вынул ее изо рта. В одной руке у него папка. Другой он брезгливо придерживал край пакета. Мне места не хватило, но я не очень расстраиваюсь.
     - Надо бы акт составить, ну, там вещи, ценности, во что одет и так далее, - обратился коллега к сержанту, и на уровне третьего этажа прекратил делать вид, что помогает стажерам. Они благополучно донесли до кареты скорбный груз, все это погрузилось на носилки, и началась писанина.
     - Чехол , - констатировал водитель, проверяя окошко между каретой и кабиной.
     Снова закуриваем. Я почувствовал отвращение к табаку и начатая уже самокрутка полетела в форточку.
     - Ну что, едем? - Алексей взял у сержанта акт, прочитал, кивнул головой, и захлопнул дверь.
     - Не хотите ли перед дальней дорогой расслабиться, джентльмены? - спросил он, извлекая из пачки "Житана" папиросу несколько длиннее стандартной "Беломорины". Наши мимические мышцы сформировали идиотские улыбки. От доброго гандубаса , который есть у Краснощекова, никто никогда не отказывается. Не встретив с нашей стороны сопротивления, он, предварительно смочив штакетину слюной, взорвал ее. Воздух кабины наполнился одиозным ароматом, мысли потекли уже в другой плоскости, отрываясь от мнимой простоты того, что не может быть до конца понято. Ноги стали ватными. С каждой новой порцией дыма укреплялось состояние умиротворенности и неуместного спокойствия. Надеясь найти подтверждение своему состоянию в окружающей действительности, я заметил, что небо никак не отреагировало на мой посыл.
     - Что легче разгрузить врачу педиатору: вагон угля или вагон детских трупиков? - спросил Алексей, глядя на нас глазами полными милосердия. Мы с водилой, ожидая интересную развязку, многозначительно промолчали, - конечно вагон детских трупиков.
     - Это почему? - чавкая рычагом коробки передач, изумился водила Коля.
     - А их можно по два-три на вилы натыкать.
     Подобные шутки хорошо отражают сущность Краснощекова, но самое ужасное, что они веселят всех остальных, в том числе и меня.
     По справедливо обиженным светом улицам машина несла нас в сторону Охтинского моста. Кругом пусто. Только мигание проблескового маяка будоражит утренние сумерки.
     - Ты смотрел "Чужие-4"? - Краснощеков уютно повел плечами: воздух в кабине изрядно нагрелся.
     - Смотрел, но не знаю что сказать, - я покрутил ладонью перед собой, подбирая слово, - никак, то есть совсем....
     - Нашли что вспоминать, поговорите об этом с тем, что лежит в карете, - Коля Панков уверенно колдовал над рычагами, и пространство, ограниченное паутиной Охтинского моста, быстро перетекло в широкую площадь: мы едем в морг на Екатерининском.
     Внезапно из кареты раздался стук, мой затылок моментом нагрелся. Господи, опять скрип тормозов, торпеда летит на меня, и голова обидно больно ударяется об нее. Порыв свежего ветра откуда-то сбоку, Панков с Краснощековым открыли двери и побежали в сторону от машины. Краем глаза я увидел, как занавеска, помимо стекла отделяющая карету от кабины, отодвинулась, и чья-то рука опять постучала в стекло. Через секунду я на проезжей части и глупо ору:
     - Вы куда?
     - Что за попсня? Кто там, кто в карете? - мой вопрос заглушил испуганный вой Краснощекова.
     - Дверь! - Панков округлил глаза и непослушным указательным пальцем стал тыкать куда-то назад.
     Тут я понял, что до сих пор стою к "этому" спиной и меня интенсивно передернуло от подобной мысли.
     - Ну, мы же... - я не мог закончить. Ведь глупо же говорить о том, что мы почти трезвые современные люди, и вдруг - "восставшие из ада", бред какой-то!
     Дверь кареты открылась, Краснощеков с Панковым отбежали еще подальше, видимо не желая проверять на собственной шкуре бред это или не бред. Из открытой двери что-то блеснуло в чахлом утреннем свете. Форменная пуговица! Из кареты вышел мент-стажер и удивленно посмотрел на нас.
     После положенной в таких случаях минуты молчания пространство наполнилось отборной бранью, отражающей всю гамму чувств и переживания людей, которые одновременно испытали страх, облегчение и злость. Ну, а я испытал разочарование: опять все то, что только что казалось потусторонним и непостижимым, ускользнуло.
     - Так можно и заикой стать! - Краснощеков начал отдуваться, тихо матерясь себе под нос.
     Я же стоял как вкопанный, не ощущая ног. Никогда не думал, что могу так испугаться. Все мое естество было глубоко разочаровано. Господи, я хочу увидеть проповедующих Еноха и Илью, я хочу прикоснуться к мегалитам Стоунхеджа и узреть палеоконтакт, судьбу Атлантиды, НЛО, ну хоть что-нибудь, что бы сдвинуло этот мир с мертвой точки.
    
     * * *
    
     К одиннадцати вечера, когда мысли о легкой наживе и милом времяпрепровождении за бутылочкой пива покинули нас, и мы в прогрессирующем пессимизме готовились принять горизонтальное положение и зарыться в тряпки, нас дернули на вызов.
     Поднявшись по переходам темной и вонючей парадной, мы остановились перед богато отделанной дверью. У меня затеплилась надежда, что списывать день как неудачный еще рано. Рука потянулась к звонку, тишина разорвалась лязганьем замков, и мы окунулись в обстановку шикарной прихожей. Из-за открывшейся двери нетвердым шагом возникла пожилая молодица с волосами цвета красного дерева и с сильным запахом алкоголя изо рта, идущем на шаг впереди нее.
     - Вот, посмотри, врачи приехали, а ты убил ее. Я, наконец, избавлюсь от тебя, я тебя брошу! - обратилась экстравагантная пожилая дама к копающемуся в телефонной розетке статному старцу.
     Алексей, в попытке прояснить ситуацию, форсированным голосом гаркнул:
     - Что случилось?
     Его вопрос наткнулся на замысловатый диалог старца и пожилой молодицы, из коего удалось выяснить, что убитая находится на кухне. Теперь не до сантиментов, надо, наконец, что-то делать. Оставив спорщиков, мы прошли на кухню. В полумраке, на фоне отличного чешского кухонного гарнитура, в обнимку с початой бутылкой водки "Финляндия" обнаружилась особь женского пола, возраст которой навеял уныние на нас с самого начала.
     - Здравствуйте, мы наркологи-геронтологи! - сказал Краснощеков, парируя мутный похотливый взгляд.
     - Нам бы светлое место, где посмотреть больную. - Я вошел во вкус и почувствовал себя хозяином положения. Взяв пострадавшую под руки, мы потащили ее в спальню. Спорщики утихомирились и стали наблюдать за нашими действиями.
     Краснощеков уверенно начал осмотр больной. Я же уселся в кресло, открыл папку и внезапно ощутил смещение пространства, вызванное рухнувшими рядом со мной внушительными ягодицами и фамильярно накинутой мне на плечи рукой.
     - Вы все такие милые на "скорой помощи"? - томно зашептала она.
     - Простите, где у вас тут туалет? - попытался я выпутаться из идиотского положения.
     - Эй, ты, проводи доктора в туалет! - обратилась дама к старцу, и произнесла уже другим голосом:
     - Не хотите ли перекусить и по маленькой?
     - Нет, спасибо, лучше материально!-заметил мой напарник, продолжая пальпацию разомлевшей пациентки.
     Без лишних вопросов, с удивительной прытью, пожилая молодица извлекла из пухлого портмоне купюру, обратив внимание на достоинство коей, я потерял всякое желание посещать места общего пользования.
     - За такие деньги можно сходить и под себя, - мой голос неровен.
     Реакция зрачков Краснощекова говорила сама за себя.
      - Я пойду налью по пятьдесят капель, - кокетливо бросила молодица и ушла исполнять обещанное.
     В проеме двери возник старец:
     - Ты заплатила им? - вопрос был обращен к потерпевшей.
     Та в недоумении посмотрела на вошедшего и попросила подать ее сумку.
     Ситуацию нужно поддержать, стараясь переменить тему разговора. Я попытался выяснить анкетные данные.
     - Пожалуйста, никуда ничего не сообщайте, не надо никаких бумаг! - лицо старца вытянулось и стало напоминать тапирье рыльце.
     - Пишите, пишите, он хотел ее убить, пусть его посадят, - донесся голос из кухни.
     - Это наши медицинские бумаги, это никуда не пойдет, - успокоил я его.
     - Да мы и наши медицинские бумаги писать не будем, - глядя на извлекаемую из кошелька купюру аналогичную предыдущей, изрек мой коллега. Якобы избитая неуверенно бросила деньги на письменный столик.
     - Ничего опасного для жизни нет, небольшая ссадина скуловой области, - для убедительности я прижал руку к груди.
     - Все за стол! - шаткой походкой в комнату ввалилась пожилая молодица. - А ты с нами не пойдешь, засранец!
     Старец, не обращая внимания на нее, помог подняться потерпевшей. Мы, услужливо суетясь, отправились на кухню.
     - Мир этому столу! - сказал я.
     - И вам всего хорошего! - удовлетворенно крякнул старец, предчувствуя очередную выпивку.
     Пока я в поисках стула топтался на месте, пожилая молодица бесцеремонно прихватила меня за талию и усадила рядом с собой на стул. Под столом что-то звякнуло, Алексей многозначительно скосил глаза к переносице.
     "Это заманчиво, но для нас уже слишком" - подумал я. Как бы читая мои мысли, Краснощеков встал, извинился и направился к телефону.
      - Вы знаете, мы что-нибудь съедим, но пить не будем, следующий вызов может быть к ребенку, - я многозначительно прожестикулировал. Старец понимающе кивнул. Молодица, балансируя с рюмкой в руке, продвинулась ко мне еще ближе:
     - А вы не могли бы приехать к нам еще и завтра?
     Неловкое молчание, вызванное пикантностью вопроса, нарушил мой напарник истошным воплем:
     - У нас повешенье, срочный вызов!
     - На дорожку хурмы не хотите? - по-отечески улыбнулся старец.
     Наши с Алексеем взгляды встретились над огромным блюдом с фруктами.
     - О, господи, ну что вы, спасибо, - Краснощеков вывалил хурму в предусмотрительно вынутый мною из кармана полиэтиленовый пакет.
     Я посмотрел куда-то сквозь старца, схватил чемодан, и мы пулей вылетели из квартиры. Все необычно быстро: ночь, даже если не спишь, крадет время.
     - Теперь мы можем позволить себе культурно отдохнуть, - улыбнулся напарник.
     - Что Вы подразумеваете под "культурно отдохнуть"?-проявил я уместный интерес.
     - Думаю, что нам нужно посетить какое-нибудь злачное место.
     - Да уж, благодаря милейшим старичкам, мы теперь можем напороть косяков не по-детски.
     - Когда заморочимся?
     - Завтра вечером, надо зацепить чего-нибудь хорошенького. - При этих словах Алексей зажал одну ноздрю пальцем, а другой сделал шумный вдох. Водила угрюмо искоса посмотрел на нас, понимая, что здесь ему ничего не перепадет. То, что зарабатывается в машине, делится на троих, а уж на квартире весь табош , извините, наш. Водилы и так неплохо наживают, продавая казенную солярку, да и зарплата у них больше.
     Сутки заканчиваются без особых приключений, если не считать того, что полночи нам пришлось провести в компании сонных ментов из РУВД, ожидая конвоя для больного, статус которого не ограничивался одним лишь заболеванием. Наутро я ушел домой, оставив Краснощекова спать в наглухо застегнутом спальном мешке.
    
     * * *
    
     Кран протекал. Уже мучительно долго я боролся с этой очевидностью и проигрывал. В это время сосед, развалившись на диване, вещал:
     - Гегель, значит, очень просто: субъективное - это то, что чисто, относится к человеку и индивидуальному бытию, объективное - это там всякие общественные формации, олигархии, социальные заморочки. И, наконец, третьим является всеобъемлющее, общее понятие - сама философия Гегеля.
     Я устал, хотел спать, со злой харей ходил по кухне, сосед продолжал. Давно потеряв нить повествования, я в то же время понимал, что остановить его нет никакой возможности. Паста, зубная щетка: вот что позволит мне по крайней мере минуты две-три молчать и даже не кивать головой. Сосед показался в дверях ванны.
     - Ты представь математиков, их замешательство: в частности, как доказал Гегель, утверждение о противоречивости данной формальной системы в рамках самой этой системы недоказуемо, если она не противоречива...Узкий смысл доказательства: опираясь на истинность, доказанную предыдущими познаниями, здесь используется логика. От посылок к тезисам - вот тебе и обыкновенный силлогизм. Для чего я это изучаю, только чтобы понимать Священное писание шире и глубже - это же для ума услада!
     Я продолжал яростно чистить зубы и наткнулся на мысль или скорее ощущение того, что что-то он только что сказал, отчего меня передернуло.
     "Мое существование не является доказательством существования жизни на Земле, да и вообще всего, что составляет наше окружение, так что ли?" - подумал я и пошел спать, ничего другого уже больше не могу.
Дневной сон - штука поганая, просыпаешься, голова свободна от мыслей, есть только обрывки неидентифицируемых ощущений, тянет почитать Экклезиаст или чего-нибудь съесть. Желание пожрать оказывается сильнее, но скудную, еще не начавшуюся холостяцкую трапезу прерывает продолжительный звонок в дверь.
     - Одевайся, срочно едем на Черную речку, а то пушер через полчаса соскочит и дерьма нам сегодня не выцепить.
     Одеваясь и одновременно пережевывая остатки пищи, я начал искать ключи от автомобиля. Машина - не мое приобретение, я слишком инфантилен, чтобы решиться купить этот атрибут "настоящего" мужчины. Это наследство, как всегда что-то произошло, но я ничего не делал.
     "От мужчины должно пахнуть либо потом, либо конским потом, либо бензином, в зависимости от того, на чем он ездит", - так сказал мой дед, похлопывая здоровой, не парализованной рукой по капоту двадцать первой "Волги". Насколько я помню, от него пахло всем понемногу. Правда, сомневаюсь насчет коня.
     Владение автомобилем - шаг серьезный, так же как и то, чем мы сейчас собираемся заниматься. Все, что касается добычи и употребления наркотических средств, приводит людей в нехарактерное для них состояние торжественной серьезности. Мы с Алексеем не исключение. Практически не разговаривая, непрерывно куря, я окунул машину в ноябрьский дождь. Минуты через две, намучившись с настройкой допотопного радиоприемника, Краснощеков, без всякого вступления, выдал:
     - Человек спорит с очевидностью и разумностью проявлений природы, делает он это посредством накопления и совершенствования материальных благ. Он, как папуас, обвешивает себя псевдофетишами и бусами. Только если дикари это делают, чтобы слиться с природой, то современный цивилизованный человек от зависти создает новую природу, новую реальность. Но жизнь это не то, что кажется, а то, что есть. Поэтому я никогда не хотел и не захочу машину.
     Миновав характерные для этого времени суток пробки на Литейном мосту и на набережной, мне с трудом удалось припарковать неуклюжую "Волгу" у невзрачной "хрущевки" в районе Черной речки.
     - Хапнем четыре круглых и граммулю кокоса, - вопрошающе-утверждающе обратился ко мне змей искуситель.
     - Возражений нет.
     Вот она, лукавая ухмылка рогатого, который так и норовит подтолкнуть меня к тому, от чего я все время бегал. Но, с другой стороны, я, как всякий "продвинутый" современный человек, считаю себя отчасти натурой творческой, хотя и безо всяких на то оснований. А данная ситуация позволит мне расширить мои знания об окружающем мире, да и выхода у меня другого уже нет.
     Краснощеков, зажав нужную сумму в кулаке, покинул машину и, чавкая мокрым снегом, побрел к заветной парадной. Скрип пружины, хлопок и дверной проем проглотил его. Я остался один на один со своим отражением в зеркале заднего вида.
     Кроме своей, слишком серьезной физиономии, я увидел там затюнингованную "Ниву", которая припарковалась позади моей развалюхи. Из нее вылезли два молодых человека. Я с интересом, но стараясь на всякий случай не привлекать внимания, начал их разглядывать. Судя по всему, они приехали сюда по тому же делу, не думаю, что такие проживают в этом отстойнике: неуместные в это время года темные очки, стильные бородки, костюмы, стоимость которых точно раза в два превышает стоимость авто, на котором они прибыли. У них в носу наверняка золотые трубочки вшиты для разнюхивания кокаином, подумалось мне. Топ модели, величественно проплыв мимо меня, столкнулись в дверях с Алексеем, и между ними произошел какой-то разговор, сопровождающийся манерными рукопожатиями и похлопываниями по плечу. Типичная сцена из гангстерского фильма.
     - Я не долго? - раскрывшаяся дверь салона остужает воздух кабины ровно на столько, насколько разгорячен и возбужден Краснощеков
     - Кто эти красавцы? - здесь мой интерес не подделен.
     - Хорошие друзья, раньше мажорили вместе на "Исашке".
     - Почему такая дисгармония между экстерьером и средством передвижения? - спросил я.
     - А, гримаса бизнеса, уместная маскировка, - оставив мне пищу для размышлений, Алексей углубился в изучение количества купленного зелья.
     - Ну, что, все в порядке, нормально насыпал? - спросил я, не представляя как выглядит грамм кокаина.
     - Здесь 0,7 или 0,8. Аптекарь не может не напарить. Ну, да ладно, поехали, нам хватит.
     - Куда едем? - с интонациями частного извозчика спросил я.
     - К моей подружке на Миллионную, зацепим ее с собой, взгреем чуть-чуть, если вы не возражаете, коллега?
     Я не возражал. Несмотря на все капризы старушки "Волги" и обилие узаконенных вымогателей с полосатыми палочками-выручалочками в руках на улицах города, мы добирались до места без потерь. Краснощеков, по-хозяйски открыв дверь своим ключом, пропустил меня вперед, и я окунулся в запахи незнакомого жилища. Глаза постепенно привыкли к полумраку, и я начал различать окружающую обстановку. Возня в прихожей не вызвала никакой реакции в глубине квартиры. Никто не вышел нас встречать. Мы проследовали по коридору, размеры которого и без того огромные, расширялись за счет развешанных по стенам картин в громоздких, дорогих рамах. Я с любопытством стал разглядывал произведения.
     - Идем, идем потом насмотришься, - подтолкнул меня в спину Алексей.
     Из коридора мы попали в антикварную, по своему содержанию, гостиную. Пространство разрывалось на части из-за несоответствия окружающей обстановки и экстремального хард-кора, вырывающегося из колонок "Техникса" последней модели. Все нюансы обстановки сходились в центре комнаты, где стояло большое, тяжелое кресло с резной фигурной спинкой, на котором в позе лотоса восседала слегка одетая девица. Со старательностью, которую подчеркивал высунутый язык, неординарная барышня занималась педикюром.
     - Смотри, язык не откуси, - бросил сидящей Алексей, - знакомься - это Михаил, я тебе про него рассказывал.
     Девушка подняла ресницы, обремененные невероятным количеством туши, и посмотрела одновременно в сторону и сквозь. По крайней мере такой человек может о себе не рассказывать, так как и с первого взгляда чересчур многое понятно. Предвкушая необычный контакт, я произношу банальное "здрасьте".
     - Привет, коновалы, сколько душ загубили? - голос у нее глубокий и чувственный.
     - Дежурство прошло без особенностей, - сухой формулировкой задушил ее Краснощеков, - если Вы это имеете в виду, миледи.
     - Удивляюсь, как я с вами еще разговариваю, кто мне отвечает? Ведь вы же мертвы, во всяком случае ваши души. - Кисточка двигалась по ногтю большого пальца, оставляя черный след.
     Я подошел поближе и обнаружил на ее бедре замысловатый кельтский орнамент.
     - Кто делал, Кредит? - кивая на татуировку, поинтересовался я.
     В ответ, игнорируя вопрос, девица протягивает руку в мою сторону.
     - Можно до Вас дотронуться?
     Выражение ее глаз блокируют импульсы, поступающие из коры больших полушарий. Я отупел.
     - Но не обольщайтесь, моя душа Вам принадлежать не будет. Хотя тело может быть, но...чуть позже. - Ее грудь подалась вперед ко мне, и мое дыхание заметно участилось.
     Алексей, видимо привыкший к подобному с ее стороны, предоставил нас самим себе и проследовал к зеркальному мраморному столику, где с усердием, не меньшим, чем-то, которое сопровождало девицу в ее занятии по перекрашиванию ногтей, начал при помощи телефонной карты перетирать камушки заветного зелья, превращая их в однородную массу.
     - Нет, пушер вроде бы не обманул, - радостно возвестил он и быстро сформировал на зеркальной поверхности стола три жирные дороги.
     - К черту торпеды и полный вперед! - вышла из своего инфернального оцепенения девушка, вытаскивая из ящика стола купюру и ловко скатывая между ладошек трубочку для принюхивания.
     Мало того, что я и так чувствовал себя не в своей тарелке, девица еще и без юбки. Я старался не смотреть на ее ягодицы, но в комнате слишком много зеркал.
     Пока мы подтягиваемся к столику, Алексей запихнул протянутую ему трубочку глубоко в ноздрю и, зажав вторую указательным пальцем, освободил благородный камень от своей дозы кокаина. Девушка с точностью повторила его действия и передала эстафетную трубочку мне.
     - Это не много ли мне будет, я ведь в первый раз, - сдавая позиции крепкого орешка, спросил я у них.
      - Нормально, передознешься - полечим! - обнадежил меня коллега.
      - Добро пожаловать в ад! - губы девицы зашевелились в сантиметре от мочки моего уха, затем захватили серьгу и потянули ее вниз, приближая голову к белой полоске.
     Свет в комнате стал ярче, носоглотка онемела, я сильно сжал челюсти и откинулся на спинку кресла. Елена начала свободно двигаться, подчиняясь ставшему более насыщенным музыкальному ритму. Цветовая гамма, составляющая ее тело, с каждым новым движением становилась более акцентированной, я погрузился в розовый туман.
     Краснощекова порошок откровенно простимулировал. Он вскочил, принялся описывать круги по комнате, сжимая челюсти и скрипя зубами. В конце концов его гиперкинез перекинулся на полки платяного шкафа, которые взорвались пестрым фейерверком выкидываемых прямо на пол шмоток. Девица приняла активное участие в выборе туалета для ошалевшего медработника, по ходу давая ему ценные указания.
     - Зачем надеваешь эту тишотку , ты в ней похож на жирного мурзилку. Стыдно с тобой на люди показаться.
    
