Потом судьба улыбнулась, посадив его на место заведующего. Ещё полгода безжалостной "дрессировки" коллектива — и начальство выделило его из всех заведующих как подающего надежды перспективного руководителя. И вот очередное повышение. Теперь он руководит всеми региональными подстанциями. Теперь в разговорах с подчинёнными он уже не называл себя врачом, скромно сетуя на свои почти чиновничьи обязанности.
Червяков завёл машину и поехал на службу, раздумывая по пути, что осталось совсем немного, совсем чуть-чуть — и он наконец переберётся с опостылевшей подстанции в административное здание, в кабинет заместителя главного врача. Нужен ещё один шаг. Нужен прецедент. Прецедент, который до конца убедит главного в его, Червякова, принципиальности и преданности, в умении работать с людьми без всяких там соплей, заставляя их работать за страх. Именно за страх. Ну не за совесть же? Кто ж будет работать за совесть?

Главное — нужен шанс. И он его не упустит. Он всё сделает правильно. И тогда…

— Тьфу, тьфу не сглазить, — Червяков поплевал через плечо, сворачивая в нужный переулок, в конце которого высилось двухэтажное здание подстанции.

***

— Это Анна. Девчонки! Доброе дело сделаете? — Анька звонила в оперотдел. Лицо её было встревожено. — Матери плохо. Дадите нарядик? Я сама съезжу. Хочу её в нашу городскую больничку положить. У них там чёрт-те что, а не больница.

Получив "добро" и распечатав в диспетчерской наряд, Анька пулей слетела в гараж. Следом, дожёвывая на ходу бутерброд, так же быстро в гараж спустился напарник.

— Горим, что ли?

— Из дома позвонили. Мать в критическом состоянии. Давай ко мне. Помнишь? — Анька теребила водителя, ускоряя процесс воспоминания адреса. — И быстрее. Пожалуйста, быстрее.

— Моментом долетим, — водитель вырулил из гаража. — До твоего дома раза в два ближе, чем до той стороны района. А туда я за десять минут успеваю.

Машина, "заиграв цветомузыкой", устремилась за границу области в область соседнюю, до которой, как и говорил водитель, было гораздо ближе, чем до противоположного конца обслуживаемого района.

***

— Тебя! — напарник протянул Аньке служебную мобилу. — Червяков с региональной подстанции.

— Слушаю, — Анька прижала трубку к уху.

— На каком основании вы поехали в соседнюю область? — Червяков всегда говорил ровно, без эмоций.

— Мне на центре разрешили наряд взять. У меня мать в тяжёлом состоянии. Хочу её к нам госпитализировать.

— В данной области имеется своя скорая, которая и госпитализирует больную в их больницу. Возвращайтесь. Отзвонитесь на центр. Пусть ваш наряд закроют и дадут вызов в зоне действия вашей подстанции. Оперативность нашей работы ещё никто не отменял. Вы меня поняли?

— Нет! Это вы меня не поняли! Это моя мать! И у неё тяжёлое состояние! И тут близко. Ближе, чем в конец нашего района ехать. Я за 20 минут управлюсь.

— Вы, кажется, не хотите работать в нашей структуре. Как ваша фамилия? Хотя… не утруждайтесь. Я вижу по компьютеру, — голос был ровный и спокойный. — В общем, так. Или вы немедленно возвращаетесь, или я буду ставить вопрос о наказании всех, кто причастен к этому случаю.

— Там больница…

— И кроме того, — Червяков строго оборвал Аньку, — на каком основании вы собираетесь везти больную из другой области в нашу больницу? Немедленно возвращайтесь! Я всё сказал.

Червяков повесил трубку, удовлетворённо записывая в журнал нарушение. В графе "Примечания", куда вносился результат разбора происшествия, была записана фраза: "Разобрано самостоятельно".

***

— Чем ты ему так насолила? — Напарник удивлённо смотрел на Аньку. — Раньше ездили к своим и вопросов никогда не возникало. Даже с дач вывозили, если что серьёзное. Свои ведь.

— Да ничем я ему не солила, — Анька плакала, размазывая по щекам слёзы. — Он меня вообще ни разу в глаза не видел. Да и я его тоже.

— Тварь, короче… — водитель выплюнул погасшую сигарету, разворачивая машину в обратный путь. — Такой реально всех под монастырь подведёт. И нас, и девок с центра.

***

Прогиб незамеченным не остался, и через некоторое время, извиваясь и кланяясь, Червяков вполз в вожделенный кабинет. Начиналась новая жизнь. А там, глядишь, и место главврача…

— Тьфу, тьфу… — оборвал себя Червяков и суеверно поплевал через плечо.

***

— Не. Сегодня никак не смогу с тобой. Маме полгода. Помянуть надо. — Анька, одетая в синюю форму 03, тащила в руках две сумки с постельными принадлежностями. — И так вон пришлось своим ходом с другой подстанции переться.

— Что? На ночь соседям в рабство сдали? — напарник взял из её рук одну из сумок, понимая, что сегодня он поедет домой в гордом одиночестве.

— Как видишь. Туда отвезли, а обратно как хочешь, так и добирайся.

— Уважаемая! — голос сзади заставил парочку обернуться. — А ваш заведующий разрешает вам работать в такой обуви? Это нарушение техники безопасности, — владелец голоса, мужчина средних лет, указал рукой на открытые шлёпанцы Аньки.

— В какой удобно по городу с сумками тащиться, в такой и тащусь. С какой целью интересуетесь? — Анька поставила сумку на асфальт подстанции.

— Я заместитель главного врача. Червяков моя фамилия. Потрудитесь назвать свою.

Вперив внезапно озлобившийся взгляд в лицо зама, Анька по слогам произнесла свою фамилию.

Две половинки лица Червякова начали изображать каждая своё, пока обе не пришли к консенсусу, проявив брезгливость, смешанную с каким то подспудным страхом. Потупив глаза, зам главного врача молча развернулся и пошёл прочь от Аньки.

***

— Да. Таких руководство ценит. Глядишь, так и до главврача дорастёт, — напарник вежливо тронул за плечо подругу. — Чего встала как вкопанная? Не знаешь, как будущий главврач выглядит?

Д. Беляков.