     * * *
    
     Втянув в себя сразу половину сигареты, я встал и отправился в обзорную экскурсию по квартире, надеясь посетить заветный коридор с картинами, а заодно и туалет. В полумраке коридора справа от меня зажглось розовое пятно. Сейчас где-то середина зимы, снега очень много, раннее утро. Я бреду по тропинке мимо деревьев, щеку обжигает ядовито-розовый утренний свет, ровным покрывалом ложащийся на сугробы.
     Тут я замечаю, что не иду, а еду, и это уже не лес, а Таврический парк, мимо которого несется наш автомобиль. На розовых сугробах появляются синие отблески. Шесть утра, мы едем на падение с высоты.
     - Сколько я не ездил на падение с высоты, все время опаздываю, - голос принадлежит фельдшеру Краснощекову.
     - В каком это смысле?
     - Я приезжаю, а они уже упали, - утренний сон понемногу уходит, обычно в это время не до шуток.
     На углу Таврической и Тверской мы видим вечный предвестник неприятностей - ментовский козелок, рядом с которым бегает машущий руками сержант.
     - Да видим мы, видим, - ворчит Коля Панков, лихо паркуя машину в нескольких сантиметрах от "Уазика".
     Скорбной процессией мы пошли к месту, на которое указывает милиционер. Помимо него нас сопровождает растрепанная, зареванная мадемуазель. Что-то навязчивое висит в пустом до этого воздухе - она твердит:
     - Он умер, умер, умер он ...
     Стоило увидеть виновника суматохи, что бы увериться в том, что женщина права.
     - Похоже вы правы, милочка, - констатирует Краснощеков, - мы тут уже вряд ли поможем.
     Зарывшись головой в сугроб, на тротуаре лежит голый мужчина, шею которого украшает обрывок электрического кабеля от старой наружной проводки, частично еще сохранившейся в домах старого фонда. Снег вокруг тела характерно окрашен. Краснощеков деловито и равнодушно, предчувствуя отрицательный результат, прощупывает пульс на сонной артерии. Внезапно он напрягся и, обернувшись ко мне, бросил:
      - Миша, быстро носилки!
     Я хватаю сержанта, и мы бежим. Только в карете, включив освещение, мы полностью оцениваем состояние больного. Перешагивая через неудобные носилки, я начинаю пунктировать жилу на правой руке. Алексей аккуратно снимает провод с шеи больного, обнажая стронгуляционную борозду фиолетового цвета.
      - Ты на ноги его посмотри! - выбирая из ампулы темного стекла преднизолон, говорю я.
     Стопа неестественно вывернута наружу, и на размозженной, кровоточащей голени четко виден след от автомобильного протектора.
     - Вот, блин, что же с ним случилось-то? - с удивлением бросает мой напарник и открывает форточку в ответ на стук.
     - Что с ним, доктор? - срывающимся от волнения голосом спрашивает дама.
     - С ним все хорошо, как вы видите, - доставая шину из медицинского шкафчика говорит Краснощеков, - только расскажите нам, ради Бога, что произошло.
     У него сегодня день рождения, мы выпили.
     - Ну, как же без этого! - встреваю в диалог я.
     - У него ничего не получилось со мной в постели, и он решил повеситься, залез на стол, оторвал этот, как его, провод, ну который к люстре ведет.
     - А вы-то куда смотрели?
     - Я ничего не смогла сделать, он меня ударил, потом вылез на балкон, обмотал провод вокруг шеи и прыгнул вниз. Все произошло очень быстро, - оправдывалась девица.
     - Ну, а провод, конечно, порвался, - деловито заметил водила.
     - А откуда следы шин на ногах? - продолжал допрос Краснощеков.
     - Так он же упал прямо под автомобиль, я видела это с балкона.
     - Что за автомобиль, номер запомнили? - подключился сержант.
     - Да какой номер? Это была грузовая машина, - дама безнадежно махнула рукой.
     - Полетели на Декабристов, дальше не довезем, - оборвал милую беседу Алексей.
     К удивлению, до больницы пострадавший доехал живым, и к тому же вообще выжил. Как выяснилось, ко всему вышеперечисленному букету он получил еще и электротравму от оголенного провода. Счастливчик, не каждому, кто пытался покончить с собой, доводилось это сделать сразу четырьмя способами, да еще и умудриться остаться в живых. Хотя отчасти здесь есть и наша небольшая заслуга
     Довольно часто на "Скорой" приходится сталкиваться с самоубийцами. Бывают среди них и очень странные экземпляры. Один из таких периодически вызывал "03" и, видя из окна, как врачи следуют к его парадной, прыгал в петлю, предварительно оставив открытой входную дверь. Вся наша станция хорошо знала адрес и самого больного и стойко выдерживала выходки сумасшедшего. Но однажды на небе что-то не сложилось: на вызов приехала бригада из другого района. В парадной у фельдшера случайно открылся чемодан с медикаментами, и его содержимое оказалось на кафельном полу пролета первого этажа. Ничего не подозревающие врач и фельдшер стали, естественно, все это собирать. Но даже такая небольшая заминка оказалась губительной, а шутка последней. Вот тебе и розовый снег!
     Наконец я дошел до туалета. Интерьер по модному совмещенного санузла дополнял и обогащал впечатление от квартиры. Вид огромного количества парфюма, расставленного по многочисленным зеркальным полкам, удобный стульчак, а главное роскошная ванна с гидромассажем предательски щекотали тщательно скрываемое чувство социального антагонизма.
     - Чтобы приобрести на честно заработанные хотя бы унитаз, придется работать года три, не меньше, да при этом не есть и не пить, - сказал я своему отражению в зеркале.
     Никто не будет спорить, что у каждого есть свой уровень зависти к материальным благам. У меня, к счастью, он не так уж и высок. Но все же, если бы отражение действительности в моей голове четко делилось на белое и черное, без полутонов, то дома я бы завел красный унитаз, чтобы у гостей появились прямые ассоциации, а не та интеллектуальная жвачка из объективной реальности и зависти.
     Тут я поймал себя на мысли, что уже давно стою и пытаюсь справить малую нужду, но у меня это решительно не получается. Ощущение времени пропало, как всегда, когда сильно задумаешься. Я отсутствую уже минут пятнадцать, пора бы идти, а то меня неправильно поймут. Бесшумный щелчок выключателя, и я нырнул в полумрак знакомого уже коридора. В комнате Алексей и Леночка продолжали манипуляции по уничтожению дорогостоящего контрабандного товара.
     - Ваше слово, товарищ Маузер! - переламываясь в талии и демонстрируя округлые формы, затянутые в обтягивающие кожаные джинсы, наглая девица протянула мне волшебную трубочку.
     - Там где люди заняты только своим имиджем, спрайт не подают, - попытался сострить я.
     - А вот, кстати, надо купить действительно чего-нибудь попить, а то в баре слишком распаренно , - Краснощеков принял напряженную позу.
     - И пару упаковок жвачки для маленьких девочек, - со вздохом добавила Леночка.
    
      * * *
    
     На улицах города я чувствую себя пилотом формулы 1, где ты, мой "Макларен". Я был так напряженно внимателен, что досконально замечал все ямы, выбоины и знаки, которые попадались мне на пути. Я влился в поток машин, будучи уверен в себе как никогда.
     Несмотря на мое гипертрофированное водительское чутье и периодическое наше допингование, мы, к счастью, добрались до Ржевки без приключений. Количеству и разнообразию автомобилей, припаркованных на площадке перед клубом, мог позавидовать любой автосалон. Мы тоже скромно заняли свою маленькую, оригинальную нишу.
     - Вон Банан стоит, беги к нему, спроси, нет ли проходок со скидкой, - с гримасой страдания и нетерпения вытолкнула Лена из машины Алексея, - хочу писать и двигаться.
     Закрывая машину, я любовался танцующей около капота чертовкой. Одной рукой она поглаживала блестящего, никелированного оленя, другой погружала в рот длинный инкрустированный мундштук.
     - Откуда музыка, неужели из клуба слышно? - пробубнил я.
     - По-моему, кто-то забыл выключить приемник в машине, - выдернула меня из оцепенения Елена-прекрасная.
     - Семен Семенович! - полез я в салон, откуда увидел бегущего к нам Краснощекова, радостно трясущего вожделенными картонками.
     Клуб обрушился на меня, наподобие бала сатаны, демонической смесью света, звука и запаха.
     - Наслаждайся, сын мой. - Краснощеков пихнул мне в рот горькую, розовую таблетку и растворился в лучах лазера.
     Минут пятнадцать я шатался по этажам клуба, пока мною не овладела сладкая истома. Я прилип головой к огромной, вибрирующей от децибелов колонки и потерялся во времени и пространстве. Периодически возникал двоящийся в моих глазах Алексей и протягивал мне ледяной напиток, который я не мог идентифицировать. Это состояние, как бесконечный оргазм. Мелькающие части тел отвязанных девиц будоражили воображение, но я чувствовал, что стоять в вертикальном положении может только мое тело. Расстройств по этому поводу не было никаких.
     - Вот мы и в аду, - прокричала мне в ухо Леночка, - как тебе тут?
     - Супер! - на большее я был не способен.
     - На, жуй жев. рез., а то все зубы в порошок сотрешь, - посоветовала она и сунула мне в рот полоску детского "орбита".
     Во рту было сухо, несмотря на то, что я периодически смачивал горло, жвачка упорно не разжевывалась. Мир призрачных позитивных мыслей отвлек меня, я полностью окунулся в себя. Несмотря на все мои тщетные старания хоть как-то реализовать себя в жизни, сейчас хотелось только одного: чтобы то состояние, которое я испытывал, не кончалось бы никогда. Я жалел только о том, что у меня нет огромной кучи денег.
     Вот потный отморозок, у него они есть, но где же живость ума, где фантазия? Его дама - это унылый ширпотреб. Красивая упаковка, но тоска. Хотя от тоски я был сейчас очень, очень далеко.
     Наркотики, музыка, любовь, облака, небо: где-то там вход в потусторонний мир. Вдруг кто-то задел меня, взял за запястье сзади и развернул. Я вынырнул из себя и уткнулся в колыхающийся блестящий лифчик.
     - Ты очень красиво двигаешься, - прильнув ко мне, не переставая танцевать, прошипела незнакомая полуголая красавица.
     - Да, милочка, я как большая белая акула, движение - жизнь.
     Вокруг заплясали языки пламени магического ритуального костра. Пляска отблесков плавно перешла в ее неестественно голубые глаза, зажгла их знакомым каждому мужчине огнем и вернулась ко мне манящим запахом женщины.
     Я бросился в пучину древнеязыческих ритуальных плясок. Я мог бы войти и выйти из ее тела так же легко, как и в любую из дверей своей квартиры. Несмотря на полное ощущение виртуальной бестелесности женского тела, я увлек его в небольшое пространство за колонками, которые казались мне мегалитами вокруг жертвенного камня. Блестящие шорты девицы сами собой упали на пол, и мы принесли себя в жертву наслаждению.
    
     * * *
    
    
     Открыв глаза, я уткнулся взглядом в собственное отражение. Я стоял в туалете, подпирая лбом холодное зеркало. Из него диким взором максимально расширенных зрачков на меня смотрел абсолютно незнакомый человек.
     - Ты кто? - вслух спросил я.
     Зеркало не ответило.
     - Не хочешь разговаривать - не надо, я и так про тебя слишком много знаю.
     - Ну, как, нормально тебя плющит ? - голос Краснощекова раздался у меня за спиной.
     - Офигительно, но, по-моему, уже начинает подснимать , - мой ответ прозвучал как просьба.
     - На, закинься еще, с дьявольской ухмылкой Алексей протянул мне очередную порцию.
     "Зачем я еще сожрал, меня ведь и так колбасит немилосердно". - Цеплялся за реальность перегруженный ядом мозг.
     - Пати из овер, - Леночка настойчиво трясла меня за плечо, кутаясь в шубу и покачиваясь.
     - Надо домой, нужен отдых, - скорее я читал по губам, чем слышал ее голос.
     - А что, уже все кончилось? Который сейчас час? - я постепенно возвращался в действительность.
     - Семь утра. Иди, прогревай свой "Студебекер".
     - Значит, я просидел у стойки четыре часа, какой кошмар!
     Никак не выходило попасть ключом в замок зажигания. В глазах все уже не двоилось, а, как минимум, пятерилось-шестерилось, я смотрел на мир через аквариум.
     Удовольствие вести машину я предоставил Краснощекову. Право оправдать высокое доверие он воспринял без особого энтузиазма и, высыпав остатки порошка на компакт-диск, убрал его, не прицеливаясь, не делая никаких дорожек и не крутя никаких трубочек, отчего его нос стал похож на аппетитный пельмень, правда в замороженном состоянии.
     - Мог бы поделиться, - возмутилась Леночка.
     - Мне, а не вам тащить это корыто через весь город, - оправдался тот.
    
     * * *
    
     Ориентироваться я начал только в квартире на Миллионной и, лежа на диване, наблюдал, как мой напарник растворял в столовой ложке светло-коричневый порошок, нагревая ее над пламенем зажигалки. Леночка накручивала кусочки ваты на иглы инсулиновых шприцов, желая ускорить процесс приготовления Его Величества Германа.
     - Слушайте, братцы, может мне не надо, - попытался оказать сопротивление я.
     - Надо, Федя, надо, - подражая Шурику из известной киноленты, кривлялась Елена.
     - Сказал "А", говори и "Б", - не терпящим возражений голосом произнес работник службы милосердия, фельдшер Краснощеков.
     - Как вы там говорите на "скорой"? - спросила Леночка, затягивая жгут на моем плече.
     - Поработайте кулачком, больной, - подсказал Алексей, подходя ко мне и держа баян со "смертью" на изготовке.
     Действие стимуляторов прекратилось мгновенно, дыхание перехватило, по спине пробежала горячая волна, глаза сами собой закрылись, и я очутился в полной отключке.
    
     * * *
    
     Я шел по коридору, стены которого были отделаны черным бархатом. Периодически то справа, то слева мне встречались золотые монограммы. Стараясь разобрать замысловатый вензель, я делал попытки остановиться, но что-то толкало меня вперед. Не понимая причин этого явления, я время от времени оборачивался: сзади не было ничего: ни движения, ни звука. Коридор заканчивался белыми мраморными ступенями, ведущими куда-то наверх. Лестницу отграничивала бордовая бархатная гардина с золотыми кистями по краям. Мраморные ступени, ближе к деревянным перилам были сильно потерты. На лестнице никого не было. Поднявшись выше, я попал в следующий коридор, одна из стен которого была прозрачной. Здесь мне, наконец, удалось остановиться, и я обратил внимание на то, что за стеклом на уровень ниже располагалась прямоугольная комната с тремя тяжелыми дубовыми дверями. Все три двери находились почему-то на противоположной от меня стене. Между левой и центральной стояло огромное старинное зеркало высотой в человеческий рост. Массивные пузатые купидоны красного дерева нависали над ним. Между центральной и правой дверью висела картина в простой металлической рамке за стеклом. Из-за расстояния и слабого освещения разглядеть, что изображено на ней, я не смог, и тем более этому помешала открывшаяся правая дверь, из которой вышла девушка. Она была одета по моде двадцатых-тридцатых годов. Проходя мимо картины плывущей походкой, девушка, как бы невзначай, протянула левую руку и провела указательным пальцем по стеклу, прикрывающему холст.
     Мне стало неудобно - будто я за ней подглядываю, но, оценив освещение, я понял, что из комнаты меня почти не видно, да и для этого надо посмотреть наверх.
     Девушка подошла к зеркалу, развязала косынку и начала расчесывать белокурые волосы фигурным гребнем. Вдруг что-то привлекло ее внимание, она бросила гребень на мраморный подзеркальник и, повязывая на ходу косынку, направилась к приоткрывшейся левой двери.
     Я взглянул на зеркало и обмер. Изображение девушки не пропало, а продолжало стоять по ту сторону зеркала. По спине у меня побежали неприятные липкие мурашки. Изображение девушки сделало шаг вперед и перешагнуло через подзеркальник, при этом одежда потеряла цвет и приобрела однотонный, пепельно-серый оттенок. Настоящая девушка продолжала стоять к ней спиной, непонятно долго возясь с ручкой двери. Желая во что бы то ни стало предупредить ее, я разбежался и ударил ногой по прозрачной стене.
- Та-та-та-там, та-там! Здравствуйте, ребята, слушайте пионерскую зорьку! - от ретроспективного юмора Краснощекова у меня защемило в груди, и я открыл глаза. Хотелось что-нибудь ответить, но язык не ворочался, ему мешал какой-то инородный предмет. Мозг, как плохо смазанный механизм, отказывался определить, что это такое. Минуты через две я догадался сплюнуть, и инородным предметом оказался шматок жевачки, состоящий не менее чем из трех пластиков.
     - Кто-то из вас, видимо, не хотел, чтобы я слишком много разговаривал. Умному человеку всегда пытаются заткнуть рот, хорошо, что в данном случае, не пулей, как Улофу Пальме или Кеннеди, а с виду весьма мирным детским "орбитом". А вдруг я задохнулся бы ночью от аспирации безобидным борцом против кариеса? Чувствуется коварная женская рука. - Я посмотрел на колдующую над завтраком-ужином Леночку.
     - Это все-таки почетнее, чем от аспирации рвотными массами, - парировала мой выпад хозяйка.
     Было семь часов вечера. Я знаю, что делают люди утром, когда просыпаются, но что делают люди вечером, я не знал и поэтому был в некотором замешательстве. Чем бы мне заняться: пойти помыться, принять пищу или снова ложиться спать до утра? Голова была на удивление ясной, несмотря на все безобразия, которые я учинил над своим организмом ночью.
     Борясь с сомнениями, я занял один из многочисленных, резных, деревянных стульев, стоящих вокруг овального дубового стола.
     - Ну, где там Алеша Попович? - спросил я, ставя ударение на первый слог слова Попович и потирая в нетерпении руки перед трапезой.
     На противоположном конце стола сидела Леночка, лениво подперев голову ладошкой:
     - У него очередной приступ благочестия и самобичевания, от брезгливости к самому себе, он уже минут десять чистит зубы и переживает по поводу того, что опять слил все деньги.
     - И часто с ним такое случается? - поинтересовался я, наблюдая, как растворяясь по стакану, бегает таблетка мультивитамина.
     - Каждый раз после подобного культурного отдыха, ждать его не будем, приступаем к трапезе. - Леночка пододвинула к себе изящную фарфоровую формочку с яйцом всмятку.
     - Какой кошмар, мне даже сигареты не на что купить. - Окинув нас недружелюбным взором, сказал появившейся в дверях Краснощеков.
     - Можно подумать, это я виновата в твоей финансовой несостоятельности, - приняла нытье Алексея на свой счет Леночка.
     - Тебе-то хорошо говорить, тебе твой папаша не даст пропасть, - продолжал ворчун, усаживаясь за стол, - гуттен аппетит!
     - Можно подумать, он тебе даст пропасть, - попыталась восстановить справедливость Леночка.
     Насколько я был осведомлен, Ленин отец жил в Фатерлянде, в городе Гамбурге. Владимир Сергеевич содержал художественную галерею и, будучи коллекционером, занимался покупкой и продажей картин. Его коньком были произведения русских художников периода двадцатых-тридцатых годов пока еще нашего столетия. Это увлечение приносило более чем приличный доход, в связи с этим отношение Лены к денежным знакам было весьма философским, так как отец души не чаял в своем отпрыске и постоянно стимулировал Леночку материально. К дочкиному бойфренду Владимир Сергеевич относился тоже довольно сносно. Природный артистизм позволял Краснощекову производить приятно-позитивное впечатление на людей старшего возраста. Родители и родственники друзей с детства ставили Алешеньку в пример своим нерадивым чадам, не подозревая, что под маской пухлого, вежливого, вечно улыбающегося своей очаровательной улыбкой симпатяги скрывается демон.
     - Как поешь плотно, голова сразу опустошается: ни мыслей, ни идей, - отодвигая от себя тарелку, констатировал Краснощеков.
     - У тебя мыслей и на голодный желудок нет, кроме одной, чего бы пожрать. - Волна отвратительного настроения захлестнула и Леночку.
     - С пустой головой лучше всего смотреть по телевизору какое-нибудь шоу, посвященное инцесту, к примеру "Моя семья". Воспользуйтесь моим советом, не ругайтесь! С вашего позволения я, как мне не жаль, вынужден вас покинуть. - Я встал и направился к двери.
    
     * * *
    
     Машина не заводилась. Сложно было ожидать чего-нибудь другого: магнитофон был включен, никто не догадался его выключить, и аккумулятор, конечно, сел, хорошо, что дверь хотя бы закрыли. Прогулка пешком не пугала и не огорчала меня. Внезапный каприз автомобиля предоставил мне возможность спокойно подумать, да и пивка попить. На улице было то, что и погодой-то не назовешь. Влага была везде, дождь шел даже у меня в голове, и вода, собираясь в ботинках, вытекала на улицу. В таком климате жить нельзя, да и улицы освещены так, что может произойти все что угодно. Цианотичный свет фонарей создает полный эффект того, что идешь по огромной прозекторской, а люди в основной своей массе мало чем отличаются от милого создания, незабвенного доктора Франкенштейна.
     Заглянув во чрево ларька, я обнаружил там женщину-продавца бальзаковского возраста, смотрящую куда угодно, только не на потенциального покупателя.
     - Пачку "Житана" и бутылочку "Степана Разина", - попросил я, разглядывая ее многоэтажную разноцветную прическу, которую смело можно было бы использовать в качестве декорации на концерте "Метли крю".
     Ларечная Нина Хаген дала мне сдачу, и я отправился лакировать действительность бутылкой пива.
     "Странный сон я видел, хотя почему? Странен он только тем, что помню я его до мельчайших подробностей. В том состоянии, в котором я был ночью-утром, и не такое могло привидеться. Все-таки втравили меня, черти, в пучину наркотического безумия". - Я чувствовал себя героем рекламного ролика: нет наркотикам, поколение НЕКСТ выбирает ПЕПСИ.
     Вообще, я против наркотиков ничего не имел. Столкнувшись с ними непосредственно, я сделал вывод, что узаконенный, общепризнанный наркотик - алкоголь причиняет больше зла, чем все не узаконенные вместе взятые. Начавшийся разгораться во мне костер негодования по поводу социальных недугов я загасил приличным глотком хмельного напитка.
     "Что за странная девушка привиделась мне?" - героиновые грезы не давали мне покоя, - "жалко, что разбудили, уж очень интересно узнать, что с ней сделала ее вторая сущность. И что вообще все это означает, и кто находился за левой дверью? Должен же я найти разумное объяснение всему этому".
     Увлеченно анализируя перипетии моего сна, я не заметил, как очутился в своей парадной. Сразу стало понятно, что сосед дома не один. Из-за только что поставленной на наши с соседом общаковые деньги железной двери раздавались голоса на фоне громко играющей музыки.
     Очутившись в квартире, я попал в объятия соседа, который, не спросив согласия, потащил меня в свою комнату.
     В обители соседа-семинариста в самом разгаре была банальная пьянка. На столе монументально возвышалась бутылка водки огромного размера со стеклянной ручкой, отбрасывающая тень на тарелку, покрытую толсто нарезанными ломтями колбасы с жиром. Натюрморт дополняла огромная бадья с квашеной капустой и солеными огурчиками. Кроме соседа в комнате находились еще два бородатых великана, которые, по очереди протягивая мне свои огромные сухие ладони, представились:
     - Отец Андрей.
     - Отец Дмитрий.
     - Ну, братцы, в такой компании и я с чистой совестью могу согрешить в пост, -правильно оценив обстановку, резюмировал я.
     - Садись, отведай, трапеза благословлена, - усаживая меня в кресло, засуетился сосед.
     Я понял, что попал из огня да в полымя, что терять мне больше нечего и опрокинул первую рюмку за знакомство.
     Внешность отцов соответствовала моему представлению об облике священнослужителей. Я подсознательно ждал, что они начнут окать, цитируя писание, но бородачи видимо были хорошо воспитаны и не акцентировали в разговоре свою принадлежность к довольно специфическому клану, в отличие от меня, щеголявшего медицинскими терминами. На протяжении всего действа меня мучило сознание собственного несовершенства. Передо мной сидели люди, которых, на мой взгляд, не могли испортить ни пьянка в пост, ни фривольные разговоры о девушках с регентского отделения. С каждой выпитой рюмкой моя самооценка падала.
     От самокопания меня отвлек посторонний для этой комнаты звук -мелодичная трель сотового телефона. Оба отца синхронно засунули свои правые руки себе за пазуху, и одновременно вытащили парочку маленьких "Эриксонов".
     - Это мой звонит, - пробасил отец Андрей, посмотрев на дисплей, - жена, ребенок маленький, дел по горло.
     Посидев еще немного, отцы удалились восвояси, а мы с соседом просидели до трех часов ночи и убрались в полное повидло. Вместо снов мне снились какие-то разноцветные пятна.
- Коллеги, проявите милосердие, угостите кто-нибудь чайком! - ворвался я на кухню-столовую до боли знакомой двадцать седьмой станции "скорой помощи".
В девять утра на кухне всегда многолюдно - старая смена еще не ушла, ее распирает от вчерашних событий, а новая уже заступила, и, устав от домашней скуки, с удовольствием окунается в атмосферу свежих баек и сплетен. В тесном суточном общении утрачиваются понятия мужчины и женщины, все превращаются в коллег. Появляются некоторые нюансы, которые не присущи людям в повседневной жизни.
Выклянчив пакетик вожделенного "Липтона", я присоединился к аудитории, в основном состоявшей из молодых девушек-фельдшеров, которые с интересом внимали очередной скабрезной истории доктора Вислоухова.
- Вызвали, короче, нас вчера на стройку к крановщице, - вещал Вислоухов, теребя клиновидную бородку, - приезжаем, нас встречает прораб и говорит, что там наверху, в кабине башенного крана, у них проблема. Ну, мы спрашиваем, что за проблема, а он в ответ хихикает, как последний кретин. Мы естественно пытаемся прояснить ситуацию. Как всегда, много народу, и ничего не понятно. Прораб, урод, говорит: "Полезайте наверх, сами посмотрите!".
- Леонид Израилевич, неужели вы полезли на кран? - недоумевает смазливая фельдшерица.
- Нет, я уже, Настенька, немолодой, чтобы по кранам за крановщицами лазать. Можно и голову расшибить, а как вы, наверное, знаете, голова не парный орган, - доктор Вислоухов как всегда полон сарказма, - мы вызвали пожарных с лестницей, и они уже снимали их с верхотуры.
- Кого их? - бесстыдно забирая последний пряник из пошарпанной пластмассовой вазочки, поинтересовался я.
- Так вот в этом все и дело, - Вислоухов сделал приличный глоток кофе и обвел аудиторию хитрым взглядом. Мхатовская пауза возымела немедленное действие: девицы перестали жевать, - оказывается в обеденный перерыв к крановщице залез молодой рабочий, желая в интимной обстановке за ней поухаживать...
- Поухаживать, это как? - перебив доктора, поинтересовалась Настенька, тут же краснея под моим двусмысленным взглядом.
- Ну, как, милая, засадить он ей хотел, - не люблю, когда притворяются.
- Совершенно верно! - поддержал меня Вислоухов, - сделать-то он это сделал, а вот обратно никак.
- Как же это никак? - не унималась Анастасия.
- Непроизвольный спазм мускулатуры влагалища, - Вислоухов опять остановился, закурил, - бывает же такое, правда, девушки? Обстановка явно экстремальная, вот это и послужило причиной.
- И что же вы сделали, Леонид Израилевич? - поперхнувшись от смеха дымом, спросила Лена Лапкина.
- Подожди, подожди! - угомонил ее Вислоухов, - представьте, при всем честном народе, а народу собралось как в Вудстоке, эту парочку спускают по пожарной лестнице на землю. Ситуация, прямо скажем, не дай Бог никому. Он так и стоит, спустив штаны и пристроившись к ней сзади.
Аудитория давилась от смеха, нет ничего смешнее глупого положения, в которое попадает брат твой ближний.
- При хорошем знании анатомии и физиологии, - продолжал Вислоухов, - ответ приходит быстро: любовничков в карету, два пальца в анус крановщице, и пикантный железнодорожный составчик сам собою разделился на вагончики. Так что, оказавшись в подобной ситуации, поступайте именно так! Вот вам совет старого импотента.
- Донт факинг мув! - жирная шейка молодого фельдшера Пашечки по прозвищу "вафелька" оказалась в цепких лапах как всегда опоздавшего на работу Краснощекова.
- Привет, маньяки! - поздоровался Краснощеков, выпуская позеленевшего Пашечку из своих объятий.
- Вислоухов, какой вокруг тебя чудесный курятник, - объемное вместилище суетной сущности Краснощекова переместилось поближе к девицам, - опять свои пошлые истории рассказываешь?
Вислоухов сделал вид, что обиделся:
- Не пошлые истории, а познавательная лекция на тему выхода из нестандартных ситуаций во время коитуса!
- И ты, Брут, с ними? - потеснив меня на стуле, с упреком бросил Алексей, - неужели ты что-либо не знаешь про секс?
- Теперь все! - ответил я, накрывая своей ладонью Настенькину руку, отчего ее смазливая мордашка покраснела.
- Значит, ты больше не гомологичный сексуал, а обычный бабник, бросил меня, - гримаса притворного страдания исказила лицо Краснощекова.
- Кстати, анекдот на эту тему хотите? - Вислоухов снова сконцентрировал внимание аудитории на себе и, не дождавшись ответа, начал. - Встречаются два приятеля, которые не виделись со школьных времен. Один - другому:
"Как живешь, дружище, что у тебя нового?"
Тот отвечает:
"Все нормально, только вот, знаешь, я геем стал".
Первый:
"Ого, как круто, у тебя, наверное машина, квартира, все дорогое, престижное?".
"Да нет, в коммуналке живу, комната девять метров".
"Ну тогда, наверное, по дорогим клубам ходишь, кокаин нюхаешь?"
"Да нет, раз в месяц в пивнушку зайду - и все."
"Ну тогда у тебя любовник, конечно, супер звезда", - недоумевает первый.
"Да нет, сосед по коммуналке", - отвечает второй.
"Так какой же ты гей, ты пидор!"
Краснощеков, неосмотрительно сделав приличный глоток чая, от смеха выплюнул его обратно в чашку.
- 8652 бригада, поехали! - прохрипел селектор.
- Ну, блин, чай не дали допить, - проворчал я.
- Поехали, спасем чью-нибудь задницу. - Краснощеков хлопнул меня по плечу и шумно встал.
Спасать чью-то задницу нам пришлось почти что в прямом смысле.
Дверь квартиры, на которую поступил вызов, нам открыла симпатичная пустоглазая девушка, которая, прикрыв ладошкой рот, глупо хихикала.
- В чем дело, мадам? - сразу определив по внешнему виду принадлежность дамочки к представительницам древнейшей профессии, поинтересовался я.
- Проходите на кухню, сами увидите.
На кухне мы поздоровались с лысоватым, толстеньким мужчиной, лет пятидесяти, сидящим на табуретке в костюме Адама.
- Ой, слава богу, мужчины! - обрадовался он нам, вытирая платком пот со лба, - видите ли, ребята, я тут застрял.
- Где это Вы застряли? - обходя вокруг пострадавшего, изумился Краснощеков.
- Да вот, видите ли, не совсем я, а чертова табуретка, кто такие делает?! - вознегодовал старый развратник, при этом оставаясь совершенно неподвижным.
Подчиняясь смутной догадке, я опустился на колени и заглянул под табуретку, желая оценить обстановку снизу.
- М-да! - проговорил я, не сразу поняв что увидел, - как это вас так угораздило?
- Да вот, понимаете, жена уехала в командировку, и я решил расслабиться: вызвал Юленьку из агентства.
- Так это что, она вас так? - влез в разговор Краснощеков,стоя на коленях и давясь от смеха.
- Да нет же, Юленька тут не причем, во всем виноват дизайнерский зуд какого-то деревенского столяра, ну кому еще в голову придет вырезать в центре сидения сердечко.
До нас с напарником постепенно начала доходить суть происходящего. Видимо, в некоторой расслабухе после секса пожилой ловелас уселся голым задом на коварную табуретку и его мошонка, вместе со всем содержимым, попала в просвет рокового сердечка. Судя по всему, мужчина резко встал и в результате механического повреждения произошел разрыв сосуда. Таким образом, из-за развившегося отека и гематомы мошонка страдальца приобрела размеры мошонки более крупного млекопитающего, к примеру слона, и уже никак не могла покинуть отверстие самостоятельно, без постороннего квалифицированного вмешательства. Дальнейший рассказ потерпевшего полностью подтвердил наши умозаключения.
- Мужики, спасите, я вас отблагодарю, только сделайте что-нибудь! - несмотря на наготу и довольно умеренную температуру воздуха в помещении, старикан обильно потел.
Мы, как представители мужского пола, тоже больше всего в жизни беспокоимся о целостности и работоспособности своих детородных органов и, несмотря на приобретенные за годы работы цинизм и жесткосердие, искренне сопереживали бедняге.
- Да уж понятно надо что-то делать, не будите же вы, как Вини Пух, ждать неделю, - при этих моих словах в дверях раздалось бесцеремонное хихикание девицы, о существовании которой мы на некоторое время забыли.
- Пожалуйста, подождите в комнате, - одернул я ее.
- А может отпилить? - не обращая на наш диалог внимания задумчиво произнес Краснощеков.
- Это, что отпилить? - насторожился пленник табуретки.
- Нет, нет не то, что вы подумали, кошелек Гаргантюа мы трогать не будем, мы собираемся распилить капкан, поймавший вас, - Алексей еле сдерживал смех.
- Только смотрите осторожнее, а то... вы ведь меня понимаете.
- Мы вас понимаем и сделаем все, что в наших силах.
После детального изучения строения табуретки, выяснилось, что сидение изготовлено из цельной деревянной доски. При таком раскладе ножовкой по металлу, которую мы нашли в туалете, освободить узника, не причинив ему вреда, нам бы не удалось.
Как не прискорбно, но на месте ничего не сделать, это опасно, надо ехать в стационар.
- Что, совсем ничего не сделать? - сник бедолага.
- Ничего, надо ехать.
- Я ведь ходить не могу, как же мы поедем?
- Госпитализацию мы берем на себя, сейчас все устроим, - уверенность прозвучавшая в голосе Краснощекова убедила и меня. - Самое главное вас одеть, понадобится что-нибудь длинное. У вас пальто есть?
- Да есть, дубленка в прихожей висит.
- Миша, сходи за дубленкой, а я поищу что-нибудь заменяющее брюки. - Напарник вошел в образ главнокомандующего.
Выйдя в коридор, я позвонил диспетчеру, с целью уточнения места госпитализации. Когда дело дошло до диагноза, то формулировка его и обстоятельства травмы вызвали бурю восторга у персонала центральной диспетчерской, в основном состоящей из женщин.
- Вы еще в ТСБ позвоните, вызовите журналистов с камерами, пусть обо мне весь город знает! - любитель расслабиться в отсутствии жены явно был расстроен.
- Не волнуйтесь, это вынужденный звонок, мы должны выяснить, какой стационар сегодня дежурит, - попытался успокоить его Алексей, появившись на кухне с парой шерстяных чулок, по-видимому принадлежащих жене нашего клиента.
- Это еще зачем, что я, пидор, что ли? - ловелас подпрыгнул бы на месте, если бы мог.
- Ну, один раз не пидорас, а на улице мороз, - заметил Краснощеков, - надо же вас как-то утеплить.
Мужик в отчаяние махнул рукой:
- Делайте, что хотите, мне уже все равно.
Процессия, появившаяся в дверях парадной, согнала с водителя Коли Панкова остатки сна, увидев нас, он заржал, как конь. Краснощеков стал делать ему страшные рожи, намекая на серьезность ситуации, но в конце концов не выдержал и сам стал давиться от смеха.
Пострадавший, учитывая невозможность передвигать ногами, висел, обхватив нас за шеи руками, сзади, согнувшись в три погибели и придерживая табуретку, семенила путана. Картину дополняли торчавшие из под полы дубленки женские шерстяные чулки.
Все треволнения кончились благополучно и для больного и для нас. Мужика в условиях стационара быстро освободили, и он мог смело грешить дальше, а мы были щедро отблагодарены и, мчась по Невскому проспекту, философствовали на тему супружеской неверности.
- Мужчины женитесь, женщины мужайтесь! Так сказал бы доктор Вислоухов, - заметил я.
Проскрипев последние метры по свежевыпавшему снегу, машина, повинуясь гидравлическому шаманству, вызванному к жизни движением стопы Коли Паненко, замерла на стоянке перед нашей станцией. Мне почему-то стало интересно, какие ботинки сегодня на Николае. Этим летом на пляже в "Солнечном" я вытаскивал автомобиль из песка, в коем тот благополучно завяз по моей неосмотрительности. Жать на педали пришлось голыми ступнями, и я ощутил большую разницу между управлением железным конем в ботинке и тем, как я делал это сейчас. Это был очень тесный контакт. Машина слушалась меня беспрекословно, я был ее частью, на мой взгляд, самой глупой частью, но это ничего. До сих пор для меня остается загадкой то, как устроен автомобиль, и как эта груда железа может ездить без лошади. Как устроена лошадь, я знаю гораздо лучше. Поэтому ботинок, как связующее звено между могучим интеллектом, в данном случае Паненко, и автомобилем, в данном случае "Форд транзит", должен выглядеть соответствующим образом. Дело в том, что из трех точек, которыми соприкасается хомо сапиенс с продуктом гения инженерной мысли, ноги стоят особнячком. На руки редко надевают перчатки, поэтому контакт самый непосредственный, ягодицы, хотя и отделены тонким слоем хлопчатобумажной ткани, в управлении автомобилем в большинстве случаев имеют малое функциональное значение. Поэтому об обуви разговор особый. Дверь открылась, и я наконец увидел связующее звено. Жать на педали в Коленькиных полусапожках, готов пожертвовать зубом мудрости, гораздо тяжелее, чем делать то же самое в роликовых коньках.
- Миша, отнеси чемодан на станцию, я сейчас догоню. - Краснощеков проявлял нетерпение, завидев бежевую "шестерку", въезжавшую вслед за нами во двор станции.
- Вы не боитесь попасть в зависимость к белому порошку, минхерц? - Я сильно сомневался, что напарник сейчас меня догонит, зная, что машина принадлежит известному в определенных кругах ди-джею Карлито. Кручение виниловых дисков на рейвах он умело сочетал с распространением героина в среде петербургских наркоманов. Как говорил сам Карлито, "Я бы никогда не банковал, если бы не мой дозняк". Дозняк был действительно велик, два грамма чистого продукта в день. "Вот перекумарюсь, устроюсь на нормальную работу, накоплю денег и уеду жить к сестре в Израиль". Разговоры об отъезде в благодатные страны повторялись ежедневно, но суть дела не меняли. Образ жизни Карлито губительно сказывался на умственном и физическом развитии данного индивида. Молодой организм требовал явно большего, чем одна шоколадка "Баунти" в сутки, а именно таков и был дневной рацион Карлито, и он при своих ста восьмидесяти сантиметрах роста весил всего пятьдесят пять килограммов. При каждой встрече с другом детства Краснощеков начинал отчитывать эту заблудшую овцу, пытаясь достучаться до остатков разума, но сценарий повторялся с завидным постоянством. Ди-джей уверял фельдшера в том, что он ляжет в больницу, что осталось два чека, и заканчивалась исповедь предложением разнюхаться в последний раз. Краснощеков, будучи человеком безотказным в этих делах, сопротивлялся, как правило, недолго.
В пространство занимаемого мной удобного кресла вдруг вихрем ворвался Алексей и своим внезапным визитом разметал остатки скорбных мыслей.
"А зрак-то уже точечный", - прикинул я.
Почесывая живот, Краснощеков плюхнулся на топчан напротив меня:
- Хочешь пойдем, тоже взгреешься?
- Ты что, обалдел опять, ты же почти каждый день фигачишь, нет я пас! - сопровождая речь предостерегающими жестами, возмутился я.
- Да ладно тебе, Карлито соскакивает, сливает последние два чека и все. С другими заморачиваться не будем. - Краснощеков взял меня под руку и я, прокручивая в голове последние события личной жизни, к своему удивлению встал и пошел к бежевой "шестерке".
- Привет, старичок, хочешь раскумариться? - ко всем прочим недостаткам "диллер-джей" сильно картавил.
- Насыпешь, не обижусь. - Заваливаясь на заднее сидение и желая выглядеть отпетым негодяем, бросил я.
- Я тебе небольшую сделаю, а то мало осталось. - Карлито начал давить телефонной картой комочки белого порошка.
- Ты знаешь, что этот мудвин с Юрой Помойкой сделали? - Краснощеков попытался засмеяться, но вместо этого смачно рыгнул. - У него есть собака, - после вынужденной паузы продолжил рассказчик, - зовут ее Ава.
- Авочка моя, она у меня не торчит, - прокряхтел Карлито, не прекращая своего занятия.
- Да лучше бы уж торчала, так как из-за тебя жизнь у нее не сахар, - с укором произнес Алексей. - Так вот Авочка собака самостоятельная и гулять ходит одна. Потом сама приходит домой и лает, чтобы ей открыли дверь.
- Авочка моя, умная девочка. - С детской непосредственностью реагировал на кличку своей собаки любящий хозяин.
- В тот день было холодно, и эти два живодера, у которых из мозгов функционирует только спинной, надели на бедную сучку глухие штанишки и отправили ее гулять в таком виде. Мы-то с тобой знаем для чего собаки ходят гулять, а эти видимо решили, что найдется какой-нибудь доброхот, который поможет здоровенному доберману снять штаны и справить нужду. В результате Ава пришла домой вся обделавшаяся, - на этот раз Алексей заржал во все горло.
- Авочка моя, бедная малышка, обкакалась, золотко, штанишки пришлось выкинуть, но я тебе новые куплю, - Карлито, не меняя интонации, обращался к отсутствующему здесь четвероногому другу, - на, Миша, делай!
- Ничего себе "нежирную сделаю"! - замялся я, глядя на длинную дорогу, толщиной с мизинец.
- Оставь мне треть, я догонюсь. - Краснощеков был, как всегда, жаден до кайфа.
- Попробую, - обнадежил его я, втягивая в себя горькую гадость. Гадость, помимо того, что оказалась горькой, резко воняла какой-то органикой.
- Фу, что за мерзкий запах? - поинтересовался я, мужественно борясь с позывами к рвоте.
- Да человек вез килограмм в желудке из Голландии, - запросто объяснил мне происхождение запаха кинолог-эксперементатор.
Минут через десять по спине прокатил уже знакомый теплый поток. Язык во рту начал ворочаться медленнее, я стал навязчиво скоблить себе плечо, получая при этом необыкновенное удовольствие. Даже две трети карлитовской дорожки было для меня больше чем достаточно, и я начал, выражаясь языком моих благодетелей, подрубаться.
- Что-то муторно, пойду пройдусь, - парочка, сидящая на первом сидении, никак не отреагировала, продолжая говорить о чем-то своем. "Ну и черт с вами ", - подумал я и, открыв дверь, вышел на улицу.
Не зря говорят, что герик согревает. Действительно, на улице было необыкновенно тепло и тихо. Я бросил взгляд на часы - был полдень. Странно, в это время суток должно быть интенсивное движение, грохот трамваев, множество людей, ничего этого не было. Подогреваемый любопытством, я вышел со двора станции на улицу. Ничего страшного, если я чуть-чуть пройдусь, Краснощеков подождет меня, если вдруг нам дадут вызов. Надо купить чего-нибудь попить. Выйдя на Суворовский проспект, я с удивлением обнаружил отсутствие на углу Третьей Советской круглосуточного магазина. Удивление переросло в тревожную настороженность, которая обычно сопровождает события, невозможные для осмысления доступными разумными средствами. Что-то было не так. Собственно говоря, магазин никуда не делся, сместились вывески. Вместо "Продукты" появилось "Хоз. товары. Посуда". Постойте, ведь лет семь-восемь назад здесь действительно был такой магазин! Ощущение, что что-то не так, наконец заставило меня оглядеться по сторонам. Я обнаружил, что строго по середине проспекта, на сколько хватало глаз, в обе стороны не было никаких признаков автомобилей и пешеходов. Да и сам проспект был несколько видоизменен, но я не мог понять, чем же конкретно. Какое-то незнакомое доселе расположение домов, знаков, вывесок. Солнце для этого времени года стояло необычно высоко. Свет, проходящий через пелену серебристых облаков, заставлял дома и всю улицу выглядеть чересчур неестественно. Услышав за спиной шум подъезжающего троллейбуса, я спешно зашел на тротуар, и он прошуршал шинами в паре метров от меня. Салон был пуст, вернее, почти пуст. На задней площадке, держась за поручень, стояла дамочка, одетая несколько старомодно. Она смотрела в другую сторону, и разглядеть ее лица я не мог, но что-то неуловимо знакомое в ее образе насторожило меня. Троллейбус остановился в сотне метров от меня, и девушка сошла. Подойдя к витрине аптеки, она стала поправлять шляпу. И тут я понял, кто эта девушка, и где я ее видел.
"Не может быть, та самая, из сна!" - подумалось мне.
Я, не долго думая, устремился в ее сторону, ускоряя шаг. Девушка, видимо, удовлетворенная своим внешним видом, направилась к ближайшей парадной. Непонятно почему, во мне росла уверенность, что я должен во что бы то ни стало догнать ее и заглянуть в лицо. Видя, что она исчезла в парадной, я побежал. Оказавшись у дверей, я по какому-то наитию посмотрел на часы и удивился - полдень. "Наверное опять встали!" Исправлять это у меня времени не было, и я окунулся в полумрак и сырость.
Привыкнув к темноте, я обнаружил, что одна из дверей на первом этаже приоткрыта, и из-за нее слышны звуки удаляющихся шагов. Без лишних колебаний миновав ее, я понял, что стою в знакомом коридоре с золотыми вензелями на черных бархатных стенах. Знакомая обстановка подействовала на меня успокаивающе, и я отправился следом за таинственной дамой. Не доходя до лестницы, я обнаружил маленькую дверь, незамеченную мной в прошлый раз, так как она была отделана черным бархатом, как и стены, сливаясь с общим фоном. "Девушка там", - решил я и зашел внутрь. За дверью оказалась та самая комната, которую я видел сквозь стекло, правда интерьер несколько поменялся за счет отсутствовавшей на стене картины. Не увидев ни души в комнате, я отправился к тому, что меня больше всего интересовало, а именно - к левой двери. Проходя мимо зеркала, я почему-то побоялся в него смотреть и отвернулся. Рука опустилась на бронзовую ручку, отполированную множеством прикосновений, и нажала ее вниз.
Я оказался в огромном зале, по периметру которого располагались колонны и мраморные лежанки, потолок был неестественно высок, зал был хорошо освещен, но источника света я не видел. Посередине располагался бассейн, выложенный мраморными плитами с розовыми прожилками и затопленный водой. На краю бассейна стояла девушка. Я хотел рассмотреть ее лицо, заглянуть в глаза, но что-то, что было гораздо сильнее меня, останавливало и не давало это сделать. Пока я колебался, девушка развернулась и нырнула в бассейн. Подбежав к краю, я увидел, что потревоженная гладь воды превратила очертания девушки в разноцветные, размытые, сюрреалистические пятна.

* * *

- Эй, дядя, хватит рубиться, поговори с нами. - Краснощеков разметал в пух и прах мои грезы, призрачная пелена забвенья разом растворилась, и я снова очутился в дерматиновой реальности потрепанного салона "шестерки". Алексей пощелкал пальцем перед моим лицом:
- Ну и глаза у тебя, что же тебе привиделось, откровение Иоанна?
- Да! - это все, что мне удалось сказать. Только что увиденная история распадалась в моем мозгу на части подобно детской мозаике. Я тщетно пытался собрать ее воедино, и было не до разговоров. "Хорошо хоть осталось ощущение!" - подумалось мне.
Так всегда после насыщенного событиями сна остается странное чувство, которое хочется продлить, пестуя и повторяя растворяющиеся в памяти обрывки сновидений. Ощущение это сидит где-то в районе солнечного сплетения, но очень уж оно неуловимо, видимо, благодаря тому, что события, с которыми оно связано, происходили во сне, они слишком призрачны и нематериальны. Если вам когда-нибудь приходилось видеть любимого человека во сне, вы меня поймете.
- Слушайте, братцы, а всегда такие грезы, если сделаешь нормально?
- Нет, пока не заторчишь, у меня такого уже лет пять не было, - оживился Карлито, с остервенением скобля небритую щеку, - хотелось бы мне реанимировать такое состояние.
- Тебя самого скоро придется реанимировать, если не перекумаришься! - Краснощеков продолжал чморить горе ди-джея, играя роль стрелочника между отпетым наркотом и новообращенным.
- Нет, Леха, я все - ложусь в больницу, потом уезжаю в Израиловку к евреям, - навязчивая идея покинуть "северную пальмиру" никак не выходила из головы Карлито.
- Ну чем бы дитя не тешилось - лишь бы не вешалось, - иронично бросил Краснощеков, махнув рукой.
- Ладно, парни, я погнал, дайте мне феназепама, а я отсыплю вам на вечер, - его руки начали описывать круговые движения, имитируя поворот кругового колеса, а губы, сложившись трубочкой, издавали характерный звук, которым пользуются дети, желая показать своим сердобольным мамашам, как ездит автомобиль.
Совершив обоюдовыгодный бартер, мы покинули замкнутое пространство автомобиля и подставили свои физиономии под лучи скудного ноябрьского солнца. Я взглянул на часы, было 12:05. За нашими спинами раздался кудахтающий голос фордовского дизельного двигателя.
Паша Вафелька и его напарник на сегодня - доктор Ларчиков что-то обсуждали, бурно жестикулируя, вернее, размахивал руками только Пашечка, а Ларчиков лишь изредка рассеянно покачивал головой.
- Что у вас стряслось, бродяги, лаве не раздербанить? - с интонациями полного отморозка, Краснощеков обратился к спорщикам.
- Блин, да было бы что дербанить, Лешенька, - сложная гамма чувств исказила лицо Ларчикова, - мимо пятьдесят косарей грина только что пролетели со свистом! - добавил Вафелька, разводя пухлые ручки.
- По твоей вине, уродец, - буркнул водитель, стукнув кулаком по рулевому колесу.
- Да я-то тут причем? - взвизгнул Павлик, было видно, что его расстройство неподдельно.
- Расскажите, что случилось, мы, так уж и быть, вас рассудим. - По моим соображениям так можно расстраиваться только из-за больших денег.
- Второй раз такой случай не представится, так что уж тут права качать. Фортуна вместо улыбки показала нам свою прыщавую, грязную задницу, - не желая, видимо, вдаваться в подробности, ответил доктор.
Краснощеков, будучи очень любопытным молодым человеком, видя, что Ларчикова на откровенность не развести, быстро взял Пашечку под руку:
- Ладно, не жмись, расскажи что случилось. Я тебя кофейком угощу.
Я стал подниматься на третий этаж следом за ними, правда, с небольшой остановкой по дороге, отвлекшись на милое щебетание Настеньки.
- Михаилов, ты что, упоролся? - вопрос сопровождался лукавой улыбкой иезуита.
- С чего вы взяли, голубушка? - я был сильно удивлен такой проницательностью с ее стороны. "Откуда что берется?" - подумал я.
- Смотри, скоро будешь ходить ко мне, релашку клянчить! - она погрозила мне пальчиком.
- Э, нет, релашки у меня самого пруд пруди, а к тебе я приду с предложением руки и сердца! - тут я изловчился и чмокнул ее в шею.
Добравшись, наконец, до комнаты, я застал Краснощекова, внимательно слушавшего сбивчивый от переизбытка эмоций монолог Вафельки.
- ...приехали мы на хату, какой-то барыган застрелился, кровь, мозги, пистолет в руке, ну все дела. Входная дверь открыта, в квартире никого. Ну, вы же понимаете, квартира пустая, ментов еще нет, мы и решили оставить себе на память какой-нибудь сувенир.
- Какие же вы безнравственные сволочи, а как же клятва Гиппократа, как же восьмая заповедь, а, Пашечка? Как не укради? - с театральным пылом я схватил беднягу за плечи.
- Да отстань ты, дай человеку дорассказать. Сам что, лучше? - Краснощеков, большой любитель таких историй, выказывал нетерпение. Пашечка продолжал:
- Ну так вот, огляделись, поняли, что удачно зашли, осмотрели все потайные места и в последнюю очередь обратили свой взор на матрас, я-то, дурак, не заметил, что он двойной, поднял, посмотрел - там ничего нет. Ну, тут менты подтянулись, начали все записывать, актировать, а курсант какой-то смышленый поднял матрас, а там бабок видимо-невидимо. Пересчитали - пятьдесят две тысячи долларей.
В комнате как-то сразу сгустился воздух, и стало очень душно.
- Ну, ты, лох, Никитенко! - обратился к Паше официально по фамилии, Краснощеков. - Чему вас только в училище учили?
- Представляешь, Миша, нам столько бабла, вот бы мы зажгли не на шутку!
- Ты, Пашенька, лучше бы уж молчал, только душу травишь и искушаешь невинных юношей-романтиков. - После такой истории у меня, по идее, должны были запотеть очки.
- А знаете, что с Ларчиковым случилось? - Вафелька попытался улыбнуться, - он, когда мент матрас поднял, в обморок грохнулся, пришлось мне его нашатырем отнюхивать.
- Ладно в обморок, я бы, наверное, нарушился сразу, но ты, Паша, будь настороже, в медицине все случаи парные! - обнадежил его Краснощеков.
После таких душещипательных излияний, касающихся крупных сумм наличными, становится как-то грустно.
- Павел, не хотите ли принюхаться? - судя по вопросу, Алексей впал в полный пессимизм.
Паша улыбнулся, щечки толкнули очки наверх, отчего лицо приняло очень наивный вид.
- Нет, спасибо, к парному случаю хочу быть в здравом уме и твердой памяти.
- Ну, будь! - Краснощеков, создав отрицательное давление мощным носом, засосал свою порцию.
- Твое здоровье, Пашечка! - я последовал примеру Алексея.
Я становлюсь старше, а женщины все молодеют и скоро про меня скажут "хороший парень, но женат". Ведь когда-нибудь это случится. Зелье, которое я стал употреблять, все равно потащит за собой и сила воли тут не при чем, если так пойдет и дальше, я скоро стану как ди-джей Карлито. Вот две ипостаси моего искушения: женщины и "это", хотя одна, возможно, очень скоро исключит другую, но ни то, ни другое не вызывает у меня никакого страха. В голове стали появляться новые мысли, не затушеванные расхожими представлениями Минздрава о наркотиках. Проблема, видимо, гораздо глубже, и не в медицине дело, не в патологических изменениях. Не в деформации личности в том плане, что где она, здоровая личность? Многие люди и без наркотиков являются законченными ублюдками. Зря ругают, а, главное, жалеют наркоманов, большинство из них побывали на вершине блаженства, куда навряд ли может попасть обычный человек без определенной стимуляции. Скорее всего, завтра я буду думать совсем иначе, но сейчас есть то, что есть, а есть то, что сейчас.
- Хороший стаф у Карлито, - подал голос Краснощеков, - зря Вафелька не сделал, сразу бы успокоился.
- Он ждет парного случая, вдруг подфартит дураку, - мне вдруг очень захотелось поговорить, абсолютно все равно о чем. - А мы не ждем парного случая.
- Почему не ждем? - Краснощеков с удивлением поднял брови.
- А чего нам ждать? - Я развел руками, - у нас ведь и первого не было.
Напарник явно не расслышал то, что я сказал, и, в свою очередь, спросил:
- Чего первого?
- Ничего, - я вдруг понял, что ничего не смогу ему объяснить.
Сторонний наблюдатель, если бы ему посчастливилось слышать наш диалог, наверняка спутал бы нас с всенародными любимцами, героями МТВ Бивисом и Батхедом.
Прервав интеллектуальный разговор, Краснощеков носком пошарпанного рабочего "Доктора Мартенса" включил телевизор и мы окунулись в перипетии незамысловатого сюжета очередного полицейского сериала, из которого я запомнил лишь гипертрофированную женскую грудь и бесконечную пальбу из разных видов оружия.

* * *

Ближе к вечеру, когда ноябрьские сумерки охватили все вокруг, наше бдение у голубого экрана прервало напоминание, что мы все-таки на работе, нас позвали на вызов.
По дороге к месту происшествия Панков безобразнейшим баритоном выводил: "Мы бежали по тундре". Подобный прессинг на наши барабанные перепонки прибавил бодрости и желания жить.
"Где мчится поезд Воркута - Ленинград". На асфальте валялась груда тряпок, при ближайшем рассмотрении оказавшаяся тем, что когда-то было бабушкой.
- Откуда это она выпала? - спросил подоспевший вслед за нами местный участковый.
Мы все, как по команде, задрали головы вверх и стали осматривать окна верхних этажей.
- При ней документы есть? - спросил участковый.
- Вряд ли бабулька захватила с собой паспорт прежде, чем вышла из окна, но, если есть желание, можете обыскать потерпевшую, - Краснощеков сделал приглашающий жест к телу.
Мент глупо улыбнулся.
- Увольте, ребята, я пойду лучше соседей расспрошу, вон окно на шестом выбито, наверное оттуда сиганула старая.
- Ну ладно, вы к соседям, а мы в морг, акт напишите пожалуйста. - Краснощеков полез за временной тарой для упокоившейся (черным полиэтиленовым мешком) в карету.
- Я написал в акте, что у нее ничего нет, - страж порядка протягивал мне пожелтевший листок, исписанный какими-то детскими каракулями.
Читать эту дребедень не было никакого желания, потому что, знакомясь со всеми ментовскими актами, рапортами и другими видами профессионального эпистолярного жанра, меня охватывали душераздирающие тоска и стыд. И ювенильный подчерк подростка, измученного ночными поллюциями, и крайний дефицит словарного запаса - все это отупляло меня до крайности. Поэтому я, без лишних слов, сунул акт в карман и предоставил служителю закона исполнять свои обязанности подальше от нас. Помнится, на днях я присутствовал при написании очередной ментовской нетленки в исполнении молодого гаишника. Стоя рядом с ним в отделении милиции, где я находился в ожидании больного, которого должны были выпустить из клетки ко мне на осмотр, я невольно обратил внимание на то, как он со старательностью первоклассника, в первый раз заполняющего прописи, выводил что-то на листе фирменного бланка. То, что я прочел, в комментариях не нуждается. Это, как я понял, была объяснительная записка: "Остановив на углу Суворовского проспекта и улицы Салтыкова-Щедрого автомобиль "Мерсио-детс" грязного цвета и попросив предъявить документы у водителя, я услышал в ответ необоснованную грубость, оскорбляющую достоинство человека при исполнении служебных обязанностей. Я не отреагировал на грубость, а вежливо (при помощи дубинки) попросил водителя выйти из машины".
Окунувшись в воспоминания, я не заметил, как Краснощеков закончил возню с телом:
- Давай, Миша, потащили скорбный груз.
Погрузив остатки бабушки на носилки, мы поехали в сторону морга.
- Эх, Вафелька, дурак, сколько лаваша упустил, - пробормотал Коля Панков, вызвав этим воспоминания о недавно услышанной истории.
Мы не были расположены поддерживать дискуссию об упущенной возможности разбогатеть на халяву, пусть даже эта возможность предоставлялась и не нам. Коля, видимо, сочтя наше молчание за крайнюю степень скорби, решил не продолжать начатый монолог и единственное, что мы услышали за время поездки, это непонятно к чему относящееся: "Да и бабка эта еще...".

* * *

Переступая порог морга, возникает странное ощущение перехода в другую стихию, сродни тому, когда вступаешь в холодную, темную воду. Здесь чувствуется материальное прикосновение ко времени, довольно навязчивый намек на то, что все тленно. Не хочу показаться богохульником, но посещение морга напоминает мне посещение храма. И там и тут вечные истины и ритуальная сосредоточенность окружающего пространства. Длиннющий коридор, начинающийся сразу от дверей, символизирует собой вход в царство мертвых. Сразу бросаются в глаза грубо сколоченные ящики, составленные вдоль стен. Из этих ящиков, только отдаленно напоминающих гробы, гротескно торчат окоченевшие, синюшные кисти рук, ступни невостребованных покойников. В более привилегированном положении находятся востребованные родственниками умершие, с известными паспортными данными. Их предпоследний приют отделяется от коридора увесистыми металлическими дверями. В конце этого, не слишком веселого, путешествия попадаешь во внушительный по размерам ритуальный зал, стены которого оформлены черно-красными драпировками, по углам стоят более дорогие, чем в коридоре, гробы и обычно присутствует горстка родственников, забирающих своего покойного для того, что бы предать его либо огню, либо земле. В данный момент эта часть морга нас практически не интересовала. В предбаннике рядом с санитарской одна каталка была занята изрядно помятым трупом, рядом с которым суетилась группа людей в штатском. На полу стоял чемоданчик с какими-то принадлежностями.
- Опять какого-то барыгу завалили, - сделал предположение Краснощеков, с грохотом выгружая тело бабки на погнутую жесть каталки. Колесики мерзко заскрипели, и мы припарковали тележку невдалеке от криминалистов.
- Миша, сходи за санитарами, - Алексей с интересом уставился на то, что недавно было "новым русским".
Из-за дверей санитарской тянуло запахом свежеподжаренной колбасы. Санитары собирались поужинать. На мой стук вышел амбал в рванном белом халате, поверх которого был надет оранжевый коленкоровый передник.
- Приятного аппетита, мужики, мы вам подарочек доставили.
Нехотя, на ходу вытирая об себя руки и надевая резиновые перчатки, санитар направился к нашей клиентке. Я передал ему акт с описанием одежды, и мы с Красношековым обратили все свое внимание на слаженную работу судмедэкспертов. Сзади, за нашими спинами, раздавался приглушенный говор санитаров, раздевающих привезенное нами тело. Внезапно послышался характерный звук, я вздрогнул и насторожился. Все, включая криминалистов, как по команде, обернулись к источнику звука. Такое бывает, когда сыплются жетоны из покерного автомата, после того, как какой-нибудь счастливчик выбьет флешь-рояль, но что-то уж больно громко, да и нет здесь никаких покерных автоматов. Взглянув на напарника, я наткнулся на посеревшее, мгновенно осунувшееся лицо и понял, что произошло что-то ужасное. Проследив направление взгляда Алексея, я увидел санитара, держащего панталоны старухи, из которых рекою сыпались золотые царские червонцы. В том, что это были именно они, у меня не было никакого сомнения.
- А чего вы в акт это не вписали? - голос санитара был бесцветен, как ноябрьское утро. Сложная гамма эмоций прошлась по его лицу.
- А давайте сейчас впишем. - Краснощеков дрожащей рукой начал нащупывать шариковую ручку в нагрудном кармане.
- Эй, ребята, вы хоть знаете, что это такое? - человек в штатском, видимо старший в группе, отстранил Алексея, - дело серьезное, давайте я акт составлю, все надо бы сосчитать. Виктор, позвони в контору, пусть Фильченко приедет - это по его части, - обратился он к своему подчиненному и повернулся к нам:
- Где вы ее откопали, кто акт составлял?
Я детально описал место и время происшествия, в то время как Краснощеков, смирившись с невозможностью присвоить себе хотя бы пару червонцев, отошел в сторону и, закрыв глаза, прислонился к холодной, кафельной стене.
Я подошел к напарнику и встал рядом с ним. Безмолвно, не меняя позы, мы простояли минут десять.
Какой-нибудь здоровяк-моралист, протирая замшевой тряпочкой стекла очков в золотой оправе, заметил бы, что мы представляем собой пару безнравственных асоциальных типов, и наше расстройство по поводу случившегося слишком явно.
На работе мы рабы двойной морали и постоянно находимся в состоянии войны сами с собой, да и друг с другом. Безвольно, подчиняясь обстоятельствам, мы переходим то по одну, то по другую сторону баррикады, называемой совестью. А сил, чтобы занять правильную позицию, доказавшую истинность свою двумя тысячелетиями существования, не хватает. Я представлял себе, что было бы, если бы мы обнаружили червонцы по дороге в морг. Перед глазами проплывали видения роскошных автомобилей, дорогой квартиры, престижных курортов, длинноногих загорелых девиц и новые ботинки. Это было очень приятное, спокойное, тупое состояние. Тут прослеживается печальная закономерность - чем больше размеры золотого тельца, тем меньше считаешь свой поступок безнравственным и противоестественным. Вернувшись в ужасную действительность, я укрепился в мысли, что тот, кто подкидывает нам такие случаи, банкует судьбой, дал нам один единственный шанс. И мы его упустили.
- Мы никогда не будем об этом говорить и никогда никому не расскажем. - Краснощеков толкнул меня в бок, и мы направились к выходу из морга.
По дороге на станцию мы заехали в магазин: сегодня у Лапкиной день рождения. Чаепитие днем с поеданием торта и салатов, которые она готовить большой мастер, мы пропустили. И надеялись наверстать упущенное, тем более, что было еще пара поводов, чтобы выпить: крах внезапного обогащения, закончившееся действие героина, да и вообще!
Елена Лапкина была компанейским сотрудником и для представительницы прекрасного пола необычайно смышлена.
- Лапкина, пошли наверх для процедуры поздравления! - заорал Краснощеков, увидев в дверях станции именинницу, кстати, как и мы, только что приехавшую с вызова. В его кармане многозначительно звякнуло. Удивительный человек: только что готов был в петлю лезть и вон уже флиртует с Леной.
- Знаешь, Лена, у тебя очень подходящее для любовницы имя, - заметил Алексей, помогая тащить остатки стряпни к нам в комнату.
- Это почему же? - Лапкина притворно оскорбилась.
- Всех его телок зовут Ленами, - вставил я.
- А, кто тебе, Михаилов, сказал, что я буду спать с Краснощековым? - устраиваясь поудобнее в кресле, спросила она.
Краснощеков открыл бутылку и, разливая пиво по стаканам, нехотя заметил:
- Вот мы сейчас тебя наклофелиним и тогда посмотрим, будешь или не будешь.
В отличии от большинства девушек, Лена не обижалась на грубовато-медицинские шутки. Сама могла отмочить и не такое.
- Ну, с днем рождения, Леночка, ты у нас самая любимая, говорю искренне, - Алексей реабилитировался тостом и мы чокнулись.
Несмотря на безобразия, которые мы учинили над своими организмами, пиво подействовало должным образом, и потекла приятная, непринужденная беседа.
- Я хотела бы продолжить тему любовниц, - после выпитого настроение Лапкиной стало игривым, она кокетливо закинула ногу на ногу и уставилась на нас, переваривающих ее предложение.
- Хорошо, ты когда-нибудь занималась любовью с женщиной? - задал я вопрос не совсем по теме.
- Да... - не сразу ответила она.
- Ну, и как впечатления?
- Впечатление двоякое, с одной стороны, хорошо то, что девушки, как правило, чистенькие, аккуратные и от них хорошо пахнет. Но не хватает той степени жестокости, которая присуща сексу с мужчиной.
- Ну в таком случае, Леночка, ты не настоящая лесбиянка, как и мы не настоящие педики, однополая связь интересует нас только в плане эксперимента, - присоединился к нам Краснощеков.
- А вы что, трахались с мужиками? - Лапкина все больше проявляла интерес к теме разговора.
- Нет, пока нет, но один психолог сказал мне, что я являюсь латентным гомосексуалистом, - ответил я.
- Объясни мне, глупой этот, мудреный термин, - Елена потянулась за сигаретой.
- Да уж, коллега, будьте скромнее, перестаньте выпендриваться, - Алексей по-голливудски щелкнул "Ронсоном", давая Лене прикурить.
- Охотно, - начал я, - мой приятель спросил, какой позе я отдаю предпочтение в сексе и, узнав, что меня больше всего возбуждает коленно-локтевая, пояснил: раз я предпочитаю не видеть лица партнера, значит у меня склонность к садизму. А все садисты являются латентными гомосексуалистами.
- Очень исчерпывающее по своей непонятности объяснение, вам приятель не поведал признаков латентной зоофилии? - захихикал Краснощеков, - а то я в последние время на черепашек западать стал, очень часто хожу в зоомагазин.
- С каким удовольствием и самозабвением мы говорим о вещах противоестественных и богопротивных и вообще поем гимн греху! - внезапно меня охватило какое-то внутреннее беспокойство, как будто все, что сегодня произошло, сконцентрировалось и с последней фразой напарника, с негодованием выплеснулось наружу, - вместо того, что бы заниматься поисками смысла жизни, используя в разговоре похабные категории и смакуя подробности того, о чем даже думать-то грешно, нам надо заниматься поисками, используя другой источник вдохновения, - я затянулся и продолжил, - все жизненные истины просты, ответы на все вопросы уже найдены и главное, что мы все это знаем, но перестроить свое мировоззрение нам лень, ведь нужно больше думать. А думать это значит работать, а не баловаться этим уникальным механизмом, данным нам природой. Сознание - это ключ и, чтобы открыть дверь этим ключом, нужны руки, а руки у нас грязные.
При этих моих словах Краснощеков убрал руку с талии Лапкиной и в недоумении уставился на меня:
- Ты, что , Михайлов, с двух бутылок пива убрался или на тебя снизошло сатори?
- Чаще святое писание надо читать и о Боге думать, - я продолжал мерить комнату шагами.
- Бога нет, - произнес Алексей сакраментальную фразу, - и, оттоптав эту бренную землю, ты отправишься в небытие, недолгое время покормив червей.
- Докажи, что его нет, - возмутился я.
- Э, нет, это вы сударь должны доказать, что он существует, - возразила Елена.
- Я все пытаюсь себе это доказать, но в последний момент что-то не срастается, и, пока мы не уверены ни в том, ни в другом, грешить, дорогие мои, надо поменьше! - я плюхнулся на диван рядом с Лапкиной.
- Доказать это не представляется возможным никому из живых, а мертвым доказательства ни к чему. Что о грехе, то это понятие растяжимое. - Краснощеков положил руку на коленку Леночки. Его полузакрытые, с хитрыми морщинками по углам, глаза пристально смотрели на меня. Я поежился, поняв, что мы думаем об одном и том же.
- Вы ведь, сударыня, не откажитесь позаниматься сексом втроем?-спросил Алексей, неожиданно повернувшись к Леночке.
Неожиданно для нас она с абсолютно серьезным видом ответила:
- Почему бы и нет.
Дальнейшие события в очередной раз доказали мне мою бесхребетность и то, что произошло, затушило благочестивый порыв найти выход из создавшегося нравственного тупика. Лена оказалась ласковой и нежной, при всем при этом ее движения были расчетливы и точны, чего нельзя было сказать о нас. Я, например, расслабился полностью, только когда Краснощеков погасил свет...
Через полчаса мы лежали на сдвинутых топчанах, предаваясь релаксу.
- Неординарные ощущения, - Краснощеков жадно затянулся.
- Я больше с вами, волками, на такие темы разговаривать не буду! - перебила его Лена.
Я приподнялся на локтях и посмотрел на нее. Она улыбалась и дрожащими пальцами пыталась застегнуть блузку. Затем, видя что с дрожью ей не справиться, она выхватила сигарету из только что ласкавших ее пальцев Алексея и сделала глубокую затяжку.
- А я в следующий раз, а в том, что он будет иметь место, я не сомневаюсь, возьму с собой черепашку. - Краснощеков сохранял способность шутить в любой ситуации.- Коллеги, проявите милосердие, угостите кто-нибудь чайком! - ворвался я на кухню-столовую до боли знакомой двадцать седьмой станции "скорой помощи".
В девять утра на кухне всегда многолюдно - старая смена еще не ушла, ее распирает от вчерашних событий, а новая уже заступила, и, устав от домашней скуки, с удовольствием окунается в атмосферу свежих баек и сплетен. В тесном суточном общении утрачиваются понятия мужчины и женщины, все превращаются в коллег. Появляются некоторые нюансы, которые не присущи людям в повседневной жизни.
Выклянчив пакетик вожделенного "Липтона", я присоединился к аудитории, в основном состоявшей из молодых девушек-фельдшеров, которые с интересом внимали очередной скабрезной истории доктора Вислоухова.
- Вызвали, короче, нас вчера на стройку к крановщице, - вещал Вислоухов, теребя клиновидную бородку, - приезжаем, нас встречает прораб и говорит, что там наверху, в кабине башенного крана, у них проблема. Ну, мы спрашиваем, что за проблема, а он в ответ хихикает, как последний кретин. Мы естественно пытаемся прояснить ситуацию. Как всегда, много народу, и ничего не понятно. Прораб, урод, говорит: "Полезайте наверх, сами посмотрите!".
- Леонид Израилевич, неужели вы полезли на кран? - недоумевает смазливая фельдшерица.
- Нет, я уже, Настенька, немолодой, чтобы по кранам за крановщицами лазать. Можно и голову расшибить, а как вы, наверное, знаете, голова не парный орган, - доктор Вислоухов как всегда полон сарказма, - мы вызвали пожарных с лестницей, и они уже снимали их с верхотуры.
- Кого их? - бесстыдно забирая последний пряник из пошарпанной пластмассовой вазочки, поинтересовался я.
- Так вот в этом все и дело, - Вислоухов сделал приличный глоток кофе и обвел аудиторию хитрым взглядом. Мхатовская пауза возымела немедленное действие: девицы перестали жевать, - оказывается в обеденный перерыв к крановщице залез молодой рабочий, желая в интимной обстановке за ней поухаживать...
- Поухаживать, это как? - перебив доктора, поинтересовалась Настенька, тут же краснея под моим двусмысленным взглядом.
- Ну, как, милая, засадить он ей хотел, - не люблю, когда притворяются.
- Совершенно верно! - поддержал меня Вислоухов, - сделать-то он это сделал, а вот обратно никак.
- Как же это никак? - не унималась Анастасия.
- Непроизвольный спазм мускулатуры влагалища, - Вислоухов опять остановился, закурил, - бывает же такое, правда, девушки? Обстановка явно экстремальная, вот это и послужило причиной.
- И что же вы сделали, Леонид Израилевич? - поперхнувшись от смеха дымом, спросила Лена Лапкина.
- Подожди, подожди! - угомонил ее Вислоухов, - представьте, при всем честном народе, а народу собралось как в Вудстоке, эту парочку спускают по пожарной лестнице на землю. Ситуация, прямо скажем, не дай Бог никому. Он так и стоит, спустив штаны и пристроившись к ней сзади.
Аудитория давилась от смеха, нет ничего смешнее глупого положения, в которое попадает брат твой ближний.
- При хорошем знании анатомии и физиологии, - продолжал Вислоухов, - ответ приходит быстро: любовничков в карету, два пальца в анус крановщице, и пикантный железнодорожный составчик сам собою разделился на вагончики. Так что, оказавшись в подобной ситуации, поступайте именно так! Вот вам совет старого импотента.
- Донт факинг мув! - жирная шейка молодого фельдшера Пашечки по прозвищу "вафелька" оказалась в цепких лапах как всегда опоздавшего на работу Краснощекова.
- Привет, маньяки! - поздоровался Краснощеков, выпуская позеленевшего Пашечку из своих объятий.
- Вислоухов, какой вокруг тебя чудесный курятник, - объемное вместилище суетной сущности Краснощекова переместилось поближе к девицам, - опять свои пошлые истории рассказываешь?
Вислоухов сделал вид, что обиделся:
- Не пошлые истории, а познавательная лекция на тему выхода из нестандартных ситуаций во время коитуса!
- И ты, Брут, с ними? - потеснив меня на стуле, с упреком бросил Алексей, - неужели ты что-либо не знаешь про секс?
- Теперь все! - ответил я, накрывая своей ладонью Настенькину руку, отчего ее смазливая мордашка покраснела.
- Значит, ты больше не гомологичный сексуал, а обычный бабник, бросил меня, - гримаса притворного страдания исказила лицо Краснощекова.
- Кстати, анекдот на эту тему хотите? - Вислоухов снова сконцентрировал внимание аудитории на себе и, не дождавшись ответа, начал. - Встречаются два приятеля, которые не виделись со школьных времен. Один - другому:
"Как живешь, дружище, что у тебя нового?"
Тот отвечает:
"Все нормально, только вот, знаешь, я геем стал".
Первый:
"Ого, как круто, у тебя, наверное машина, квартира, все дорогое, престижное?".
"Да нет, в коммуналке живу, комната девять метров".
"Ну тогда, наверное, по дорогим клубам ходишь, кокаин нюхаешь?"
"Да нет, раз в месяц в пивнушку зайду - и все."
"Ну тогда у тебя любовник, конечно, супер звезда", - недоумевает первый.
"Да нет, сосед по коммуналке", - отвечает второй.
"Так какой же ты гей, ты пидор!"
Краснощеков, неосмотрительно сделав приличный глоток чая, от смеха выплюнул его обратно в чашку.
- 8652 бригада, поехали! - прохрипел селектор.
- Ну, блин, чай не дали допить, - проворчал я.
- Поехали, спасем чью-нибудь задницу. - Краснощеков хлопнул меня по плечу и шумно встал.
Спасать чью-то задницу нам пришлось почти что в прямом смысле.
Дверь квартиры, на которую поступил вызов, нам открыла симпатичная пустоглазая девушка, которая, прикрыв ладошкой рот, глупо хихикала.
- В чем дело, мадам? - сразу определив по внешнему виду принадлежность дамочки к представительницам древнейшей профессии, поинтересовался я.
- Проходите на кухню, сами увидите.
На кухне мы поздоровались с лысоватым, толстеньким мужчиной, лет пятидесяти, сидящим на табуретке в костюме Адама.
- Ой, слава богу, мужчины! - обрадовался он нам, вытирая платком пот со лба, - видите ли, ребята, я тут застрял.
- Где это Вы застряли? - обходя вокруг пострадавшего, изумился Краснощеков.
- Да вот, видите ли, не совсем я, а чертова табуретка, кто такие делает?! - вознегодовал старый развратник, при этом оставаясь совершенно неподвижным.
Подчиняясь смутной догадке, я опустился на колени и заглянул под табуретку, желая оценить обстановку снизу.
- М-да! - проговорил я, не сразу поняв что увидел, - как это вас так угораздило?
- Да вот, понимаете, жена уехала в командировку, и я решил расслабиться: вызвал Юленьку из агентства.
- Так это что, она вас так? - влез в разговор Краснощеков,стоя на коленях и давясь от смеха.
- Да нет же, Юленька тут не причем, во всем виноват дизайнерский зуд какого-то деревенского столяра, ну кому еще в голову придет вырезать в центре сидения сердечко.
До нас с напарником постепенно начала доходить суть происходящего. Видимо, в некоторой расслабухе после секса пожилой ловелас уселся голым задом на коварную табуретку и его мошонка, вместе со всем содержимым, попала в просвет рокового сердечка. Судя по всему, мужчина резко встал и в результате механического повреждения произошел разрыв сосуда. Таким образом, из-за развившегося отека и гематомы мошонка страдальца приобрела размеры мошонки более крупного млекопитающего, к примеру слона, и уже никак не могла покинуть отверстие самостоятельно, без постороннего квалифицированного вмешательства. Дальнейший рассказ потерпевшего полностью подтвердил наши умозаключения.
- Мужики, спасите, я вас отблагодарю, только сделайте что-нибудь! - несмотря на наготу и довольно умеренную температуру воздуха в помещении, старикан обильно потел.
Мы, как представители мужского пола, тоже больше всего в жизни беспокоимся о целостности и работоспособности своих детородных органов и, несмотря на приобретенные за годы работы цинизм и жесткосердие, искренне сопереживали бедняге.
- Да уж понятно надо что-то делать, не будите же вы, как Вини Пух, ждать неделю, - при этих моих словах в дверях раздалось бесцеремонное хихикание девицы, о существовании которой мы на некоторое время забыли.
- Пожалуйста, подождите в комнате, - одернул я ее.
- А может отпилить? - не обращая на наш диалог внимания задумчиво произнес Краснощеков.
- Это, что отпилить? - насторожился пленник табуретки.
- Нет, нет не то, что вы подумали, кошелек Гаргантюа мы трогать не будем, мы собираемся распилить капкан, поймавший вас, - Алексей еле сдерживал смех.
- Только смотрите осторожнее, а то... вы ведь меня понимаете.
- Мы вас понимаем и сделаем все, что в наших силах.
После детального изучения строения табуретки, выяснилось, что сидение изготовлено из цельной деревянной доски. При таком раскладе ножовкой по металлу, которую мы нашли в туалете, освободить узника, не причинив ему вреда, нам бы не удалось.
Как не прискорбно, но на месте ничего не сделать, это опасно, надо ехать в стационар.
- Что, совсем ничего не сделать? - сник бедолага.
- Ничего, надо ехать.
- Я ведь ходить не могу, как же мы поедем?
- Госпитализацию мы берем на себя, сейчас все устроим, - уверенность прозвучавшая в голосе Краснощекова убедила и меня. - Самое главное вас одеть, понадобится что-нибудь длинное. У вас пальто есть?
- Да есть, дубленка в прихожей висит.
- Миша, сходи за дубленкой, а я поищу что-нибудь заменяющее брюки. - Напарник вошел в образ главнокомандующего.
Выйдя в коридор, я позвонил диспетчеру, с целью уточнения места госпитализации. Когда дело дошло до диагноза, то формулировка его и обстоятельства травмы вызвали бурю восторга у персонала центральной диспетчерской, в основном состоящей из женщин.
- Вы еще в ТСБ позвоните, вызовите журналистов с камерами, пусть обо мне весь город знает! - любитель расслабиться в отсутствии жены явно был расстроен.
- Не волнуйтесь, это вынужденный звонок, мы должны выяснить, какой стационар сегодня дежурит, - попытался успокоить его Алексей, появившись на кухне с парой шерстяных чулок, по-видимому принадлежащих жене нашего клиента.
- Это еще зачем, что я, пидор, что ли? - ловелас подпрыгнул бы на месте, если бы мог.
- Ну, один раз не пидорас, а на улице мороз, - заметил Краснощеков, - надо же вас как-то утеплить.
Мужик в отчаяние махнул рукой:
- Делайте, что хотите, мне уже все равно.
Процессия, появившаяся в дверях парадной, согнала с водителя Коли Панкова остатки сна, увидев нас, он заржал, как конь. Краснощеков стал делать ему страшные рожи, намекая на серьезность ситуации, но в конце концов не выдержал и сам стал давиться от смеха.
Пострадавший, учитывая невозможность передвигать ногами, висел, обхватив нас за шеи руками, сзади, согнувшись в три погибели и придерживая табуретку, семенила путана. Картину дополняли торчавшие из под полы дубленки женские шерстяные чулки.
Все треволнения кончились благополучно и для больного и для нас. Мужика в условиях стационара быстро освободили, и он мог смело грешить дальше, а мы были щедро отблагодарены и, мчась по Невскому проспекту, философствовали на тему супружеской неверности.
- Мужчины женитесь, женщины мужайтесь! Так сказал бы доктор Вислоухов, - заметил я.
Проскрипев последние метры по свежевыпавшему снегу, машина, повинуясь гидравлическому шаманству, вызванному к жизни движением стопы Коли Паненко, замерла на стоянке перед нашей станцией. Мне почему-то стало интересно, какие ботинки сегодня на Николае. Этим летом на пляже в "Солнечном" я вытаскивал автомобиль из песка, в коем тот благополучно завяз по моей неосмотрительности. Жать на педали пришлось голыми ступнями, и я ощутил большую разницу между управлением железным конем в ботинке и тем, как я делал это сейчас. Это был очень тесный контакт. Машина слушалась меня беспрекословно, я был ее частью, на мой взгляд, самой глупой частью, но это ничего. До сих пор для меня остается загадкой то, как устроен автомобиль, и как эта груда железа может ездить без лошади. Как устроена лошадь, я знаю гораздо лучше. Поэтому ботинок, как связующее звено между могучим интеллектом, в данном случае Паненко, и автомобилем, в данном случае "Форд транзит", должен выглядеть соответствующим образом. Дело в том, что из трех точек, которыми соприкасается хомо сапиенс с продуктом гения инженерной мысли, ноги стоят особнячком. На руки редко надевают перчатки, поэтому контакт самый непосредственный, ягодицы, хотя и отделены тонким слоем хлопчатобумажной ткани, в управлении автомобилем в большинстве случаев имеют малое функциональное значение. Поэтому об обуви разговор особый. Дверь открылась, и я наконец увидел связующее звено. Жать на педали в Коленькиных полусапожках, готов пожертвовать зубом мудрости, гораздо тяжелее, чем делать то же самое в роликовых коньках.
- Миша, отнеси чемодан на станцию, я сейчас догоню. - Краснощеков проявлял нетерпение, завидев бежевую "шестерку", въезжавшую вслед за нами во двор станции.
- Вы не боитесь попасть в зависимость к белому порошку, минхерц? - Я сильно сомневался, что напарник сейчас меня догонит, зная, что машина принадлежит известному в определенных кругах ди-джею Карлито. Кручение виниловых дисков на рейвах он умело сочетал с распространением героина в среде петербургских наркоманов. Как говорил сам Карлито, "Я бы никогда не банковал, если бы не мой дозняк". Дозняк был действительно велик, два грамма чистого продукта в день. "Вот перекумарюсь, устроюсь на нормальную работу, накоплю денег и уеду жить к сестре в Израиль". Разговоры об отъезде в благодатные страны повторялись ежедневно, но суть дела не меняли. Образ жизни Карлито губительно сказывался на умственном и физическом развитии данного индивида. Молодой организм требовал явно большего, чем одна шоколадка "Баунти" в сутки, а именно таков и был дневной рацион Карлито, и он при своих ста восьмидесяти сантиметрах роста весил всего пятьдесят пять килограммов. При каждой встрече с другом детства Краснощеков начинал отчитывать эту заблудшую овцу, пытаясь достучаться до остатков разума, но сценарий повторялся с завидным постоянством. Ди-джей уверял фельдшера в том, что он ляжет в больницу, что осталось два чека, и заканчивалась исповедь предложением разнюхаться в последний раз. Краснощеков, будучи человеком безотказным в этих делах, сопротивлялся, как правило, недолго.
В пространство занимаемого мной удобного кресла вдруг вихрем ворвался Алексей и своим внезапным визитом разметал остатки скорбных мыслей.
"А зрак-то уже точечный", - прикинул я.
Почесывая живот, Краснощеков плюхнулся на топчан напротив меня:
- Хочешь пойдем, тоже взгреешься?
- Ты что, обалдел опять, ты же почти каждый день фигачишь, нет я пас! - сопровождая речь предостерегающими жестами, возмутился я.
- Да ладно тебе, Карлито соскакивает, сливает последние два чека и все. С другими заморачиваться не будем. - Краснощеков взял меня под руку и я, прокручивая в голове последние события личной жизни, к своему удивлению встал и пошел к бежевой "шестерке".
- Привет, старичок, хочешь раскумариться? - ко всем прочим недостаткам "диллер-джей" сильно картавил.
- Насыпешь, не обижусь. - Заваливаясь на заднее сидение и желая выглядеть отпетым негодяем, бросил я.
- Я тебе небольшую сделаю, а то мало осталось. - Карлито начал давить телефонной картой комочки белого порошка.
- Ты знаешь, что этот мудвин с Юрой Помойкой сделали? - Краснощеков попытался засмеяться, но вместо этого смачно рыгнул. - У него есть собака, - после вынужденной паузы продолжил рассказчик, - зовут ее Ава.
- Авочка моя, она у меня не торчит, - прокряхтел Карлито, не прекращая своего занятия.
- Да лучше бы уж торчала, так как из-за тебя жизнь у нее не сахар, - с укором произнес Алексей. - Так вот Авочка собака самостоятельная и гулять ходит одна. Потом сама приходит домой и лает, чтобы ей открыли дверь.
- Авочка моя, умная девочка. - С детской непосредственностью реагировал на кличку своей собаки любящий хозяин.
- В тот день было холодно, и эти два живодера, у которых из мозгов функционирует только спинной, надели на бедную сучку глухие штанишки и отправили ее гулять в таком виде. Мы-то с тобой знаем для чего собаки ходят гулять, а эти видимо решили, что найдется какой-нибудь доброхот, который поможет здоровенному доберману снять штаны и справить нужду. В результате Ава пришла домой вся обделавшаяся, - на этот раз Алексей заржал во все горло.
- Авочка моя, бедная малышка, обкакалась, золотко, штанишки пришлось выкинуть, но я тебе новые куплю, - Карлито, не меняя интонации, обращался к отсутствующему здесь четвероногому другу, - на, Миша, делай!
- Ничего себе "нежирную сделаю"! - замялся я, глядя на длинную дорогу, толщиной с мизинец.
- Оставь мне треть, я догонюсь. - Краснощеков был, как всегда, жаден до кайфа.
- Попробую, - обнадежил его я, втягивая в себя горькую гадость. Гадость, помимо того, что оказалась горькой, резко воняла какой-то органикой.
- Фу, что за мерзкий запах? - поинтересовался я, мужественно борясь с позывами к рвоте.
- Да человек вез килограмм в желудке из Голландии, - запросто объяснил мне происхождение запаха кинолог-эксперементатор.
Минут через десять по спине прокатил уже знакомый теплый поток. Язык во рту начал ворочаться медленнее, я стал навязчиво скоблить себе плечо, получая при этом необыкновенное удовольствие. Даже две трети карлитовской дорожки было для меня больше чем достаточно, и я начал, выражаясь языком моих благодетелей, подрубаться.
- Что-то муторно, пойду пройдусь, - парочка, сидящая на первом сидении, никак не отреагировала, продолжая говорить о чем-то своем. "Ну и черт с вами ", - подумал я и, открыв дверь, вышел на улицу.
Не зря говорят, что герик согревает. Действительно, на улице было необыкновенно тепло и тихо. Я бросил взгляд на часы - был полдень. Странно, в это время суток должно быть интенсивное движение, грохот трамваев, множество людей, ничего этого не было. Подогреваемый любопытством, я вышел со двора станции на улицу. Ничего страшного, если я чуть-чуть пройдусь, Краснощеков подождет меня, если вдруг нам дадут вызов. Надо купить чего-нибудь попить. Выйдя на Суворовский проспект, я с удивлением обнаружил отсутствие на углу Третьей Советской круглосуточного магазина. Удивление переросло в тревожную настороженность, которая обычно сопровождает события, невозможные для осмысления доступными разумными средствами. Что-то было не так. Собственно говоря, магазин никуда не делся, сместились вывески. Вместо "Продукты" появилось "Хоз. товары. Посуда". Постойте, ведь лет семь-восемь назад здесь действительно был такой магазин! Ощущение, что что-то не так, наконец заставило меня оглядеться по сторонам. Я обнаружил, что строго по середине проспекта, на сколько хватало глаз, в обе стороны не было никаких признаков автомобилей и пешеходов. Да и сам проспект был несколько видоизменен, но я не мог понять, чем же конкретно. Какое-то незнакомое доселе расположение домов, знаков, вывесок. Солнце для этого времени года стояло необычно высоко. Свет, проходящий через пелену серебристых облаков, заставлял дома и всю улицу выглядеть чересчур неестественно. Услышав за спиной шум подъезжающего троллейбуса, я спешно зашел на тротуар, и он прошуршал шинами в паре метров от меня. Салон был пуст, вернее, почти пуст. На задней площадке, держась за поручень, стояла дамочка, одетая несколько старомодно. Она смотрела в другую сторону, и разглядеть ее лица я не мог, но что-то неуловимо знакомое в ее образе насторожило меня. Троллейбус остановился в сотне метров от меня, и девушка сошла. Подойдя к витрине аптеки, она стала поправлять шляпу. И тут я понял, кто эта девушка, и где я ее видел.
"Не может быть, та самая, из сна!" - подумалось мне.
Я, не долго думая, устремился в ее сторону, ускоряя шаг. Девушка, видимо, удовлетворенная своим внешним видом, направилась к ближайшей парадной. Непонятно почему, во мне росла уверенность, что я должен во что бы то ни стало догнать ее и заглянуть в лицо. Видя, что она исчезла в парадной, я побежал. Оказавшись у дверей, я по какому-то наитию посмотрел на часы и удивился - полдень. "Наверное опять встали!" Исправлять это у меня времени не было, и я окунулся в полумрак и сырость.
Привыкнув к темноте, я обнаружил, что одна из дверей на первом этаже приоткрыта, и из-за нее слышны звуки удаляющихся шагов. Без лишних колебаний миновав ее, я понял, что стою в знакомом коридоре с золотыми вензелями на черных бархатных стенах. Знакомая обстановка подействовала на меня успокаивающе, и я отправился следом за таинственной дамой. Не доходя до лестницы, я обнаружил маленькую дверь, незамеченную мной в прошлый раз, так как она была отделана черным бархатом, как и стены, сливаясь с общим фоном. "Девушка там", - решил я и зашел внутрь. За дверью оказалась та самая комната, которую я видел сквозь стекло, правда интерьер несколько поменялся за счет отсутствовавшей на стене картины. Не увидев ни души в комнате, я отправился к тому, что меня больше всего интересовало, а именно - к левой двери. Проходя мимо зеркала, я почему-то побоялся в него смотреть и отвернулся. Рука опустилась на бронзовую ручку, отполированную множеством прикосновений, и нажала ее вниз.
Я оказался в огромном зале, по периметру которого располагались колонны и мраморные лежанки, потолок был неестественно высок, зал был хорошо освещен, но источника света я не видел. Посередине располагался бассейн, выложенный мраморными плитами с розовыми прожилками и затопленный водой. На краю бассейна стояла девушка. Я хотел рассмотреть ее лицо, заглянуть в глаза, но что-то, что было гораздо сильнее меня, останавливало и не давало это сделать. Пока я колебался, девушка развернулась и нырнула в бассейн. Подбежав к краю, я увидел, что потревоженная гладь воды превратила очертания девушки в разноцветные, размытые, сюрреалистические пятна.

* * *

- Эй, дядя, хватит рубиться, поговори с нами. - Краснощеков разметал в пух и прах мои грезы, призрачная пелена забвенья разом растворилась, и я снова очутился в дерматиновой реальности потрепанного салона "шестерки". Алексей пощелкал пальцем перед моим лицом:
- Ну и глаза у тебя, что же тебе привиделось, откровение Иоанна?
- Да! - это все, что мне удалось сказать. Только что увиденная история распадалась в моем мозгу на части подобно детской мозаике. Я тщетно пытался собрать ее воедино, и было не до разговоров. "Хорошо хоть осталось ощущение!" - подумалось мне.
Так всегда после насыщенного событиями сна остается странное чувство, которое хочется продлить, пестуя и повторяя растворяющиеся в памяти обрывки сновидений. Ощущение это сидит где-то в районе солнечного сплетения, но очень уж оно неуловимо, видимо, благодаря тому, что события, с которыми оно связано, происходили во сне, они слишком призрачны и нематериальны. Если вам когда-нибудь приходилось видеть любимого человека во сне, вы меня поймете.
- Слушайте, братцы, а всегда такие грезы, если сделаешь нормально?
- Нет, пока не заторчишь, у меня такого уже лет пять не было, - оживился Карлито, с остервенением скобля небритую щеку, - хотелось бы мне реанимировать такое состояние.
- Тебя самого скоро придется реанимировать, если не перекумаришься! - Краснощеков продолжал чморить горе ди-джея, играя роль стрелочника между отпетым наркотом и новообращенным.
- Нет, Леха, я все - ложусь в больницу, потом уезжаю в Израиловку к евреям, - навязчивая идея покинуть "северную пальмиру" никак не выходила из головы Карлито.
- Ну чем бы дитя не тешилось - лишь бы не вешалось, - иронично бросил Краснощеков, махнув рукой.
- Ладно, парни, я погнал, дайте мне феназепама, а я отсыплю вам на вечер, - его руки начали описывать круговые движения, имитируя поворот кругового колеса, а губы, сложившись трубочкой, издавали характерный звук, которым пользуются дети, желая показать своим сердобольным мамашам, как ездит автомобиль.
Совершив обоюдовыгодный бартер, мы покинули замкнутое пространство автомобиля и подставили свои физиономии под лучи скудного ноябрьского солнца. Я взглянул на часы, было 12:05. За нашими спинами раздался кудахтающий голос фордовского дизельного двигателя.
Паша Вафелька и его напарник на сегодня - доктор Ларчиков что-то обсуждали, бурно жестикулируя, вернее, размахивал руками только Пашечка, а Ларчиков лишь изредка рассеянно покачивал головой.
- Что у вас стряслось, бродяги, лаве не раздербанить? - с интонациями полного отморозка, Краснощеков обратился к спорщикам.
- Блин, да было бы что дербанить, Лешенька, - сложная гамма чувств исказила лицо Ларчикова, - мимо пятьдесят косарей грина только что пролетели со свистом! - добавил Вафелька, разводя пухлые ручки.
- По твоей вине, уродец, - буркнул водитель, стукнув кулаком по рулевому колесу.
- Да я-то тут причем? - взвизгнул Павлик, было видно, что его расстройство неподдельно.
- Расскажите, что случилось, мы, так уж и быть, вас рассудим. - По моим соображениям так можно расстраиваться только из-за больших денег.
- Второй раз такой случай не представится, так что уж тут права качать. Фортуна вместо улыбки показала нам свою прыщавую, грязную задницу, - не желая, видимо, вдаваться в подробности, ответил доктор.
Краснощеков, будучи очень любопытным молодым человеком, видя, что Ларчикова на откровенность не развести, быстро взял Пашечку под руку:
- Ладно, не жмись, расскажи что случилось. Я тебя кофейком угощу.
Я стал подниматься на третий этаж следом за ними, правда, с небольшой остановкой по дороге, отвлекшись на милое щебетание Настеньки.
- Михаилов, ты что, упоролся? - вопрос сопровождался лукавой улыбкой иезуита.
- С чего вы взяли, голубушка? - я был сильно удивлен такой проницательностью с ее стороны. "Откуда что берется?" - подумал я.
- Смотри, скоро будешь ходить ко мне, релашку клянчить! - она погрозила мне пальчиком.
- Э, нет, релашки у меня самого пруд пруди, а к тебе я приду с предложением руки и сердца! - тут я изловчился и чмокнул ее в шею.
Добравшись, наконец, до комнаты, я застал Краснощекова, внимательно слушавшего сбивчивый от переизбытка эмоций монолог Вафельки.
- ...приехали мы на хату, какой-то барыган застрелился, кровь, мозги, пистолет в руке, ну все дела. Входная дверь открыта, в квартире никого. Ну, вы же понимаете, квартира пустая, ментов еще нет, мы и решили оставить себе на память какой-нибудь сувенир.
- Какие же вы безнравственные сволочи, а как же клятва Гиппократа, как же восьмая заповедь, а, Пашечка? Как не укради? - с театральным пылом я схватил беднягу за плечи.
- Да отстань ты, дай человеку дорассказать. Сам что, лучше? - Краснощеков, большой любитель таких историй, выказывал нетерпение. Пашечка продолжал:
- Ну так вот, огляделись, поняли, что удачно зашли, осмотрели все потайные места и в последнюю очередь обратили свой взор на матрас, я-то, дурак, не заметил, что он двойной, поднял, посмотрел - там ничего нет. Ну, тут менты подтянулись, начали все записывать, актировать, а курсант какой-то смышленый поднял матрас, а там бабок видимо-невидимо. Пересчитали - пятьдесят две тысячи долларей.
В комнате как-то сразу сгустился воздух, и стало очень душно.
- Ну, ты, лох, Никитенко! - обратился к Паше официально по фамилии, Краснощеков. - Чему вас только в училище учили?
- Представляешь, Миша, нам столько бабла, вот бы мы зажгли не на шутку!
- Ты, Пашенька, лучше бы уж молчал, только душу травишь и искушаешь невинных юношей-романтиков. - После такой истории у меня, по идее, должны были запотеть очки.
- А знаете, что с Ларчиковым случилось? - Вафелька попытался улыбнуться, - он, когда мент матрас поднял, в обморок грохнулся, пришлось мне его нашатырем отнюхивать.
- Ладно в обморок, я бы, наверное, нарушился сразу, но ты, Паша, будь настороже, в медицине все случаи парные! - обнадежил его Краснощеков.
После таких душещипательных излияний, касающихся крупных сумм наличными, становится как-то грустно.
- Павел, не хотите ли принюхаться? - судя по вопросу, Алексей впал в полный пессимизм.
Паша улыбнулся, щечки толкнули очки наверх, отчего лицо приняло очень наивный вид.
- Нет, спасибо, к парному случаю хочу быть в здравом уме и твердой памяти.
- Ну, будь! - Краснощеков, создав отрицательное давление мощным носом, засосал свою порцию.
- Твое здоровье, Пашечка! - я последовал примеру Алексея.
Я становлюсь старше, а женщины все молодеют и скоро про меня скажут "хороший парень, но женат". Ведь когда-нибудь это случится. Зелье, которое я стал употреблять, все равно потащит за собой и сила воли тут не при чем, если так пойдет и дальше, я скоро стану как ди-джей Карлито. Вот две ипостаси моего искушения: женщины и "это", хотя одна, возможно, очень скоро исключит другую, но ни то, ни другое не вызывает у меня никакого страха. В голове стали появляться новые мысли, не затушеванные расхожими представлениями Минздрава о наркотиках. Проблема, видимо, гораздо глубже, и не в медицине дело, не в патологических изменениях. Не в деформации личности в том плане, что где она, здоровая личность? Многие люди и без наркотиков являются законченными ублюдками. Зря ругают, а, главное, жалеют наркоманов, большинство из них побывали на вершине блаженства, куда навряд ли может попасть обычный человек без определенной стимуляции. Скорее всего, завтра я буду думать совсем иначе, но сейчас есть то, что есть, а есть то, что сейчас.
- Хороший стаф у Карлито, - подал голос Краснощеков, - зря Вафелька не сделал, сразу бы успокоился.
- Он ждет парного случая, вдруг подфартит дураку, - мне вдруг очень захотелось поговорить, абсолютно все равно о чем. - А мы не ждем парного случая.
- Почему не ждем? - Краснощеков с удивлением поднял брови.
- А чего нам ждать? - Я развел руками, - у нас ведь и первого не было.
Напарник явно не расслышал то, что я сказал, и, в свою очередь, спросил:
- Чего первого?
- Ничего, - я вдруг понял, что ничего не смогу ему объяснить.
Сторонний наблюдатель, если бы ему посчастливилось слышать наш диалог, наверняка спутал бы нас с всенародными любимцами, героями МТВ Бивисом и Батхедом.
Прервав интеллектуальный разговор, Краснощеков носком пошарпанного рабочего "Доктора Мартенса" включил телевизор и мы окунулись в перипетии незамысловатого сюжета очередного полицейского сериала, из которого я запомнил лишь гипертрофированную женскую грудь и бесконечную пальбу из разных видов оружия.

* * *

Ближе к вечеру, когда ноябрьские сумерки охватили все вокруг, наше бдение у голубого экрана прервало напоминание, что мы все-таки на работе, нас позвали на вызов.
По дороге к месту происшествия Панков безобразнейшим баритоном выводил: "Мы бежали по тундре". Подобный прессинг на наши барабанные перепонки прибавил бодрости и желания жить.
"Где мчится поезд Воркута - Ленинград". На асфальте валялась груда тряпок, при ближайшем рассмотрении оказавшаяся тем, что когда-то было бабушкой.
- Откуда это она выпала? - спросил подоспевший вслед за нами местный участковый.
Мы все, как по команде, задрали головы вверх и стали осматривать окна верхних этажей.
- При ней документы есть? - спросил участковый.
- Вряд ли бабулька захватила с собой паспорт прежде, чем вышла из окна, но, если есть желание, можете обыскать потерпевшую, - Краснощеков сделал приглашающий жест к телу.
Мент глупо улыбнулся.
- Увольте, ребята, я пойду лучше соседей расспрошу, вон окно на шестом выбито, наверное оттуда сиганула старая.
- Ну ладно, вы к соседям, а мы в морг, акт напишите пожалуйста. - Краснощеков полез за временной тарой для упокоившейся (черным полиэтиленовым мешком) в карету.
- Я написал в акте, что у нее ничего нет, - страж порядка протягивал мне пожелтевший листок, исписанный какими-то детскими каракулями.
Читать эту дребедень не было никакого желания, потому что, знакомясь со всеми ментовскими актами, рапортами и другими видами профессионального эпистолярного жанра, меня охватывали душераздирающие тоска и стыд. И ювенильный подчерк подростка, измученного ночными поллюциями, и крайний дефицит словарного запаса - все это отупляло меня до крайности. Поэтому я, без лишних слов, сунул акт в карман и предоставил служителю закона исполнять свои обязанности подальше от нас. Помнится, на днях я присутствовал при написании очередной ментовской нетленки в исполнении молодого гаишника. Стоя рядом с ним в отделении милиции, где я находился в ожидании больного, которого должны были выпустить из клетки ко мне на осмотр, я невольно обратил внимание на то, как он со старательностью первоклассника, в первый раз заполняющего прописи, выводил что-то на листе фирменного бланка. То, что я прочел, в комментариях не нуждается. Это, как я понял, была объяснительная записка: "Остановив на углу Суворовского проспекта и улицы Салтыкова-Щедрого автомобиль "Мерсио-детс" грязного цвета и попросив предъявить документы у водителя, я услышал в ответ необоснованную грубость, оскорбляющую достоинство человека при исполнении служебных обязанностей. Я не отреагировал на грубость, а вежливо (при помощи дубинки) попросил водителя выйти из машины".
Окунувшись в воспоминания, я не заметил, как Краснощеков закончил возню с телом:
- Давай, Миша, потащили скорбный груз.
Погрузив остатки бабушки на носилки, мы поехали в сторону морга.
- Эх, Вафелька, дурак, сколько лаваша упустил, - пробормотал Коля Панков, вызвав этим воспоминания о недавно услышанной истории.
Мы не были расположены поддерживать дискуссию об упущенной возможности разбогатеть на халяву, пусть даже эта возможность предоставлялась и не нам. Коля, видимо, сочтя наше молчание за крайнюю степень скорби, решил не продолжать начатый монолог и единственное, что мы услышали за время поездки, это непонятно к чему относящееся: "Да и бабка эта еще...".

* * *

Переступая порог морга, возникает странное ощущение перехода в другую стихию, сродни тому, когда вступаешь в холодную, темную воду. Здесь чувствуется материальное прикосновение ко времени, довольно навязчивый намек на то, что все тленно. Не хочу показаться богохульником, но посещение морга напоминает мне посещение храма. И там и тут вечные истины и ритуальная сосредоточенность окружающего пространства. Длиннющий коридор, начинающийся сразу от дверей, символизирует собой вход в царство мертвых. Сразу бросаются в глаза грубо сколоченные ящики, составленные вдоль стен. Из этих ящиков, только отдаленно напоминающих гробы, гротескно торчат окоченевшие, синюшные кисти рук, ступни невостребованных покойников. В более привилегированном положении находятся востребованные родственниками умершие, с известными паспортными данными. Их предпоследний приют отделяется от коридора увесистыми металлическими дверями. В конце этого, не слишком веселого, путешествия попадаешь во внушительный по размерам ритуальный зал, стены которого оформлены черно-красными драпировками, по углам стоят более дорогие, чем в коридоре, гробы и обычно присутствует горстка родственников, забирающих своего покойного для того, что бы предать его либо огню, либо земле. В данный момент эта часть морга нас практически не интересовала. В предбаннике рядом с санитарской одна каталка была занята изрядно помятым трупом, рядом с которым суетилась группа людей в штатском. На полу стоял чемоданчик с какими-то принадлежностями.
- Опять какого-то барыгу завалили, - сделал предположение Краснощеков, с грохотом выгружая тело бабки на погнутую жесть каталки. Колесики мерзко заскрипели, и мы припарковали тележку невдалеке от криминалистов.
- Миша, сходи за санитарами, - Алексей с интересом уставился на то, что недавно было "новым русским".
Из-за дверей санитарской тянуло запахом свежеподжаренной колбасы. Санитары собирались поужинать. На мой стук вышел амбал в рванном белом халате, поверх которого был надет оранжевый коленкоровый передник.
- Приятного аппетита, мужики, мы вам подарочек доставили.
Нехотя, на ходу вытирая об себя руки и надевая резиновые перчатки, санитар направился к нашей клиентке. Я передал ему акт с описанием одежды, и мы с Красношековым обратили все свое внимание на слаженную работу судмедэкспертов. Сзади, за нашими спинами, раздавался приглушенный говор санитаров, раздевающих привезенное нами тело. Внезапно послышался характерный звук, я вздрогнул и насторожился. Все, включая криминалистов, как по команде, обернулись к источнику звука. Такое бывает, когда сыплются жетоны из покерного автомата, после того, как какой-нибудь счастливчик выбьет флешь-рояль, но что-то уж больно громко, да и нет здесь никаких покерных автоматов. Взглянув на напарника, я наткнулся на посеревшее, мгновенно осунувшееся лицо и понял, что произошло что-то ужасное. Проследив направление взгляда Алексея, я увидел санитара, держащего панталоны старухи, из которых рекою сыпались золотые царские червонцы. В том, что это были именно они, у меня не было никакого сомнения.
- А чего вы в акт это не вписали? - голос санитара был бесцветен, как ноябрьское утро. Сложная гамма эмоций прошлась по его лицу.
- А давайте сейчас впишем. - Краснощеков дрожащей рукой начал нащупывать шариковую ручку в нагрудном кармане.
- Эй, ребята, вы хоть знаете, что это такое? - человек в штатском, видимо старший в группе, отстранил Алексея, - дело серьезное, давайте я акт составлю, все надо бы сосчитать. Виктор, позвони в контору, пусть Фильченко приедет - это по его части, - обратился он к своему подчиненному и повернулся к нам:
- Где вы ее откопали, кто акт составлял?
Я детально описал место и время происшествия, в то время как Краснощеков, смирившись с невозможностью присвоить себе хотя бы пару червонцев, отошел в сторону и, закрыв глаза, прислонился к холодной, кафельной стене.
Я подошел к напарнику и встал рядом с ним. Безмолвно, не меняя позы, мы простояли минут десять.
Какой-нибудь здоровяк-моралист, протирая замшевой тряпочкой стекла очков в золотой оправе, заметил бы, что мы представляем собой пару безнравственных асоциальных типов, и наше расстройство по поводу случившегося слишком явно.
На работе мы рабы двойной морали и постоянно находимся в состоянии войны сами с собой, да и друг с другом. Безвольно, подчиняясь обстоятельствам, мы переходим то по одну, то по другую сторону баррикады, называемой совестью. А сил, чтобы занять правильную позицию, доказавшую истинность свою двумя тысячелетиями существования, не хватает. Я представлял себе, что было бы, если бы мы обнаружили червонцы по дороге в морг. Перед глазами проплывали видения роскошных автомобилей, дорогой квартиры, престижных курортов, длинноногих загорелых девиц и новые ботинки. Это было очень приятное, спокойное, тупое состояние. Тут прослеживается печальная закономерность - чем больше размеры золотого тельца, тем меньше считаешь свой поступок безнравственным и противоестественным. Вернувшись в ужасную действительность, я укрепился в мысли, что тот, кто подкидывает нам такие случаи, банкует судьбой, дал нам один единственный шанс. И мы его упустили.
- Мы никогда не будем об этом говорить и никогда никому не расскажем. - Краснощеков толкнул меня в бок, и мы направились к выходу из морга.
По дороге на станцию мы заехали в магазин: сегодня у Лапкиной день рождения. Чаепитие днем с поеданием торта и салатов, которые она готовить большой мастер, мы пропустили. И надеялись наверстать упущенное, тем более, что было еще пара поводов, чтобы выпить: крах внезапного обогащения, закончившееся действие героина, да и вообще!
Елена Лапкина была компанейским сотрудником и для представительницы прекрасного пола необычайно смышлена.
- Лапкина, пошли наверх для процедуры поздравления! - заорал Краснощеков, увидев в дверях станции именинницу, кстати, как и мы, только что приехавшую с вызова. В его кармане многозначительно звякнуло. Удивительный человек: только что готов был в петлю лезть и вон уже флиртует с Леной.
- Знаешь, Лена, у тебя очень подходящее для любовницы имя, - заметил Алексей, помогая тащить остатки стряпни к нам в комнату.
- Это почему же? - Лапкина притворно оскорбилась.
- Всех его телок зовут Ленами, - вставил я.
- А, кто тебе, Михаилов, сказал, что я буду спать с Краснощековым? - устраиваясь поудобнее в кресле, спросила она.
Краснощеков открыл бутылку и, разливая пиво по стаканам, нехотя заметил:
- Вот мы сейчас тебя наклофелиним и тогда посмотрим, будешь или не будешь.
В отличии от большинства девушек, Лена не обижалась на грубовато-медицинские шутки. Сама могла отмочить и не такое.
- Ну, с днем рождения, Леночка, ты у нас самая любимая, говорю искренне, - Алексей реабилитировался тостом и мы чокнулись.
Несмотря на безобразия, которые мы учинили над своими организмами, пиво подействовало должным образом, и потекла приятная, непринужденная беседа.
- Я хотела бы продолжить тему любовниц, - после выпитого настроение Лапкиной стало игривым, она кокетливо закинула ногу на ногу и уставилась на нас, переваривающих ее предложение.
- Хорошо, ты когда-нибудь занималась любовью с женщиной? - задал я вопрос не совсем по теме.
- Да... - не сразу ответила она.
- Ну, и как впечатления?
- Впечатление двоякое, с одной стороны, хорошо то, что девушки, как правило, чистенькие, аккуратные и от них хорошо пахнет. Но не хватает той степени жестокости, которая присуща сексу с мужчиной.
- Ну в таком случае, Леночка, ты не настоящая лесбиянка, как и мы не настоящие педики, однополая связь интересует нас только в плане эксперимента, - присоединился к нам Краснощеков.
- А вы что, трахались с мужиками? - Лапкина все больше проявляла интерес к теме разговора.
- Нет, пока нет, но один психолог сказал мне, что я являюсь латентным гомосексуалистом, - ответил я.
- Объясни мне, глупой этот, мудреный термин, - Елена потянулась за сигаретой.
- Да уж, коллега, будьте скромнее, перестаньте выпендриваться, - Алексей по-голливудски щелкнул "Ронсоном", давая Лене прикурить.
- Охотно, - начал я, - мой приятель спросил, какой позе я отдаю предпочтение в сексе и, узнав, что меня больше всего возбуждает коленно-локтевая, пояснил: раз я предпочитаю не видеть лица партнера, значит у меня склонность к садизму. А все садисты являются латентными гомосексуалистами.
- Очень исчерпывающее по своей непонятности объяснение, вам приятель не поведал признаков латентной зоофилии? - захихикал Краснощеков, - а то я в последние время на черепашек западать стал, очень часто хожу в зоомагазин.
- С каким удовольствием и самозабвением мы говорим о вещах противоестественных и богопротивных и вообще поем гимн греху! - внезапно меня охватило какое-то внутреннее беспокойство, как будто все, что сегодня произошло, сконцентрировалось и с последней фразой напарника, с негодованием выплеснулось наружу, - вместо того, что бы заниматься поисками смысла жизни, используя в разговоре похабные категории и смакуя подробности того, о чем даже думать-то грешно, нам надо заниматься поисками, используя другой источник вдохновения, - я затянулся и продолжил, - все жизненные истины просты, ответы на все вопросы уже найдены и главное, что мы все это знаем, но перестроить свое мировоззрение нам лень, ведь нужно больше думать. А думать это значит работать, а не баловаться этим уникальным механизмом, данным нам природой. Сознание - это ключ и, чтобы открыть дверь этим ключом, нужны руки, а руки у нас грязные.
При этих моих словах Краснощеков убрал руку с талии Лапкиной и в недоумении уставился на меня:
- Ты, что , Михайлов, с двух бутылок пива убрался или на тебя снизошло сатори?
- Чаще святое писание надо читать и о Боге думать, - я продолжал мерить комнату шагами.
- Бога нет, - произнес Алексей сакраментальную фразу, - и, оттоптав эту бренную землю, ты отправишься в небытие, недолгое время покормив червей.
- Докажи, что его нет, - возмутился я.
- Э, нет, это вы сударь должны доказать, что он существует, - возразила Елена.
- Я все пытаюсь себе это доказать, но в последний момент что-то не срастается, и, пока мы не уверены ни в том, ни в другом, грешить, дорогие мои, надо поменьше! - я плюхнулся на диван рядом с Лапкиной.
- Доказать это не представляется возможным никому из живых, а мертвым доказательства ни к чему. Что о грехе, то это понятие растяжимое. - Краснощеков положил руку на коленку Леночки. Его полузакрытые, с хитрыми морщинками по углам, глаза пристально смотрели на меня. Я поежился, поняв, что мы думаем об одном и том же.
- Вы ведь, сударыня, не откажитесь позаниматься сексом втроем?-спросил Алексей, неожиданно повернувшись к Леночке.
Неожиданно для нас она с абсолютно серьезным видом ответила:
- Почему бы и нет.
Дальнейшие события в очередной раз доказали мне мою бесхребетность и то, что произошло, затушило благочестивый порыв найти выход из создавшегося нравственного тупика. Лена оказалась ласковой и нежной, при всем при этом ее движения были расчетливы и точны, чего нельзя было сказать о нас. Я, например, расслабился полностью, только когда Краснощеков погасил свет...
Через полчаса мы лежали на сдвинутых топчанах, предаваясь релаксу.
- Неординарные ощущения, - Краснощеков жадно затянулся.
- Я больше с вами, волками, на такие темы разговаривать не буду! - перебила его Лена.
Я приподнялся на локтях и посмотрел на нее. Она улыбалась и дрожащими пальцами пыталась застегнуть блузку. Затем, видя что с дрожью ей не справиться, она выхватила сигарету из только что ласкавших ее пальцев Алексея и сделала глубокую затяжку.
- А я в следующий раз, а в том, что он будет иметь место, я не сомневаюсь, возьму с собой черепашку. - Краснощеков сохранял способность шутить в любой ситуации.
С утра была оттепель. Оттепель в этом городе - это грязная жижа вдоль тротуаров, брызги из-под колес, оставляющие на одежде несмываемые пятна, ну а состояние дорог таково, что любая лужа может оказаться невероятно глубокой. Именно в такую лужу я и угодил: воронкообразное углубление в асфальте с ледяными краями, где вода доходила мне до средней трети голени. Я чувствовал себя насекомым, попавшим в ловушку, устроенную муравьиным львом. После нескольких неудачных попыток вылезти, сохраняя вертикальное положение тела, я упал на бок и выбрался из воронки ползком. Нет ничего смешнее, глупее и обиднее, чем упавший в лужу человек, тем более если он делает это с таким сосредоточенно-серьезным выражением лица, какое было у меня. Какая-то старушка с авоськой и с рюкзаком втрое больше ее самой шарахнулась от меня со словами:
     - Нажрутся, подонки. Сталина на вас нет!
     - Я к тебе, старая, на вызов приеду, тогда посмотрим, на кого Сталина нет, - огрызнулся я.
     Мокрые штаны и полная каша в голове - идеальное начало дня только для убежденных оптимистов. На протяжении оставшегося пути до дома я дрожал и, стуча зубами на разные лады, повторял одну и ту же фразу:
     - Я споткнулся, я споткнулся.
     Думать не хотелось. Подойдя к двери парадной, я с силой дернул ее на себя, но она не открылась. Я опять дернул, и тут с другой стороны потянули, я отпустил ручку.
     - Здравствуйте! - поздоровался я с соседкой по лестничной площадке. Она с удивлением оглядела меня, кивнула и отправилась дальше, выгуливать собачку.
     "Ну, вот приехали, я уже не помню, в какую сторону открывается дверь в моей парадной. Может надо было поехать к Краснощекову на дачу с его друзьями, там, как всегда, должно быть очень весело, хотя я и устал от тотального веселья. С другой стороны, судя по тому, что со мной происходит с самого утра, я явно двигаюсь не в том направлении. Нет, надо было рвать с напарником за город. Поел бы там шашлычков. Попил бы целебного красного вина и, как в прошлом году, покатался бы по гололеду в тазу, привязанному к бамперу автомобиля, или просто искупался бы в проруби после русской баньки, что может быть прекраснее", - бродили в моей голове остатки мыслей.
     Дом меня встретил уютным запахом холостяцкой яичницы, над приготовлением которой корпел мой сосед, а когда мокрые штаны упали к ногам и соседский голос позвал к столу, мое настроение немного улучшилось.
     - Ну, как дежурство? - препарируя вилкой глазунью, поинтересовался сосед.
     - Как, как - по-разному, - я никак не мог довести количество сахара в чашке до требуемого, - для больных - хорошо, для меня - отдельный разговор.
     Наконец, кофе стал сладким в достаточной для меня степени, и мы на некоторое время отключились от регулярного утреннего обмена мнениями о дне прошедшем. На протяжении всей трапезы я пытался сформулировать так мучавший меня этой ночью вопрос о существовании всевышнего. Мое лицо, видимо, выражало крайнюю степень сосредоточения, а сосед, ждавший, как и я, начала беседы, молчал.
     - Слушай, Данила, ты ведь всерьез занимаешься богословием, объясни мне грешному, что все это значит?
     - Вы что, на работе опять выпивали? Как вы умудряетесь больных-то лечить?
     - Все было гораздо хуже, - ответил я, - наверное, нет греха, который бы я не совершил за прошедшие сутки.
     - Могу себе представить, - усмехнулся сосед.
     Я не хотел вдаваться в подробности, но был уверен, что Данила вряд ли способен думать обо мне так плохо.
     - Я тебе давно говорил, что в нашей жизни для того, чтобы что-то исправить, надо искать источник всех злоключений в себе самом. Ты же слушаешь меня только, когда пьяный, а когда трезвый, ты тушуешься и максимум, что просишь у меня - библию и то, подозреваю, чтобы быстрее заснуть, бездумно подержав ее перед глазами минут пять, - Данила опять горько ухмыльнулся.
     - Так, что же мне делать? - затягиваясь сигаретой после трапезы, спросил я.
     - Не знаю, думай сам, а, вообще, я тебе уже тысячу раз говорил. - Сосед замолчал и начал ходить по кухне из угла в угол, - ты думаешь, я с собой справиться могу? Нет, не могу! Сегодня я уезжаю.
     - Куда это? - поинтересовался я, радуясь некоторой передышке в разговоре.
     - Я думаю, тебя это вряд ли заинтересует, - наблюдая за моей реакцией, начал сосед издалека.
     - Да рассказывай, не темни, что это за дешевые выкрутасы, - с утра, особенно тогда, когда мозг еще пьян, я не очень люблю играть в психологические игры и хочу, чтобы люди выражались ясно и кратко.
     - Ну, к старцу я еду, в Псковскую область. Налить тебе еще кофе?
     Я не раз слышал от Данилы и людей его круга о монахе Николае, живущем где-то отшельником. Разговор на эту тему состоялся у меня с соседом после прочтения "Братьев Карамазовых". Мои рассуждения по поводу психического состояния Федора Михайловича были переведены Данилой в русло разговора об институте старцев на Руси. От него я узнал, что таковые существуют и по сей день. С детства напичканный отрывочными сведениями о восточных философских концепциях, я был приятно удивлен, что и у нас существуют люди, которых можно назвать "просветленными", и от которых можно получить ответ. На протяжении жизни у человека скапливается огромное количество вопросов об окружающей действительности. И когда этот груз становится невыносимо тяжелым, нужен тот, кого можно было бы спросить: "что происходит?", и если не получить прямой ответ, то хотя бы найти приблизительно верный путь. Внезапно я понял, что такая поездка мне и нужна.
     - Я еду с тобой! - без всякого вступления заявил я. Сосед бросил на меня многозначительный взгляд:
     - Одевайся, автобус через два часа.
     То, что я делаю что-то особенное, важное в моей жизни, я понял, только оказавшись во чреве давно выработавшего свой ресурс "Икаруса". Довольно символично, что меня везет такая рухлядь. Битый небитого везет. Было бы глупо ехать за смыслом жизни на сверкающем новом "Лексусе". Видя, что Данила как-то торжественно напряжен, я попытался завязать пустую праздную беседу, но, наткнувшись на стену односложных ответов типа "да" и "нет", прекратил эти попытки. Пришлось разгадывать кроссворд в каком-то бульварном журнальчике, предусмотрительно прихваченным мною из дома. Дело шло, пустые клеточки довольно быстро заполнялись, скачущими в такт неровностям дороги, буквами. Этому обстоятельству я радовался как ребенок: "Ай да я, мой кругозор не так уж и узок".
      - Расстройство восприятия, когда человек вследствие нарушений психической деятельности, видит, слышит, ощущает то, что в реальной действительности не существует, - прочел я в слух.
     "О, галлюцинация, подходит", - я откинулся на спинку кресла и принялся анализировать возникшие в моей голове ассоциации. Перед глазами возникли вчерашние героиновые грезы. Как ни странно, я помнил их от и до. Откуда берутся образы, которые рождаются в воспаленном мозгу, и кто их хозяин? То, что не я это точно, потому что, роясь в памяти, я не мог ни к чему привязать образ этой девицы, которую в реальной жизни никогда не видел. Является она ли она цельным образом, или это какой-то символ? Я детально восстанавливал ее внешность, все шло, как по маслу, и тут я понял, что ни разу не посмотрел ей в глаза. Без глаз образ был пустым и фальшивым. У меня появилось ощущение, которое возникает тогда, когда отчаянно пытаешься что-то вспомнить, но так и не можешь этого сделать. Не мог же я помнить лицо, не видя глаз, бред какой-то. Хотя, в конечном итоге, это и был бред. Перед глазами возник образ девицы, растворившийся в воде бассейна. Эта картина наглядно иллюстрировала то состояние, в котором я сейчас находился: такие же расплывчатые линии, та же неясность изображения. Откуда-то издалека пришло ощущение, что когда-то я уже это видел. Или, может быть, когда-нибудь увижу. Последняя мысль взбудоражило меня, поскольку была произнесена кем-то другим, внутри меня. Я повернулся к соседу, он спал.
     "Хорошенькие дела, голоса какие-то, все, на фиг, надо поспать". - Как бы в ответ на мои мысли сидевшая впереди меня грузная женщина откинула спинку кресла, тем самым вынудив меня сделать то же самое. В горизонтальном положении паутина кроссворда начала расплываться перед глазами, и я задремал.
     Сон в транспорте приобрел для меня какую-то загадочную притягательность, которую я для себя объяснить не могу. Вернее, я не могу объяснить того, почему мне хорошо и уютно спится в местах совершенно не приспособленных для сна. Я спокойно могу уснуть на носилках в карете скорой помощи, на самом неудобном и жестком топчане на работе, а также меня всегда манили своим уютом и интимностью всевозможные кресла, раскладушки и шезлонги. Вот и сейчас я вырубился в кресле "Икаруса" и, надо признать, мой сон был крепок, спокоен и не изобиловал сновидениями, лишь под конец откуда-то издалека выплыло уже знакомое изображение девушки. Видение споткнулось о мое отражение в стекле, как только я открыл глаза, затем просочилось в темную чащу леса и там исчезло, окутанное вечерними сумерками.
     - Какой-то больно депрессивный вид у природы, да и ты, Данила, не очень-то весел, - я толкнул соседа, который самозабвенно наматывал на палец прядь волос, что говорило о крайней степени сосредоточения. - Что ты читаешь?
     - Я, в отличии от тебя, настраиваю себя соответствующе, в конце концов, для меня все это очень серьезно, - ответил он.
     - А мне вот голые бабы приснились, - соврал я.
     - Для тебя это очень прогнозируемое явление, ничего другого я не ожидал.
     На этом разговор завис, потому что сосед продолжал читать. А у меня почему-то пропало желание шутить. Через некоторое время автобус остановился, и мы вышли на скучную центральную площадь маленького периферийного городка.
     - Вот он, уездный город "Н", - оглядевшись, начал я, - мечтаю жить в таком месте. Здесь все прекрасно, вот, посмотри, справа - местный лобаз, в котором личность отягощенная "Агдамом" или, что более романтично, самогоном, может найти все что угодно, начиная от хлеба насущного и заканчивая подвесным двигателем для моторки или мотоциклом "Минск".
     - Может нам тоже чем-нибудь отяготиться, - предложил Данила, - дорога длинная.
     - Это твоя идея или Иоанна Златоуста, которого ты сейчас читал? - я направился в сторону магазина.
     - Если бы во времена Иоанна Златоуста был "Агдам", он бы ничего не написал, - сосед направился за мной.
     Взяв две бутылки вездесущей "Балтики" №3, мы опустились на пошарпанную деревянную лавочку, посидеть на дорожку и промочить горло на ход ноги.
     - Сколько нам идти? - поинтересовался я.
     - Как мне сказали, километров пять-семь, а вообще надо поинтересоваться у местных, выяснить подробности.
     - Как? - поперхнувшись пивом, удивился я, - ты даже не знаешь как идти? - перспектива ночевать неизвестно где, возможно даже в лесу, радовала меня не особенно.
     - Не волнуйся, идти недалеко, все будет в порядке и переночевать есть где, мы с тобой не первые.
     Я ему поверил. Убедиться в том, что мы не первые и не единственные, помог, как всегда, случай. Невдалеке от нас остановилась потрепанная "копейка", из которой вылезли две характерно одетые девушки. У обеих на головах были повязаны большие цветастые платки. Длинные юбки и рюкзачки дополняли образ.
     - О, эти точно должны знать, пошли, - аккуратно поставив пустую бутылку рядом со скамейкой, я направился в сторону девиц.
     - Можно вас на минуточку, барышни, - после выпитого пива я стал красноречивее, - можно у вас проконсультироваться по одному вопросу?
     - Да, пожалуйста спрашивайте, - тихим голосом ответила та, что была пониже ростом.
     Увидев на ее лице участие и заинтересованность, я по инерции забыл подноготную нашего путешествия и окинул девушку оценивающим, двусмысленным взглядом. Предчувствуя, что разговор может быть направлен не в то русло, сосед грубовато отстранил меня и взял ситуацию под свой контроль.
     - Извините, Христа ради, девушки, вы бы не могли указать нам дорогу к монаху Николаю, вы ведь, если мне не изменяет интуиция, отправляетесь именно туда?
     Девушки переглянулись:
     - Да, вы правы, мы действительно направляемся в деревню Большие Толпы на остров Залитой, - с сомнением посмотрев на меня, ответила та, что была повыше и, видимо, постарше.
     - Если позволите, то мы могли бы идти вместе, - искренность, с которой говорил Данила, успокоительно подействовала на девушек и они, видимо, решили, что мы не самая дурная компания.
     Холодный, темный ноябрьский лес, голые стволы, тишина, чавканье грязи у нас под ногами и хруст сломанных веток - все это настораживало, пугало и не настраивало на благочестивый лад, который должен был бы сопутствовать подобному путешествию. Данила о чем-то в полголоса беседовал с девицами, идущими немного впереди меня. С каждым шагом воды в моих ботинках прибывало, что увеличивало дискомфорт, и в душу закрадывались сомнения в целесообразности этого предприятия.
     "День начался в луже, а, судя по тому, о чем говорят мои спутники, закончится в болоте", - подумал я.
     Действительно, через некоторое время девица, которая была повыше и которую звали Алина, остановила процессию, объявив, что оставшуюся часть пути мы пройдем по болоту. Для меня болота ассоциировались с длинными шестами, словом "гать", Гримпенской трясиной и убийцей Селдоном, который, точно, скрывается где-то здесь. Мною овладел первобытный страх перед природой.
     - Данила, слушай, далеко еще? - спросил я, стараясь не выдать своего состояния.
     - Нет, недолго, от силы час, не больше, - ответила Алина и, как я понял по ее интонации, мое состояние скрыть не удалось.
     Пытаясь отвлечь себя от мрачных мыслей, я начал искать причины своему беспокойству. Это не принесло должного результата, и я почти физически ощущал давление, оказываемое на меня силами, живущими здесь задолго до меня. Внезапно вышедшая из-за туч луна усилила это состояние, но в то же время придало хаосу в моей голове оттенок торжественности. Горделиво круглый, без каких либо изъянов, диск луны в изумрудных пятнах далеких безводных морей окончательно расстроил мое воображение. И если бы не звонкий голос Софьи, той, что была пониже, возвестивший о том, что она вышла на твердую почву и до цели рукой подать, я бы окончательно поддался настроению и не смог бы ручаться, что продолжу путь с ними. Болотистая местность, по которой проходила так называемая дорога, незаметно перешла в натоптанную тропинку, по бокам которой возвышались хмурые черные ели.
     "Неужели все пользуются этим путем?" - подумалось мне.
     - Что, барышни, через тернии к звездам? - ощущение реальной опоры под ногами прибавило мне оптимизма, - дорогу осилит идущий! Может споем что-нибудь тонизирующее?
     Никто не обратил внимания на мои слова. Оскорбившись отсутствием реакции на мое предложение, я решил действовать. Стараясь ступать как можно тише, я догнал Софью, шедшую чуть в стороне от Данилы с Алиной и, оказавшись у нее за спиной, сильно схватил за голень, одновременно зарычав. Софья взвизгнула и с удивительной прытью отпрыгнула в сторону.
     - Господи, как вы меня напугали! - переводя дух, девушка прижала руку к груди, а парочка, шедшая впереди, с недоумением уставилась в нашу сторону.
     - Что случилось? - поинтересовалась Алина.
     - Ничего особенного, я только что отогнал от вашей подружки оборотня-тапира, осенью их очень много в этих местах и они голодные. - Пояснил я.
     Сосед предложил девушкам не обращать внимания, так как я, по его мнению, экземпляр безнадежный, и в дальнейшем наше общение перешло в ту непринужденно-веселую фазу, которая всегда возникает после часа общения с незнакомыми девушками. Деревья неожиданно расступились, и лай собак возвестил, что мы находимся невдалеке от человеческого жилья. Подул ветер. Посвежело.
     - Где-то рядом река? - спросил я.
     - Да, а на противоположном берегу монастырь, ну, и посредине реки остров, где находится дом монаха Николая, - ответила Софья каким-то уж больно пресным голосом.
     "Придется и мне оставить все крамольные мысли", - подумал я, не испытывая абсолютно никакого разочарования.
     Девушки указали нам избу на краю деревни, в которой, несмотря на неурочный час, горел свет.
     - А в нас не шмальнет из берданки какой-нибудь ветеран русско-японской войны? - я с сомнением посмотрел на хипушек.
     - Нет, к паломникам тут привыкли.
     Данила, который, судя по его виду, снова погрузился в размышления о проблемах бытия, ни слова не говоря первым направился к ночлегу. Вскоре, к моему удивлению, без проблем все устроилось. Мы сидели за простым деревянным столом, освещенным тусклой без абажура лампочкой и вели непринужденную беседу с милой практичной старушкой, которая суетилась вокруг нас, ожидая благодарности.
     Между тем, пока мои спутники вели богословскую беседу с бабушкой, меня мучил вопрос:
     "Где мы возьмем денег на обратную дорогу, если сейчас отдадим последнее за ночлег?" - я стал кидать многозначительные взгляды на соседа, намекая на то, что надо выйти. Оказавшись на крыльце, мы закурили.
     - Как рассчитываться будем?
     - Не волнуйся, у меня есть заначка, - успокоил меня Данила.
     - Ну, ты и жлоб, купил всего две бутылки пива, - я состроил презрительную гримасу, - давай бабку на самогон разведем, у нее, наверное, есть.
     - Нет, только не сегодня, - замялся сосед, - пойми меня правильно.
     - Ладно, ладно шучу, мне и самому не хочется, а предложил по тому, что чувствую себя не в своей тарелке.
     - Ты лучше посмотри, послушай, какая здесь тишина, какое высокое звездное небо, - Данила глубоко вздохнул и потянулся.
     Я огляделся, над рекой висел туман, вдали чернела колокольня монастыря. Темные квадраты изб казались дырами в окружающем нас пространстве. Глаза, привыкшие к тому, что в городе взгляд постоянно на что-то натыкается, отдыхали с удовольствием, пожирая бесконечную перспективу.
     - Как не хватает всего этого нам, детям каменных джунглей, - обратился я к соседу, ничего не уточняя, так как был уверен, что он думает то же самое.
     - Да, вот от этого дефицита вся грязь и безнравственность. Воинствующий антропоцентризм нашей самовлюбленной, так называемой цивилизации.
     Выслушав последнюю фразу, я тупо уставился на Данилу и изрек сакраментальное суховское:
     - Это точно!
     На ночь мы разместились в небольшой чистой комнате, в которой стоял телевизор "Рекорд", завешанный пожелтевшей салфеткой, на стене висел старый календарь с изображением Ван Дама, находящийся в абсолютной дисгармонии с окружающим. Меня ждал уютный диван с двумя ватными одеялами и, как всегда бывает после длинной дороги, почувствовав под головой подушку, я тут же забылся спокойным, лишенным сновидений сном.
    
     * * *
    
     Утро наступило очень резко. Это для меня норма просыпаться последним, когда все уже сделали половину дел, намеченных на день. Создается впечатление, что все, вставшие раньше, находятся в каком-то сговоре и сговор этот направлен против меня.
     - Ты, что, Данила, не мог разбудить меня вместе со всеми? Что я, как дурак, тут валяюсь? - заворчал я.
     - Во-первых, с добрым утром, во-вторых, иди завтракать, - ответил сосед.
     - Где Софья с Алиной?
     - Уже ушли на остров, давай быстрей. - Данила пододвинул ко мне завтрак - два куска булки и чай.
     Доев, я вышел на крыльцо отравиться никотином. Сосед в это время расплачивался с гостеприимной старушкой. Теперь, при дневном свете, я с трудом узнавал окружающий ландшафт. На противоположной стороне реки с низкими травянистыми берегами, покрытыми редколесьем, располагался монастырь, и выглядел он не так таинственно, как ночью, а был олицетворением простоты и неброскости. Слева от монастыря, где река немного расширялась, плыл остров, по крайней мере издалека создавалось такое впечатление.
     - Из-за леса дом Николая не видно, он находится на той стороне острова, - услышал я за спиной голос Данилы
     До цели своего путешествия мы добрались на лодке, любезно предоставленной нам местным жителем, за скромное вознаграждение. Лодка уткнулась в каменистый берег и меня охватило непонятное беспокойство и предчувствие того, что мы у цели. Огибая остров по периметру, не желая пересекать непроходимый лес, Данила пустился в повествование о реальном положении вещей вокруг монаха Николая. Выяснилось, что увидеть мы его не сможем. Оказывается, в результате большого наплыва паломников, сердобольные женщины, которых всегда много при монастырях, закрыли отшельника в избе, полагая, что от столь интенсивного общения с приезжающими он сильно устает. Подойдя к избе, оказавшейся простым срубом, мы обнаружили вчерашних спутниц, оживленно беседующих с какой-то женщиной в черном платке.
     - Слушай, иди первым, а я отвлеку старуху, - предложил Данила, сосредоточенно наблюдая за бурным диалогом девиц с пожилой женщиной.
     Я был не против. В глубине души считая свой поступок ошибкой, я делал это как человек, которому уже некуда деваться. Сказал "А", ну и так далее. Я ужасно страдаю от того, что не могу прогнозировать последствия своих поступков. Процесс обдумывания поступка происходит уже после того, как действие закончилось. Если вообще приходится думать.
     Внезапный порыв ветра поднял с земли палые листья и другой лесной мусор, заставив меня инстинктивно зажмуриться. В этот момент что-то непонятное и необъяснимое произошло со мной. Я не могу достоверно утверждать, что то, что я увидел, происходило на самом деле и, вообще, открывал ли я глаза после порыва ветра. Видение представляло собой лодку, отплывающую от берега, как раз за спинами разговаривающих девиц. Сама лодка не была чем-то сверхестественным, внимание мое привлек пассажир, точнее пассажирка, сидящая на веслах. Почему-то мне показалось, что это была та самая девушка, из моего видения, которая стояла там на краю бассейна. От страха, вызванного этим ощущением, я очнулся и окликнул Данилу
     - Что, Михаил ? - спросил он.
     Переминаясь с ноги на ногу, я молчал, понимая, что объяснить Даниле суть происходящего невозможно.
     - Давай, иди, не бойся, - сосед махнул рукой, указывая на дверь.
     Потоптавшись на месте минуту-другую, я пошел. В голове был полный бардак. Я постучался в грубую дощатую дверь и, в ответ на раздавшийся за ней старческий кашель, презрев всякие приличия, спросил:
     - Что это за девушка была у Вас передо мной ?
     Глубокий и спокойный убеждающий голос ответил мне:
     - Я не знаю, кто это и, думаю, что тебе это должно быть лучше известно, Михаил.
     - Скажите мне, что будет? - задал я уж совсем непонятный вопрос.
     - Смысла нет говорить, - после небольшой паузы продолжил голос, - ведь предсказанное не происходит!
     Что-то в этих словах заставило меня вздрогнуть:
     - Что это значит? Объясните! - закричал я, но в ответ услышал лишь поскрипывание половиц под удаляющимися шагами.
     Поняв, что разговор окончен, я, с трудом перебирая внезапно онемевшими ногами, пошел к реке. С холма на том берегу, стоя неподвижно, на меня смотрела та самая девушка, которая отплывала в лодке. Лица ее я видеть не мог, но точно знал, что это она, и смотрит она на меня.
     Я забрался на огромный валун, поросший мхом, у самой кромки воды, и сев на корточки, закрыл лицо руками...
     Не знаю, сколько я просидел так, и что происходило внутри и вне меня, но очнулся я от холодного и мокрого прикосновения. Открыв глаза, я увидел, что на холме уже нет никого, а вокруг, насколько хватало взора, покрывая все белым ковром, крупными хлопьями падал, кружась, первый в этом году настоящий зимний снег.

Комментарии


Комментировать
Чтобы оставлять комментарии, необходимо войти или зарегистрироваться